Бросив мушкет немцу, Гейдж быстрым шагом преодолел разделяющее их пространство, досадуя, что ему не удалось убить Поттса.
Шимейн шагнула навстречу, стараясь не морщиться.
— Все в порядке, — сумела выговорить она. — Кость не задета.
Но Гейдж не поверил ей. Кровь уже пропитала лиф платья и стекала по юбке. Гейдж осторожно подхватил Шимейн на руки.
— Осмотрим рану в доме.
Шимейн скривилась от боли. Чтобы сдержать стоны, она стиснула зубы и крепко обняла Гейджа за шею, но тут вспомнила, чем занималась у ручья, и смущенно призналась:
— Прошу прощения, мистер Торнтон, но я оставила белье у ручья.
— Забудьте о нем! — прикрикнул Гейдж. — Пусть уплывает, мне все равно!
Отперев дверь, Гейдж толкнул ее плечом и внес Шимейн в дом, где осторожно поставил на ноги. Он повернул ее лицом к свету и осмотрел пропитанный кровью лиф платья. Само платье не пострадало, если не считать двух отверстий там, где влетела и вылетела пуля. Взявшись за ткань обеими руками, Гейдж попытался разорвать ее, но Шимейн поспешно отступила, понимая, что он собирается сделать.
— Я вовсе не намерена стоять столбом, пока вы рвете мою одежду, мистер Торнтон. Платье можно выстирать и зашить. Зачем же портить..
Гейдж раздраженно вздохнул.
— В сундуке Виктории найдутся другие платья, Шимейн, — выбирайте любое.
Шимейн вновь попятилась, упрямо покачав головой.
— Я не стану злоупотреблять вашим великодушием, мистер Торнтон. Вы и без того слишком много сделали для меня.
— Тогда снимайте платье! — выпалил Гейдж. — Я не успокоюсь, пока не осмотрю рану.
— Непременно, сэр, — заверила его Шимейн. — Но не могли бы вы одолжить мне старую рубашку — лучше всего с застежкой спереди?
Застонав в изнеможении, Гейдж ушел в комнату и через минуту вернулся с домотканой рубашкой.
— Переоденьтесь, а я принесу воды.
Шимейн дождалась, когда Гейдж взял с умывальника кувшин, вышел из дома и закрыл за собой дверь. Расстегнув лиф и нижнюю кофточку, Шимейн спустила их с плеч и стиснула зубы, отрывая ткань от раны. Она бросила опасливый взгляд через плечо, убеждаясь, что Гейдж еще во дворе, и спустила платье до пояса, а затем набросила рубашку, застегнула ее и закатала рукава. В ожидании хозяина она нашла в кладовой старую простыню и принялась рвать ее на бинты.
Гейдж вернулся с тазом и слегка подогрел воду. Потом поднял рубашку на боку Шимейн, и она, вспыхнув, отвернулась. Смочив лоскут, Гейдж осторожно обмыл рану, определяя, насколько она серьезна. Он с облегчением убедился, что кость действительно не задета. Царапина была глубокой и сильно кровоточила, но жизни Шимейн ничто не угрожало — кроме опасности, что рана воспалится. Но воспаление Гейдж надеялся предотвратить с помощью дурно пахнущей целебной мази.
— Рана неопасна, — объявил он, — но чтобы остановить кровь, придется наложить тугую повязку.
Шимейн указала на приготовленные ею и аккуратно свернутые полоски ткани, стараясь не подать виду, насколько ее волнуют прикосновения Гейджа.
— Этого хватит?
— Вполне. Поднимите рубашку и держите ее, — велел Гейдж. — Под рубашкой вслепую наложить повязку невозможно.
Гейдж ушел за зловонной мазью, а Шимейн успела подобрать полы рубашки и завязала их узлом под грудью, оставив талию обнаженной. Это зрелище изумило Гейджа — мягкая материя обрисовала грудь, талия Шимейн казалась неправдоподобно-тонкой, и хотя Гейдж мог пересчитать все ее ребра, шелковистая кожа возбуждала его так, как в ту ночь, когда на Шимейн напала змея. Если не считать раны на боку, кожа Шимейн была безупречна.
