На чистой ткани, обмотанной вокруг его груди, не было крови. Дати заверила его, что рана заживает, но Джек с нетерпением ждал следующей перевязки, желая убедиться в этом сам. Опираясь на подложенное под спину седло, он уписывал за обе щеки тушеную белку с бобами.
— Откуда белка? — поинтересовался он.
— Великий вождь прислал, — улыбнулась Дати. — И не только это. Я горжусь тобой. Все только и говорят о твоем подвиге.
— Не я убил Уордена.
— Но ты первый ворвался в дом. — Ее глаза сияли. — Вождь и его самый доверенный воин — оба прославляли твою храбрость в своем танце.
Джек не улыбнулся, хотя ему было приятно. Дати имела в виду торжества, устроенные в честь успешного завершения похода и одержанных побед. После хвалы богам, вознесенной шаманом, каждый воин выходил в круг и языком пантомимы излагал свою версию событий. Кочис и Нахилзи включили в свое повествование поступки Джека.
Когда он очистил миску, Дати забрала ее и вышла, вернувшись вскоре с большим кувшином воды. Джек задремал, утомленный едой, но, почувствовав на своем лице прохладную ткань, открыл глаза.
— Я не мыла тебя с тех пор, как спал жар, — сказала Дати.
Джек закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями женских рук, и его мысли переключились на жену. Он отправится к Кэндис, как только встанет на ноги. Как же он скучает по ней! Но будь он проклят, если позволит втянуть себя в очередную ссору! В то, что Кэндис не хочет его возвращения, Джек не верил — чего не скажешь сгоряча! — хотя ее слова и поразили его в самое сердце. Но даже если это так, она его жена и пусть выбросит из головы все мысли о разводе.
Дати отжала тряпку и протерла его грудь и живот.
Джек спросил ее о походе, и она рассказала о подвигах воинов, многих из которых он знал. Старший сын Кочиса, Тази, во главе тридцати воинов запутал следы основного отряда и увел солдат в каньон, кончавшийся тупиком. Там апачи скрылись от преследователей, поднявшись по почти отвесной скале, поросшей соснами.
Дати откинула одеяло, укрывавшее его ниже пояса.
— Им пришлось спешиться и вести лошадей за собой. Когда три лошади сломали ноги, их пристрелили, а трупы спрятали, чтобы солдаты не обнаружили тропу, по которой они ушли. Хотя все равно ни один белый не решился бы вскарабкаться по такой круче. Кроме тебя.
Джеку было не до комплиментов. Дати омывала его гениталии, и, судя по его реакции, Джек был недалек от полного выздоровления. В ответ на изумленный взгляд Дати он вздохнул:
— Прошло слишком много времени.
— Здесь полно вдов и разведенных женщин. Ты можешь выбрать любую, когда наберешься сил. Нет никакой необходимости отказывать себе в этом, — деловито заметила Дати.
Джек испытал некоторое облегчение, когда она перешла на бедра, но напряжение в чреслах не прошло. Совет Дати найти себе женщину вполне соответствовал обычаям апачей. Мужья не спали с женами с начала беременности и до конца периода кормления, который продолжался два года. Поэтому считалось в порядке вещей, что мужчины ублажают себя с вдовами и разведенными женщинами — разумеется, с согласия последних. Обычно такого рода совокупления происходили во время различных празднеств и торжеств.
Апачи исповедовали умеренность во всем, включая секс. Уважающему себя мужчине полагалось проявлять выдержку и здравомыслие, награждая жену ребенком не чаще, чем раз в четыре года. Муж женщины, рожавшей с меньшим интервалом, считался невоздержанным и слабовольным, поскольку не мог обуздать свою похоть. Ну а две беременные жены сразу тем более не делали чести мужу. Джек улыбнулся, вспомнив выражение лица Нахилзи, когда тот узнал, что первая жена Джека тоже ждет ребенка.
Нет, он не станет искать замену беременной жене. Он поедет на восток, к Кэндис, единственной женщине, которая ему нужна. Не говоря уже о том, что ему необходимо убедиться, что с ней все в порядке.
Глава 66
— Мне было бы спокойнее, Кэндис, если бы вы чуточку прибавили в весе.
Кэндис вздохнула:
— Я ем достаточно, док.
— Постарайтесь не перенапрягаться, — сказал док Харрис, бросив многозначительный взгляд в окно на серые конфедератские мундиры, развешанные на солнце.
31 марта Форт-Блисс без особого сопротивления сдался войскам Конфедерации, но Кэндис это не волновало, лишь бы солдаты по-прежнему нуждались в ее услугах. Война между штатами казалась далекой и несущественной.
