Однако я стою здесь, а в ушах у меня звучат мольбы моей жены положить конец участию в этом деле.
Камерон подумал о Джиллиан и о том, как она настаивала на участии в спасении короля, и стал молиться, чтобы она приняла во внимание его предупреждение и не вернулась за ним. Он представил, как кольцо разъяренных солдат окружает фургон Джиллиан и к ее нежной шее приставляют шпаги, а затем кто-то обыскивает фургон и обнаруживает Карла Стюарта. Ему чуть не стало дурно. Он уже не помнил, почему свою месть Кромвелю считал настолько важной, что ради этого готов был рисковать жизнями Джиллиан и Уилтона Боуэнов.
– Ну что ж, сэр, коль скоро вы выходите из дела, то поймете меня, если я больше не буду вынуждать мисс Боуэн играть предназначенную ей роль.
– Вы не будете… – Харрингтон споткнулся. – Боже милостивый! Делакорт, мы сто раз говорили об этом. Главное, чтобы вас видели с Боуэнами. Не забывайте, что здесь важнее всего король. Король Англии не какой-то стареющий лекарь и его дочь, старая дева.
Всего несколько дней назад Камерон думал так же, но сейчас его охватила ярость: Харрингтон оправдывает стремление спасти свою шкуру, но требует, чтобы Камерон продолжал рисковать жизнями Джиллиан и ее отца.
– Да здравствует король, – сказал он, – но лучше бы вам найти способ сообщить ему, что наши планы изменились.
– Возьмите обратно свою угрозу, – приказал наместник графа.
– Я никому не угрожаю. Я просто подсказал, как надо поступить.
– Возьмите свои слова обратно! – прорычал Харрингтон. – Скажите, что выполните наш план, иначе я немедленно отберу у вас командование отрядом и передам его Баско!
Чернота, окутавшая Камерона, не имела ничего общего с ночной темнотой. Он вновь сидел у постели отца, слушая брань старика на то, что Камерон не стремился добиться боевой славы ценой потери людей и имущества. И вот опять все повторяется.
Камерон вспомнил то черное время, когда его умирающий отец лежал, не узнавая никого и ничего, а он сидел возле него день и ночь. Впервые в жизни они находились вместе так долго: обычно им не случалось общаться дольше нескольких минут – оба моментально выходили из терпения. В спокойном состоянии он пожалел об этом и заключил сделку со старым дьяволом. «Я займусь тем, что тебе так нравится, если ты будешь любить меня».
Его отец никогда не подтверждал свое участие в этой сделке: он умер, не приходя в сознание. Камерон не понял, слышал ли старик его произнесенное шепотом предложение. Зато Бог точно услышал, и он не знал, освободил ли его умирающий старик от обязанности выполнить свою часть сделки в глазах Бога.
Что ж, ему представилась возможность сдержать слово. Его отец схватился бы за шпагу раньше, чем кто-то посмел лишить его права командовать только потому, что он пообещал женщине дать возможность самой решать, будет ли она участвовать в выполнении плана.
– Пусть Баско командует, – презрительно бросил Камерон. – Однако если этот дурак навредит делу, отвечать придется вам.
На освещенном тусклым светом звезд лице Харрингтона появилась недобрая ухмылка.
– У вас не выдержали нервы, или вы влюбились в эту девицу. В любом случае вы теперь бесполезны для нас. Очень хорошо. Я пошлю Квинта к королю, и он передаст ему, что вы уничтожили то, на разработку чего у нас ушли недели.
– Вы чересчур легко забыли о своем собственном уходе, – напомнил Камерон.
– Карл поймет меня – ведь здесь речь идет о титуле! Кроме того, находясь вблизи от сподвижников Кромвеля, я смогу принести пользу нашему делу. – Харрингтон пристально вглядывался в Камерона и на мгновение даже стал казаться тем же благородным человеком, каким Камерон его всегда знал. – Скажите, что за вашим решением кроется нечто большее, чем страсть к костлявой девице, Делакорт.
– Завтра ночью я верну карты. – Камерон проигнорировал второй шанс, который ему дал Харрингтон. – Вашему новому командиру они могут понадобиться.
Харрингтон вздохнул.
– Квинт, подойди сюда, – позвал Камерон. – У лорда Харрингтона есть для тебя задание.
Возвращаясь к дороге, он обошел лагерь стороной. В ту минуту ему не хотелось ни видеть торжествующую ухмылку Баско, ни слышать перешептывание своих людей. Ему хотелось только сидеть рядом с Джиллиан и знать, что он сделал все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность.
Интересно, вернется ли она за ним?
