Его руки легли ей на плечи. Энн хотела вскочить с кресла, но он силой усадил ее обратно.
— Спокойно, — пробормотал он таким тоном, словно успокаивал брыкавшуюся лошадь. — Вы совсем продрогли. У вас мокрые волосы. Позвольте мне вам помочь.
Его хриплый голос обволакивал ее, подобно тончайшему шелку. Джек провел пальцами по ее волосам и не спеша разделил их густую массу на отдельные пряди, раскинувшиеся по ее плечам и груди. У него были на удивление красивые руки. Даже искалеченная обладала притягательностью.
Энн немного смущало то, что Джек стоял у нее за спиной, поскольку она не могла видеть его лица. Он прикасался к ней привычным, почти небрежным жестом, и ей очень хотелось прочесть его мысли, однако у нее не хватало духа обернуться. Это было бы не совсем прилично. От усталости и напряжения у нее кружилась голова.
Рука Джека между тем скользнула дальше. Энн застыла на месте, словно попавшая в силки лань. По ее телу пробежала дрожь. Когда-то Джек поклялся, что рано или поздно отплатит ей за все. Страх сообщал неповторимый привкус буре чувств, бушевавшей в ее душе.
— Вы и в самом деле восхитительны, — произнес он тоном праздного зеваки, любующегося красивым пейзажем. С тем же невозмутимым видом он приспустил платье с ее плеч, открыв грудь почти до самых сосков. Если он и услышал вырвавшийся у нее слабый вздох, то не обратил на него внимания. — Можно только удивляться тому, что такое изысканное создание со множеством достоинств предпочло заняться воровством, чтобы убить время.
Энн едва ли была в состоянии что-либо соображать. Его руки скользили все ниже и ниже по ее телу. Тепло от его широких ладоней проникало сквозь тонкий слой шелка, согревая ей кожу. Обхватив обеими руками грудь Энн, он принялся поглаживать ее с настойчивой нежностью.
Языки пламени играли на ее коже, чередуя полоски света и тени. Энн не могла припомнить, когда в последний раз ее ласкали с такой непринужденностью и со столь очевидными намерениями.
— Это все из-за скуки?
— Что?
Он поглаживал ее сосок, похожий на бусинку под полупрозрачным шелком.
— Я спрашиваю: вы занялись этим ремеслом от скуки?
— Нет. — У Энн перехватило дыхание. Она попыталась было подняться, но Джек перестал лениво поглаживать ее грудь и почти насильно снова усадил в кресло. Энн хотела обернуться, но он осторожно обхватил ладонями ее голову, вынуждая смотреть вперед.
— Сидите смирно, — прошептал он ей в самое ухо, обдавая жарким дыханием. Трудно было судить, чего он добивается, по его тихому хриплому голосу. — Я хочу всего лишь несколько раз до вас дотронуться, и ничего более. В любом случае вы получили от меня намного больше.
Джек осторожно положил ее руки на подлокотники кресла и накрыл их своими.
— Не шевелитесь. От вас ничего не требуется. Никаких признаний. Просто отдайтесь своим чувствам.
Его приглушенный шепот словно зачаровывал ее, суля некое тайное знание, которое ей не терпелось с ним разделить. Ему удалось лишить ее остатков воли.
Энн опустила глаза. Смуглые руки Джека небрежно поигрывали атласными петельками, украшавшими вырез платья, а пальцы как бы невзначай ласкали ее соски.
— Итак, Энн? Зачем вы грабили людей? Или это просто голос крови? — Трудно было сказать, чего было больше в его тоне — иронии или тщательно скрываемой боли.
— Нет.
Джек прекратил забавляться с атласной отделкой ее пеньюара. Разочарование и облегчение в равной мере заполонили все ее существо. И тут Энн услышала позади какой-то шорох. Джек опустился на колени за ее креслом. Энн по-прежнему смотрела перед собой. Она не догадывалась, что у него на уме, и это ее немало тревожило.
Протянув руку, он сунул ее под подол платья Энн и провел ладонью по ноге молодой женщины до самого колена. Он медленно, методично мял в кулаке тонкую материю, пока ее икра не оказалась обнаженной. Его пальцы не спеша рисовали маленькие кружки на нежной коже ее бедра.
— Расслабьтесь, — прошептал Джек ей прямо в ухо. — Помнится, в ту ночь вы меня хотели. Или вы уже забыли об этом? Я — нет.
От унижения и стыда лицо Энн покрылось густым румянцем.
— Мне… мне очень жаль.
На мгновение его рука замерла, после чего он снова взялся за свое. В его смехе не было и следа веселья.
— Ложь. Жаль должно быть не вам, а мне.
— Прошу вас…
Джек продолжал лениво водить пальцем по мягкой, нежной коже с внутренней стороны ее бедра.
— Вы никогда не давали мне возможности доставить вам удовольствие. Я со своей стороны был бы только рад вам угодить. Сделать для вас все, что в моих силах. Впрочем, вы и сами об этом знаете. — На какой-то миг в его безучастном голосе послышалась резкая нотка. — Вы сами уже имели случай убедиться в том, каким я могу быть покладистым.
От той пытки, которой он подвергал ее, у Энн все вертелось перед глазами, и она крепко зажмурилась. Да, она действительно его хотела, хотела подчинить себе целиком эту мужскую силу и чувственность. С самого начала ее привлекали в нем именно его сила, мощь, его железное самообладание, которые так контрастировали с ее собственной слабостью и неуверенностью.
— Сейчас я хочу оказать вам услугу. Позвольте мне доставить вам чуточку удовольствия.
Удовольствия? Предложение звучало весьма заманчиво. До сих пор Энн еще никогда не было позволено испытать наслаждение ради наслаждения, в его самом простом и примитивном виде. Еще ни один мужчина не проделывал с ней ничего подобного. Соблазн оказался слишком велик.
Она желала его всем существом, а то обстоятельство, что в его власти было ее уничтожить, только еще больше притягивало к нему, как пламя костра манит к себе мотылька. Свободная рука Джека между тем приподняла тяжелую копну густых волос Энн и откинула их в сторону. Она почувствовала, как его губы коснулись ее затылка, и откинулась назад, отдаваясь всецело на его волю. Его теплые губы покрывали быстрыми, легкими поцелуями сначала ее глаза, потом щеки и подбородок.
— Разрешите мне быть вам полезным.
— Да. — Энн едва могла выдавить это слово, означавшее ее поражение. Ее больше не заботило, что он ей уготовил — месть или позор.
— Но сначала, Энн, вы должны мне объяснить, что толкнуло вас на воровство.
Она хотела было поднять руки в знак того, что готова уступить, но он, перехватив в воздухе ее запястья, снова положил их на подлокотники кресла.
— Держите руки вот так.
В его тоне не было и следа прежней игривости, и только тут она впервые осознала, что, поддразнивая ее, он тем самым дразнил самого себя. Эта мысль промелькнула в ее сознании и снова исчезла, утонув в потоке ощущений: его влажные поцелуи и легкие, почти неуловимые движения пальцев, полумрак комнаты и жар камина, невидимая фигура человека, ублажавшего ее плоть с таким высокомерным пренебрежением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91