Отметь этот день в своем календаре.
— Я мог бы взять тебя с собой, — упрямо повторил он.
— Надолго? Будь же хоть немного рассудительным! Уже через две недели ты не будешь знать, как от меня отделаться. Я не собираюсь прятаться от людей и скрывать свое существование, словно какая-то жалкая потаскушка, польщенная тем, что ты взглянул в ее сторону. Пойми, Кру, тебе каждый день придется видеть меня за обеденным столом. Учти это, когда немного остынешь и сообразишь, что сейчас в тебе говорит простая похоть. И благодари Бога, что у меня еще сохранился рассудок.
— Неужели это так очевидно? — улыбнулся Хью.
— Давай лучше не говорить на эту тему.
— Значит, для нас существует лишь настоящее время?
— По-моему, ты давно должен был к этому привыкнуть.
— И ты… — пробормотал он хрипло, — хотела бы иметь от меня ребенка?
— Опять ты за свое, дорогой! — игриво ответила она. — Думаю, нам обоим недостает обычного веселого распутника Хью Долсени. Будто не знаешь ответа! Ну, конечно!
Она подняла руку медленным, намеренно зовущим жестом и, откинувшись на золотистые шелковые подушки, промурлыкала:
— Позволь развлечь тебя…
Сейчас она была похожа на спящую Венеру: цветущая плоть, соблазнительные изгибы, невероятно узкая талия, стелющаяся по полу юбка амазонки, и по контрасту с лифом, скроенным наподобие военного мундира, ее роскошные формы казались еще более чувственными. Скромный фасон и зеленое сукно, все атрибуты офицерской формы не могли скрыть эту почти вызывающую женственность. И даже если маркизу пришло бы в голову отступить в последний момент, он не смог бы: прелестное видение соблазнило бы человека куда добродетельнее.
Расстегивая на ходу костяные пуговицы куртки, маркиз двинулся к Софии, и когда проходил под решеткой, золотые отблески окружили на миг его голову нимбом, высвечивая точеные скульптурные черты лица. Как мог родиться такой божественный красавец у простых смертных?
София недолго задавалась этим вопросом, ибо тут же с замирающим сердцем сообразила, что в один прекрасный день может стать матерью столь же великолепного создания.
Образы и воспоминания прошедшего и настоящего смешались у нее в голове вместе с тревогами о неведомом будущем, и на какое-то мгновение вполне реальные мысли о материнстве затмили даже страх перед убийственными угрозами мужа. Но все эти рассуждения, так же быстро, как и возникли, были подавлены куда более сильным стремлением к выживанию.
Они оба пленники здесь, в этой сельской идиллии, и выхода нет ни у нее, ни у маркиза.
Она широко раскрытыми глазами наблюдала, как его куртка бесформенной грудой упала на мраморный пол, но тут же забыла обо всем, когда он одним рывком вытащил рубашку из брюк. Ноздри Софии жадно раздувались, словно некие первобытные инстинкты пробудились в душе и сейчас отвечали на почти вызывающее чувственное притяжение маркиза Кру. Она не спускала с него взгляда, зачарованная его силой и обаянием, готовая поддаться искушению, словно Ева в райском саду.
— Вы изумительно выглядите, милорд, — пробормотала она, жадно озирая его могучую плоть.
— Да, мне не раз об этом говорили, — беззастенчиво признался он. — Думаю, и ты могла бы произвести сенсацию в комнате, полной мужчин. Поверь, я не стал бы дразнить тебя, если бы ты не начала первой.
— Просто я не страдаю столь эксгибиционистскими замашками, как ты, — усмехнулась София.
— Сомневаюсь, — пробормотал он, придвигаясь ближе, — иначе не предлагала бы себя столь откровенно, да еще в такой соблазнительной позе. Интересно, сколько еще мужчин видели тебя такой… откровенно манящей? Скольким еще ты предлагала развлечься этим воркующим голоском?
Он сел рядом, положил ладони на ее гордо торчавшие груди и, подавшись вперед, обжег ее недобрым пламенем темных глаз.
— Скажи мне, сколько? — не отставал он.
— Боюсь, нам не стоит сравнивать наши списки, Кру. Тут состязание неуместно, — спокойно ответила она. — Поверь мне.
Длинные загорелые пальцы сжались чуть сильнее.
— Кажется, тебе нравится жестокость в обращении с женщинами? Это с твоим-то обаянием? — с дерзким пренебрежением осведомилась она.
— Иногда, — сообщил он, сам не понимая, почему его так задевает само предположение о том, что в ее прошлом было немало мужчин. — А твой муж тоже любит насилие?
— Если ты имеешь в виду постель, не могу сказать. Не знаю.
— А другие?
— Какое это имеет значение? В конце концов, это всего лишь постель, ничего более. Или ты предпочитаешь женщин, которые окружают тебя рабским обожанием?