— Хорошо, — кивнула Кэндис, с горечью подумав, что, будь муж рядом, ей не пришлось бы гнуть спину, зарабатывая деньги, чтобы начать с ребенком новую жизнь. Впрочем, спохватилась она, он ей даже не муж.
«О, Джек!»
— От него не было известий?
Вопрос дока Харриса не вызвал у Кэндис раздражения. Он спрашивал из сочувствия, а не из праздного любопытства.
— Ни одного, с тех пор как он приезжал в прошлом месяце.
В глазах доктора мелькнула жалость. Проводив его, Кэндис тяжело опустилась на стул. Каждую неделю поступали все новые сведения о нападениях апачей на поселения белых. Хотя события развивались к востоку от «Хай-Си», было ясно, что рано или поздно они перекинутся на долину Санта-Крус. Нападение на укрепленное ранчо было бы чистым безумием со стороны индейцев. Кэндис, однако, опасалась худшего и с замиранием сердца встречала каждого солдата, приносившего ей белье и новости.
По городу поползли слухи, что Джек сражается на стороне Кочиса. Его считали предателем. Отправившись в магазин за покупками, Кэндис оказалась мишенью злобных пересудов. Горожане чурались ее и разве что не в лицо называли «подстилкой полукровки». Дошло до того, что Кэндис боялась выходить из дома. Ее рука все чаще тянулась к револьверу, спрятанному в кармане фартука. Она ненавидела этот город, а потому хотела убраться отсюда, как только родится малыш. На востоке никто не назовет ее ребенка полукровкой или ублюдком. Она направится на восток, а если денег не хватит, чтобы добраться до Сент-Луиса, уедет туда, куда позволят средства.
Кэндис встала и потянулась, положив ладони на поясницу. Спина ныла. В последнее время она постоянно ощущала недомогание, часто плакала и стала невероятно чувствительной. Любой пустяк выводил ее из равновесия, в особенности мысли о муже — вернее, о Джеке.
Услышав топот копыт, Кэндис подошла к окну. Наверное, это док Харрис. И оцепенела.
Джек вернулся! Наконец-то!
Головокружение прошло. Залившись румянцем, Кэндис с привычным восторгом взирала на него. Джек похудел и осунулся, но гордо держался в седле. Он был великолепен, и как бы Кэндис ни сердилась, она радовалась его приезду, хотя и не собиралась признаваться ему в этом.
Джек смотрел на серые мундиры, развевавшиеся, словно знамена, на ветру.
Он спешился и повернулся к распахнувшейся двери. На лице его застыло жесткое, почти гневное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Откуда белка? — поинтересовался он.
— Великий вождь прислал, — улыбнулась Дати. — И не только это. Я горжусь тобой. Все только и говорят о твоем подвиге.
— Не я убил Уордена.
— Но ты первый ворвался в дом. — Ее глаза сияли. — Вождь и его самый доверенный воин — оба прославляли твою храбрость в своем танце.
Джек не улыбнулся, хотя ему было приятно. Дати имела в виду торжества, устроенные в честь успешного завершения похода и одержанных побед. После хвалы богам, вознесенной шаманом, каждый воин выходил в круг и языком пантомимы излагал свою версию событий. Кочис и Нахилзи включили в свое повествование поступки Джека.
Когда он очистил миску, Дати забрала ее и вышла, вернувшись вскоре с большим кувшином воды. Джек задремал, утомленный едой, но, почувствовав на своем лице прохладную ткань, открыл глаза.
— Я не мыла тебя с тех пор, как спал жар, — сказала Дати.
Джек закрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями женских рук, и его мысли переключились на жену. Он отправится к Кэндис, как только встанет на ноги. Как же он скучает по ней! Но будь он проклят, если позволит втянуть себя в очередную ссору! В то, что Кэндис не хочет его возвращения, Джек не верил — чего не скажешь сгоряча! — хотя ее слова и поразили его в самое сердце. Но даже если это так, она его жена и пусть выбросит из головы все мысли о разводе.
Дати отжала тряпку и протерла его грудь и живот.
Джек спросил ее о походе, и она рассказала о подвигах воинов, многих из которых он знал. Старший сын Кочиса, Тази, во главе тридцати воинов запутал следы основного отряда и увел солдат в каньон, кончавшийся тупиком. Там апачи скрылись от преследователей, поднявшись по почти отвесной скале, поросшей соснами.
Дати откинула одеяло, укрывавшее его ниже пояса.
— Им пришлось спешиться и вести лошадей за собой. Когда три лошади сломали ноги, их пристрелили, а трупы спрятали, чтобы солдаты не обнаружили тропу, по которой они ушли. Хотя все равно ни один белый не решился бы вскарабкаться по такой круче. Кроме тебя.
