Другую жизнь. Удовольствие наслаивалось на удовольствие, и теперь, измученная и тоскующая, страшившаяся будущего, она улыбалась, чувствуя, как теплеет на сердце. И что ей будущее? Ведь, кроме ее эгоистических интересов, существует безграничная безусловная любовь к детям. Она уже заранее испытывает восторг при мысли о том, что скоро вновь увидит своих мальчишек! Они приезжают домой на каникулы, а Рождество — лучшее время года, и радость общения с ними станет бальзамом для ее ран. Будущее — в материнской любви, и придется довольствоваться этим. Но все же она раз в жизни побывала в раю, и этот праздник чувств навсегда останется с ней.
Макс, стоя в темном подъезде на другой стороне улицы, следил за домом Кристины. Не в силах покинуть ее, возможно, по причинам, не имевшим ничего общего с гневом ее мужа, он вот уже несколько часов нес безмолвный караул.
Когда она на миг появилась в окне, он заметил место— положение комнаты, гадая, ее ли это спальня или… и это было страшнее всего… что, если она у Ганса?!
Он настолько разволновался, что был вынужден прислониться лбом к холодной стене и далеко не сразу овладел собой. Означает ли это, что он окончательно обезумел? Стоять здесь в темноте в бесплодном ожидании!
Он поднял воротник и тяжело вздохнул. Приходится признать, что он испытывает к этой женщине нечто большее, чем при обычном мимолетном романе. Иного объяснения его идиотской потребности торчать напротив ее дома в безумной надежде увидеть ее снова просто не найти.
Пока он пытался разобраться в причинах своей невыразимой тоски, слуги стали задергивать шторы. С каждым затемненным окном Макс все больше мрачнел. Ощущения были такие, словно он изгнан из ее жизни навсегда. В наступающем мраке он казался себе совершенно беззащитным против одолевшего его водоворота эмоций, грозившего захлестнуть и сбросить в пропасть. Неужели это любовь? Или просто сильное увлечение? А если всего лишь неутоленная похоть? Нет, наверное, какая-то толика любви во всем этом есть, ибо до сегодняшнего дня ему бы в голову не пришло стоять под окном любовницы с видом жалкого, спятившего от любви кретина!
На этой мысленной тираде последняя штора была задвинута, и Макс, сдвинув брови, угрюмо уставился на темный немой фасад.
И что, черт возьми, теперь делать? Торчать здесь всю ночь?
Вышибить дверь и избить Ганса до полусмерти? Ворваться в дом и подобно романтическому разбойнику унести Кристину в ночь?
Последняя возможность казалась наиболее привлекательной, но даже в его одурманенном мозгу — как иначе назвать то, что он вытворял, — мелькнула мысль о том, что дети Кристины могут быть серьезным препятствием его планам.
И когда ситуация, казалось, зашла в тупик, парадная дверь неожиданно отворилась, и появился князь в вечернем костюме. Ступив на крыльцо, он натянул перчатки, завернул за угол и исчез.
Вся нерешительность, всякая неопределенность чувств были сметены могучим порывом, и Макс, выйдя из укрытия, направился к дому. Он постучал и, прежде чем лакей сумел его рассмотреть, уже был в холле. Слуга попытался было протестовать, но Макс отшвырнул его и мигом взлетел по ступенькам на второй этаж, очутившись в длинном коридоре. Здесь он стал мысленно отсчитывать комнаты в надежде, что зрительная память его не подвела.
Три… четыре… пять… есть!
Макс ворвался в комнату, наспех оглядел обстановку и, узрев соболью накидку, повернул ключ в замке. Оказавшись в относительной безопасности, он заметил полуоткрытую дверь смежной спальни, уловил знакомый запах ландыша и решительно прошел по полу, покрытому желтым ковром. При виде Кристины, лежавшей на кровати с ладонью под щекой, как у спящего ребенка, сердце его перевернулось от нежности.
Неожиданный грохот нарушил тишину и вырвал Кристину из легкого забытья. В дверь ломились люди. Кристина подскочила, села и испуганно уставилась на Макса.
— Не волнуйся, — улыбнулся он. — Они не смогут войти.
— О Боже, нет, — прохрипела она, сползая с кровати.
— Все хорошо, — утешил он, шагнув к ней. — Дверь заперта.
— Но Ганс!
Она явно паниковала.
— Он ушел, и… — Макс кивнул в сторону непрекращающегося шума, — дверь выдержит.
Прислонившись к изголовью кровати, Кристина видимо расслабилась.
— Ты с ума сошел, — прошептала она. На лице играла тень улыбки.
— Не спорю, — ухмыльнулся он. — Но я истосковался по тебе.
Он остановился в нескольких шагах от кровати. В конце концов он там, куда так стремился.
— Они могут послать кого-нибудь за Гансом.
Макс вопросительно склонил голову:
— Могут?
— Он не пользуется большой любовью.
— В отличие от тебя, надеюсь. Лучше тебе выйти и сказать слугам, что гость скоро уйдет и не подвергнет никого опасности увольнения.
Она долго вопросительно смотрела на него.
— Пусть я спятил, но не настолько. И отнюдь не глуп, поэтому не собираюсь подвергать тебя риску. Скажи, что я ненадолго.
Кристина тихо выдохнула:
— Спасибо.
Макс отступил и, изящно поклонившись, взмахом руки указал ей путь. Но все же не смог устоять, чтобы не схватить ее в объятия… так же как она не смогла не подставить губы для поцелуя.
— Кажется, я влюблен, — прошептал он за миг до того, как их губы слились.