— На память о Поттсе у вас останется шрам, — предупредил Гейдж, присев на табурет и открывая горшочек с мазью. — Но не беспокойтесь, он будет почти незаметен, как только сойдет краснота.
— Снова хотите намазать меня этим снадобьем? — Шимейн с отвращением сморщила нос. — Омерзительно пахнет.
— Зато рана быстрее затянется и не воспалится, — возразил Гейдж, усмехаясь при виде гримаски на лице Шимейн. В эту минуту она походила на капризного ребенка. — Я предпочитаю не рисковать таким ценным имуществом, как вы. Я дорожу вами, Шимейн О'Хирн, и не хочу вас потерять. Вряд ли удастся найти вторую столь же прекрасную и одаренную служанку.
— Вы говорите так только потому, что не хотите обижать меня, — буркнула Шимейн и ахнула, когда Гейдж вновь прикоснулся влажной тканью к ране. Внезапно ощутив головокружение и тошноту, она пошатнулась.
Гейдж обнял ее: прикосновение к слегка прикрытой тканью груди воспламенило его, и он замер, не осмеливаясь шевельнуть ни единым мускулом, чтобы Шимейн не бросилась бежать, как после поцелуя.
— Что с вами? — хрипло спросил он.
Слабо покачав головой, девушка приникла к нему. Прошло немало времени, прежде чем слабость отступила и Шимейн попыталась выпрямиться.
— Простите, не знаю, почему мне вдруг стало плохо, — смущенно прошептала Шимейн и робко взглянула на Гейджа. Его лицо было совсем рядом. Как ей хотелось поцеловать его. Странная мысль, да еще в столь неподходящую минуту!
С притворной невозмутимостью Гейдж заявил:
— После того как я перевяжу рану, вам надо лечь в постель.
— А как же стирка? А ужин? А Эндрю? Он скоро проснется.
— В мастерской обойдутся и без меня, — успокоил Гейдж. — А я побуду здесь в вашем распоряжении.
Шимейн приподняла тонкую бровь и насмешливо улыбнулась, вглядываясь в его глаза.
— Значит, намерены взяться за работу служанки, сэр? Неужели она вам не претит? Ведь мне следует быть в вашем распоряжении.
Карие глаза Гейджа тепло заискрились.
— И вы согласны бежать по первому моему зову, Шимейн О'Хирн?
— Конечно, сэр! — кивнула она. — Вы купили меня, я должна вам повиноваться.
— А если бы вы были свободны, Шимейн? — допытывался Гейдж. — И тогда поступили бы так же?
Шимейн с удовольствием ощущала на лице его горячее дыхание, но упорно смотрела в сторону, чтобы не поддаться искушению.
— Свободной я стану только через семь лет.
— Через семь лет… — Гейдж вздохнул, лаская ее взглядом. — Это слишком долгий срок для мужчины и женщины, живущих под одной крышей — если они не супруги и не родственники.
Шимейн с любопытством уставилась на Гейджа, ничего не понимая. Если он решил добиться ее благосклонности, то выбрал крайне неудачное время.
— Мистер Торнтон, если мы будем терять время, я истеку кровью, — сухо напомнила она. Пристальный взгляд Гейджа волновал ее: она так и не сумела забыть его страстный поцелуй и собственную слабость. В последнее время ее ложе стало орудием пытки — каждую ночь она подолгу ворочалась, борясь со всепоглощающим желанием. Она кивнула на горшочек с мазью, стоящий на табурете. — Надеюсь, вы передумали насчет этого зловонного зелья. Достаточно того, что вы…
— Нет, не достаточно, — перебил Гейдж, щедро зачерпнув из горшочка мази, и принялся втирать ее в рану.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123