Самый крупный валун отбрасывал на дорогу длинные тени, так что нельзя было понять, прячется ли кто-нибудь за этим укрытием. Джиллиан стремилась к огромному неподвижному каменному лику с тем же нетерпением, какое обычно ощущала, подъезжая к своему дому и зная, что только здесь она в безопасности. Странно. Ее тело решило вернуться к жизни и отбросило все многочисленные страхи. Несмотря на холодный ветер, на лбу у Джиллиан выступил пот. Ее сердце, гоняя кровь по жилам, колотилось слишком быстро. Она тяжело дышала. У нее были все признаки пойманной и посаженной в клетку лисы, кроме одного: сердце бешено колотилось не от страха. Нет, это предвкушение вывело ее из равновесия, заставило почувствовать свое тело и осознать, как редко оно пробуждалось от спячки.
И все потому, что Камерон Смит скоро появится в ее фургоне.
Или все-таки нет?
Его предложение дать ей возможность самой решить, останется ли все по-прежнему, теперь приобрело в ее глазах другой смысл. А вдруг он надеется, что она воспользуется предоставленной возможностью и не придет на свидание? Вдруг он только рад избавиться от нее? Кроме того, сотни причин могли помешать ему прийти на встречу. Он мог напиться пьяным и заблудиться, мог опять ввязаться в драку. Фрейли мог схватить его и засадить в тюрьму.
Губы Джиллиан шевельнулись в беззвучной молитве. Всего несколько дней назад она молила Бога о том, чтобы он убрал Камерона Смита из ее жизни, а теперь молитва была о его благополучном возвращении. Она знала, что если Камерон не заберется к ней в фургон в тот момент, когда она проедет мимо валуна, то ее жизнь внешне пойдет без изменений, точно также, как шла до этого. Зато ее душа будет безвозвратно уничтожена, и никогда больше ее не удовлетворит безопасное, спокойное существование, к которому она раньше стремилась.
Она влюбилась в негодяя, и это ее изменило. Безопасность и предсказуемость в ее глазах все еще казались привлекательными, но что-то терзало Джиллиан и вынуждало идти на риск. Осознание этого настолько поразило ее, что она ослабила поводья как раз в тот момент, когда подъезжала к валуну.
Куинни побежала быстрее, и Джиллиан начала натягивать вожжи… И тут она услышала звук шагов на дорожке, а вслед за тем почувствовала, как кто-то ухватился за приотворенную дверцу фургона. Сердце Джиллиан, до этого бившееся вдвое быстрее обычного, заколотилось еще чаще, и она слышала только его громкие удары да свою безмолвную внутреннюю молитву:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Камерон подумал о Джиллиан и о том, как она настаивала на участии в спасении короля, и стал молиться, чтобы она приняла во внимание его предупреждение и не вернулась за ним. Он представил, как кольцо разъяренных солдат окружает фургон Джиллиан и к ее нежной шее приставляют шпаги, а затем кто-то обыскивает фургон и обнаруживает Карла Стюарта. Ему чуть не стало дурно. Он уже не помнил, почему свою месть Кромвелю считал настолько важной, что ради этого готов был рисковать жизнями Джиллиан и Уилтона Боуэнов.
– Ну что ж, сэр, коль скоро вы выходите из дела, то поймете меня, если я больше не буду вынуждать мисс Боуэн играть предназначенную ей роль.
– Вы не будете… – Харрингтон споткнулся. – Боже милостивый! Делакорт, мы сто раз говорили об этом. Главное, чтобы вас видели с Боуэнами. Не забывайте, что здесь важнее всего король. Король Англии не какой-то стареющий лекарь и его дочь, старая дева.
Всего несколько дней назад Камерон думал так же, но сейчас его охватила ярость: Харрингтон оправдывает стремление спасти свою шкуру, но требует, чтобы Камерон продолжал рисковать жизнями Джиллиан и ее отца.
– Да здравствует король, – сказал он, – но лучше бы вам найти способ сообщить ему, что наши планы изменились.
– Возьмите обратно свою угрозу, – приказал наместник графа.
– Я никому не угрожаю. Я просто подсказал, как надо поступить.
– Возьмите свои слова обратно! – прорычал Харрингтон. – Скажите, что выполните наш план, иначе я немедленно отберу у вас командование отрядом и передам его Баско!
Чернота, окутавшая Камерона, не имела ничего общего с ночной темнотой. Он вновь сидел у постели отца, слушая брань старика на то, что Камерон не стремился добиться боевой славы ценой потери людей и имущества. И вот опять все повторяется.
Камерон вспомнил то черное время, когда его умирающий отец лежал, не узнавая никого и ничего, а он сидел возле него день и ночь. Впервые в жизни они находились вместе так долго: обычно им не случалось общаться дольше нескольких минут – оба моментально выходили из терпения. В спокойном состоянии он пожалел об этом и заключил сделку со старым дьяволом. «Я займусь тем, что тебе так нравится, если ты будешь любить меня».