Джеку было не до комплиментов. Дати омывала его гениталии, и, судя по его реакции, Джек был недалек от полного выздоровления. В ответ на изумленный взгляд Дати он вздохнул:
— Прошло слишком много времени.
— Здесь полно вдов и разведенных женщин. Ты можешь выбрать любую, когда наберешься сил. Нет никакой необходимости отказывать себе в этом, — деловито заметила Дати.
Джек испытал некоторое облегчение, когда она перешла на бедра, но напряжение в чреслах не прошло. Совет Дати найти себе женщину вполне соответствовал обычаям апачей. Мужья не спали с женами с начала беременности и до конца периода кормления, который продолжался два года. Поэтому считалось в порядке вещей, что мужчины ублажают себя с вдовами и разведенными женщинами — разумеется, с согласия последних. Обычно такого рода совокупления происходили во время различных празднеств и торжеств.
Апачи исповедовали умеренность во всем, включая секс. Уважающему себя мужчине полагалось проявлять выдержку и здравомыслие, награждая жену ребенком не чаще, чем раз в четыре года. Муж женщины, рожавшей с меньшим интервалом, считался невоздержанным и слабовольным, поскольку не мог обуздать свою похоть. Ну а две беременные жены сразу тем более не делали чести мужу. Джек улыбнулся, вспомнив выражение лица Нахилзи, когда тот узнал, что первая жена Джека тоже ждет ребенка.
Нет, он не станет искать замену беременной жене. Он поедет на восток, к Кэндис, единственной женщине, которая ему нужна. Не говоря уже о том, что ему необходимо убедиться, что с ней все в порядке.
Глава 66
— Мне было бы спокойнее, Кэндис, если бы вы чуточку прибавили в весе.
Кэндис вздохнула:
— Я ем достаточно, док.
— Постарайтесь не перенапрягаться, — сказал док Харрис, бросив многозначительный взгляд в окно на серые конфедератские мундиры, развешанные на солнце.
31 марта Форт-Блисс без особого сопротивления сдался войскам Конфедерации, но Кэндис это не волновало, лишь бы солдаты по-прежнему нуждались в ее услугах. Война между штатами казалась далекой и несущественной.
— Хорошо, — кивнула Кэндис, с горечью подумав, что, будь муж рядом, ей не пришлось бы гнуть спину, зарабатывая деньги, чтобы начать с ребенком новую жизнь. Впрочем, спохватилась она, он ей даже не муж.
«О, Джек!»
— От него не было известий?
Вопрос дока Харриса не вызвал у Кэндис раздражения. Он спрашивал из сочувствия, а не из праздного любопытства.
— Ни одного, с тех пор как он приезжал в прошлом месяце.
В глазах доктора мелькнула жалость. Проводив его, Кэндис тяжело опустилась на стул. Каждую неделю поступали все новые сведения о нападениях апачей на поселения белых. Хотя события развивались к востоку от «Хай-Си», было ясно, что рано или поздно они перекинутся на долину Санта-Крус. Нападение на укрепленное ранчо было бы чистым безумием со стороны индейцев. Кэндис, однако, опасалась худшего и с замиранием сердца встречала каждого солдата, приносившего ей белье и новости.
По городу поползли слухи, что Джек сражается на стороне Кочиса. Его считали предателем. Отправившись в магазин за покупками, Кэндис оказалась мишенью злобных пересудов. Горожане чурались ее и разве что не в лицо называли «подстилкой полукровки». Дошло до того, что Кэндис боялась выходить из дома. Ее рука все чаще тянулась к револьверу, спрятанному в кармане фартука. Она ненавидела этот город, а потому хотела убраться отсюда, как только родится малыш. На востоке никто не назовет ее ребенка полукровкой или ублюдком. Она направится на восток, а если денег не хватит, чтобы добраться до Сент-Луиса, уедет туда, куда позволят средства.
Кэндис встала и потянулась, положив ладони на поясницу. Спина ныла. В последнее время она постоянно ощущала недомогание, часто плакала и стала невероятно чувствительной. Любой пустяк выводил ее из равновесия, в особенности мысли о муже — вернее, о Джеке.
Услышав топот копыт, Кэндис подошла к окну. Наверное, это док Харрис. И оцепенела.
Джек вернулся! Наконец-то!
Головокружение прошло. Залившись румянцем, Кэндис с привычным восторгом взирала на него. Джек похудел и осунулся, но гордо держался в седле. Он был великолепен, и как бы Кэндис ни сердилась, она радовалась его приезду, хотя и не собиралась признаваться ему в этом.
Джек смотрел на серые мундиры, развевавшиеся, словно знамена, на ветру.
Он спешился и повернулся к распахнувшейся двери. На лице его застыло жесткое, почти гневное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86