Маркиз улыбнулся и покачал головой, на миг позабыв о своем непонятном озлоблении.
— Я особенно стараюсь избегать обожающих меня женщин.
— В таком случае мы должны прекрасно ладить, а если ты ослабишь хватку, я сниму эту тесную амазонку.
— Помощь понадобится? — небрежно осведомился он, выпрямляясь, снова обретя способность контролировать и управлять своими чувствами.
— Я здесь для твоего удовольствия, — мягко напомнила она, — это ты должен приказывать.
— Даете карт-бланш, княгиня? Еще немного, и я поверю в существование рая.
— Мужского рая, хотите сказать? — поправила она, насмешливо подняв брови.
— Вне всякого сомнения, — согласился он, обозревая гурию с роскошными формами. — Расстегни застежки на жакете.
Его спокойный непререкаемый тон заставил ее задрожать. Негромкий приказ манил куда сильнее, чем град поцелуев.
— А что потом?
— Потом я объясню, чего желаю, и раз ты, по собственному признанию, здесь, чтобы угодить мне… значит, подчинишься, не так ли?
— Разумеется.
Она высвободила первую петлю.
— И тебе это тоже нравится. Не так ли? — допытывался он.
— Ты все делаешь для моего удовольствия, — откровенно ответила она.
— В твоих устах все звучит таким упорядоченно-скучным… хочешь, вместо этого продолжим прогулку?
— Предпочитаю твое великолепное орудие.
— Я так и думал, — кивнул он, — и как только ты сбросишь все эти тряпки, заставлю тебя кончить… раз-другой.
— Мне следовало бы презирать твою безграничную спесь.
— Неужели желаешь, чтобы мужчины пресмыкались перед тобой? — коварно ухмыльнулся он. — А мне казалось, что тебе нужно нечто… совершенно иное.
— То есть ты?
— То есть я, — ничтоже сумняшеся подтвердил маркиз. — Однако можешь не торопиться: я готов ждать.
Рука Софии замерла в воздухе.
— Может, и я на это способна.
— Как хочешь, — пожал он плечами и, схватившись за свою вздыбленную плоть, провел по всей длине, так что на набухшей красной головке показалась крошечная капелька. — Мне совершенно не обязательно кончать в тебя.
— Обязательно! — горячо возразила женщина и, быстро вскочив, накрыла его ладонь своей и осторожно слизнула капельку. Но тут же, подняв голову, пробормотала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
— Я мог бы взять тебя с собой, — упрямо повторил он.
— Надолго? Будь же хоть немного рассудительным! Уже через две недели ты не будешь знать, как от меня отделаться. Я не собираюсь прятаться от людей и скрывать свое существование, словно какая-то жалкая потаскушка, польщенная тем, что ты взглянул в ее сторону. Пойми, Кру, тебе каждый день придется видеть меня за обеденным столом. Учти это, когда немного остынешь и сообразишь, что сейчас в тебе говорит простая похоть. И благодари Бога, что у меня еще сохранился рассудок.
— Неужели это так очевидно? — улыбнулся Хью.
— Давай лучше не говорить на эту тему.
— Значит, для нас существует лишь настоящее время?
— По-моему, ты давно должен был к этому привыкнуть.
— И ты… — пробормотал он хрипло, — хотела бы иметь от меня ребенка?
— Опять ты за свое, дорогой! — игриво ответила она. — Думаю, нам обоим недостает обычного веселого распутника Хью Долсени. Будто не знаешь ответа! Ну, конечно!
Она подняла руку медленным, намеренно зовущим жестом и, откинувшись на золотистые шелковые подушки, промурлыкала:
— Позволь развлечь тебя…
Сейчас она была похожа на спящую Венеру: цветущая плоть, соблазнительные изгибы, невероятно узкая талия, стелющаяся по полу юбка амазонки, и по контрасту с лифом, скроенным наподобие военного мундира, ее роскошные формы казались еще более чувственными. Скромный фасон и зеленое сукно, все атрибуты офицерской формы не могли скрыть эту почти вызывающую женственность. И даже если маркизу пришло бы в голову отступить в последний момент, он не смог бы: прелестное видение соблазнило бы человека куда добродетельнее.
Расстегивая на ходу костяные пуговицы куртки, маркиз двинулся к Софии, и когда проходил под решеткой, золотые отблески окружили на миг его голову нимбом, высвечивая точеные скульптурные черты лица. Как мог родиться такой божественный красавец у простых смертных?
София недолго задавалась этим вопросом, ибо тут же с замирающим сердцем сообразила, что в один прекрасный день может стать матерью столь же великолепного создания.
Образы и воспоминания прошедшего и настоящего смешались у нее в голове вместе с тревогами о неведомом будущем, и на какое-то мгновение вполне реальные мысли о материнстве затмили даже страх перед убийственными угрозами мужа. Но все эти рассуждения, так же быстро, как и возникли, были подавлены куда более сильным стремлением к выживанию.