Его отец никогда не подтверждал свое участие в этой сделке: он умер, не приходя в сознание. Камерон не понял, слышал ли старик его произнесенное шепотом предложение. Зато Бог точно услышал, и он не знал, освободил ли его умирающий старик от обязанности выполнить свою часть сделки в глазах Бога.
Что ж, ему представилась возможность сдержать слово. Его отец схватился бы за шпагу раньше, чем кто-то посмел лишить его права командовать только потому, что он пообещал женщине дать возможность самой решать, будет ли она участвовать в выполнении плана.
– Пусть Баско командует, – презрительно бросил Камерон. – Однако если этот дурак навредит делу, отвечать придется вам.
На освещенном тусклым светом звезд лице Харрингтона появилась недобрая ухмылка.
– У вас не выдержали нервы, или вы влюбились в эту девицу. В любом случае вы теперь бесполезны для нас. Очень хорошо. Я пошлю Квинта к королю, и он передаст ему, что вы уничтожили то, на разработку чего у нас ушли недели.
– Вы чересчур легко забыли о своем собственном уходе, – напомнил Камерон.
– Карл поймет меня – ведь здесь речь идет о титуле! Кроме того, находясь вблизи от сподвижников Кромвеля, я смогу принести пользу нашему делу. – Харрингтон пристально вглядывался в Камерона и на мгновение даже стал казаться тем же благородным человеком, каким Камерон его всегда знал. – Скажите, что за вашим решением кроется нечто большее, чем страсть к костлявой девице, Делакорт.
– Завтра ночью я верну карты. – Камерон проигнорировал второй шанс, который ему дал Харрингтон. – Вашему новому командиру они могут понадобиться.
Харрингтон вздохнул.
– Квинт, подойди сюда, – позвал Камерон. – У лорда Харрингтона есть для тебя задание.
Возвращаясь к дороге, он обошел лагерь стороной. В ту минуту ему не хотелось ни видеть торжествующую ухмылку Баско, ни слышать перешептывание своих людей. Ему хотелось только сидеть рядом с Джиллиан и знать, что он сделал все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность.
Интересно, вернется ли она за ним?
Самый крупный валун отбрасывал на дорогу длинные тени, так что нельзя было понять, прячется ли кто-нибудь за этим укрытием. Джиллиан стремилась к огромному неподвижному каменному лику с тем же нетерпением, какое обычно ощущала, подъезжая к своему дому и зная, что только здесь она в безопасности. Странно. Ее тело решило вернуться к жизни и отбросило все многочисленные страхи. Несмотря на холодный ветер, на лбу у Джиллиан выступил пот. Ее сердце, гоняя кровь по жилам, колотилось слишком быстро. Она тяжело дышала. У нее были все признаки пойманной и посаженной в клетку лисы, кроме одного: сердце бешено колотилось не от страха. Нет, это предвкушение вывело ее из равновесия, заставило почувствовать свое тело и осознать, как редко оно пробуждалось от спячки.
И все потому, что Камерон Смит скоро появится в ее фургоне.
Или все-таки нет?
Его предложение дать ей возможность самой решить, останется ли все по-прежнему, теперь приобрело в ее глазах другой смысл. А вдруг он надеется, что она воспользуется предоставленной возможностью и не придет на свидание? Вдруг он только рад избавиться от нее? Кроме того, сотни причин могли помешать ему прийти на встречу. Он мог напиться пьяным и заблудиться, мог опять ввязаться в драку. Фрейли мог схватить его и засадить в тюрьму.
Губы Джиллиан шевельнулись в беззвучной молитве. Всего несколько дней назад она молила Бога о том, чтобы он убрал Камерона Смита из ее жизни, а теперь молитва была о его благополучном возвращении. Она знала, что если Камерон не заберется к ней в фургон в тот момент, когда она проедет мимо валуна, то ее жизнь внешне пойдет без изменений, точно также, как шла до этого. Зато ее душа будет безвозвратно уничтожена, и никогда больше ее не удовлетворит безопасное, спокойное существование, к которому она раньше стремилась.
Она влюбилась в негодяя, и это ее изменило. Безопасность и предсказуемость в ее глазах все еще казались привлекательными, но что-то терзало Джиллиан и вынуждало идти на риск. Осознание этого настолько поразило ее, что она ослабила поводья как раз в тот момент, когда подъезжала к валуну.
Куинни побежала быстрее, и Джиллиан начала натягивать вожжи… И тут она услышала звук шагов на дорожке, а вслед за тем почувствовала, как кто-то ухватился за приотворенную дверцу фургона. Сердце Джиллиан, до этого бившееся вдвое быстрее обычного, заколотилось еще чаще, и она слышала только его громкие удары да свою безмолвную внутреннюю молитву:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75