Они оба пленники здесь, в этой сельской идиллии, и выхода нет ни у нее, ни у маркиза.
Она широко раскрытыми глазами наблюдала, как его куртка бесформенной грудой упала на мраморный пол, но тут же забыла обо всем, когда он одним рывком вытащил рубашку из брюк. Ноздри Софии жадно раздувались, словно некие первобытные инстинкты пробудились в душе и сейчас отвечали на почти вызывающее чувственное притяжение маркиза Кру. Она не спускала с него взгляда, зачарованная его силой и обаянием, готовая поддаться искушению, словно Ева в райском саду.
— Вы изумительно выглядите, милорд, — пробормотала она, жадно озирая его могучую плоть.
— Да, мне не раз об этом говорили, — беззастенчиво признался он. — Думаю, и ты могла бы произвести сенсацию в комнате, полной мужчин. Поверь, я не стал бы дразнить тебя, если бы ты не начала первой.
— Просто я не страдаю столь эксгибиционистскими замашками, как ты, — усмехнулась София.
— Сомневаюсь, — пробормотал он, придвигаясь ближе, — иначе не предлагала бы себя столь откровенно, да еще в такой соблазнительной позе. Интересно, сколько еще мужчин видели тебя такой… откровенно манящей? Скольким еще ты предлагала развлечься этим воркующим голоском?
Он сел рядом, положил ладони на ее гордо торчавшие груди и, подавшись вперед, обжег ее недобрым пламенем темных глаз.
— Скажи мне, сколько? — не отставал он.
— Боюсь, нам не стоит сравнивать наши списки, Кру. Тут состязание неуместно, — спокойно ответила она. — Поверь мне.
Длинные загорелые пальцы сжались чуть сильнее.
— Кажется, тебе нравится жестокость в обращении с женщинами? Это с твоим-то обаянием? — с дерзким пренебрежением осведомилась она.
— Иногда, — сообщил он, сам не понимая, почему его так задевает само предположение о том, что в ее прошлом было немало мужчин. — А твой муж тоже любит насилие?
— Если ты имеешь в виду постель, не могу сказать. Не знаю.
— А другие?
— Какое это имеет значение? В конце концов, это всего лишь постель, ничего более. Или ты предпочитаешь женщин, которые окружают тебя рабским обожанием?
Маркиз улыбнулся и покачал головой, на миг позабыв о своем непонятном озлоблении.
— Я особенно стараюсь избегать обожающих меня женщин.
— В таком случае мы должны прекрасно ладить, а если ты ослабишь хватку, я сниму эту тесную амазонку.
— Помощь понадобится? — небрежно осведомился он, выпрямляясь, снова обретя способность контролировать и управлять своими чувствами.
— Я здесь для твоего удовольствия, — мягко напомнила она, — это ты должен приказывать.
— Даете карт-бланш, княгиня? Еще немного, и я поверю в существование рая.
— Мужского рая, хотите сказать? — поправила она, насмешливо подняв брови.
— Вне всякого сомнения, — согласился он, обозревая гурию с роскошными формами. — Расстегни застежки на жакете.
Его спокойный непререкаемый тон заставил ее задрожать. Негромкий приказ манил куда сильнее, чем град поцелуев.
— А что потом?
— Потом я объясню, чего желаю, и раз ты, по собственному признанию, здесь, чтобы угодить мне… значит, подчинишься, не так ли?
— Разумеется.
Она высвободила первую петлю.
— И тебе это тоже нравится. Не так ли? — допытывался он.
— Ты все делаешь для моего удовольствия, — откровенно ответила она.
— В твоих устах все звучит таким упорядоченно-скучным… хочешь, вместо этого продолжим прогулку?
— Предпочитаю твое великолепное орудие.
— Я так и думал, — кивнул он, — и как только ты сбросишь все эти тряпки, заставлю тебя кончить… раз-другой.
— Мне следовало бы презирать твою безграничную спесь.
— Неужели желаешь, чтобы мужчины пресмыкались перед тобой? — коварно ухмыльнулся он. — А мне казалось, что тебе нужно нечто… совершенно иное.
— То есть ты?
— То есть я, — ничтоже сумняшеся подтвердил маркиз. — Однако можешь не торопиться: я готов ждать.
Рука Софии замерла в воздухе.
— Может, и я на это способна.
— Как хочешь, — пожал он плечами и, схватившись за свою вздыбленную плоть, провел по всей длине, так что на набухшей красной головке показалась крошечная капелька. — Мне совершенно не обязательно кончать в тебя.
— Обязательно! — горячо возразила женщина и, быстро вскочив, накрыла его ладонь своей и осторожно слизнула капельку. Но тут же, подняв голову, пробормотала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20