Кристина покачала головой, но его руки запутались в ее волосах, и все протесты остались невысказанными.
— И ты не сможешь остановить меня…
Его поцелуй был нежным и быстрым: дразнящее касание рая, но он тут же отпустил ее и подтолкнул к двери:
— Вели не беспокоить нас минут десять.
Пока она разговаривала со слугами, он держался в глубине комнаты. Но едва Кристина отослала их, он стащил перчатки, и не успела она запереть дверь, как он сбросил пальто и с улыбкой направился к ней.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— Знаю. — Он притянул ее к себе.
— Он в любую минуту может вернуться.
Макс весьма сомневался в этом, учитывая пристрастие Ганса к ночной жизни, но стоит ли мучить Кристину?
— Несколько минут… это все. Мне нужно поговорить с тобой. И попрощаться по-человечески или поздороваться, или бог знает что…
— Попрощаться, — тихо вздохнула Кристина. — Мы уезжаем утром.
— И мальчики тебя ждут.
Кристина кивнула. Говорить она не могла. Душили слезы.
— Позволь мне хотя бы приехать.
— Господи, нет! Если он узнает, что ты в Силезии… — Она прикусила губу и тряхнула головой. — Я не имею права рисковать.
— А если он не узнает?
Макс был готов торговаться с самим дьяволом, лишь бы только увидеть ее снова.
— Должна же у тебя быть какая-то свобода передвижения!
Кристина даже глаза закрыла, так велико было желание согласиться. О, это лучше всякого рая!
Наконец ее мокрые от слез ресницы, медленно поднялись.
— Как бы мне хотелось сказать «да»! Я готова на все, только бы быть рядом с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Макс, стоя в темном подъезде на другой стороне улицы, следил за домом Кристины. Не в силах покинуть ее, возможно, по причинам, не имевшим ничего общего с гневом ее мужа, он вот уже несколько часов нес безмолвный караул.
Когда она на миг появилась в окне, он заметил место— положение комнаты, гадая, ее ли это спальня или… и это было страшнее всего… что, если она у Ганса?!
Он настолько разволновался, что был вынужден прислониться лбом к холодной стене и далеко не сразу овладел собой. Означает ли это, что он окончательно обезумел? Стоять здесь в темноте в бесплодном ожидании!
Он поднял воротник и тяжело вздохнул. Приходится признать, что он испытывает к этой женщине нечто большее, чем при обычном мимолетном романе. Иного объяснения его идиотской потребности торчать напротив ее дома в безумной надежде увидеть ее снова просто не найти.
Пока он пытался разобраться в причинах своей невыразимой тоски, слуги стали задергивать шторы. С каждым затемненным окном Макс все больше мрачнел. Ощущения были такие, словно он изгнан из ее жизни навсегда. В наступающем мраке он казался себе совершенно беззащитным против одолевшего его водоворота эмоций, грозившего захлестнуть и сбросить в пропасть. Неужели это любовь? Или просто сильное увлечение? А если всего лишь неутоленная похоть? Нет, наверное, какая-то толика любви во всем этом есть, ибо до сегодняшнего дня ему бы в голову не пришло стоять под окном любовницы с видом жалкого, спятившего от любви кретина!
На этой мысленной тираде последняя штора была задвинута, и Макс, сдвинув брови, угрюмо уставился на темный немой фасад.
И что, черт возьми, теперь делать? Торчать здесь всю ночь?
Вышибить дверь и избить Ганса до полусмерти? Ворваться в дом и подобно романтическому разбойнику унести Кристину в ночь?
Последняя возможность казалась наиболее привлекательной, но даже в его одурманенном мозгу — как иначе назвать то, что он вытворял, — мелькнула мысль о том, что дети Кристины могут быть серьезным препятствием его планам.
И когда ситуация, казалось, зашла в тупик, парадная дверь неожиданно отворилась, и появился князь в вечернем костюме. Ступив на крыльцо, он натянул перчатки, завернул за угол и исчез.
Вся нерешительность, всякая неопределенность чувств были сметены могучим порывом, и Макс, выйдя из укрытия, направился к дому. Он постучал и, прежде чем лакей сумел его рассмотреть, уже был в холле. Слуга попытался было протестовать, но Макс отшвырнул его и мигом взлетел по ступенькам на второй этаж, очутившись в длинном коридоре. Здесь он стал мысленно отсчитывать комнаты в надежде, что зрительная память его не подвела.
Три… четыре… пять… есть!
Макс ворвался в комнату, наспех оглядел обстановку и, узрев соболью накидку, повернул ключ в замке. Оказавшись в относительной безопасности, он заметил полуоткрытую дверь смежной спальни, уловил знакомый запах ландыша и решительно прошел по полу, покрытому желтым ковром. При виде Кристины, лежавшей на кровати с ладонью под щекой, как у спящего ребенка, сердце его перевернулось от нежности.
Неожиданный грохот нарушил тишину и вырвал Кристину из легкого забытья. В дверь ломились люди. Кристина подскочила, села и испуганно уставилась на Макса.
— Не волнуйся, — улыбнулся он. — Они не смогут войти.
— О Боже, нет, — прохрипела она, сползая с кровати.
— Все хорошо, — утешил он, шагнув к ней. — Дверь заперта.
— Но Ганс!
Она явно паниковала.
— Он ушел, и… — Макс кивнул в сторону непрекращающегося шума, — дверь выдержит.
Прислонившись к изголовью кровати, Кристина видимо расслабилась.
— Ты с ума сошел, — прошептала она. На лице играла тень улыбки.
— Не спорю, — ухмыльнулся он. — Но я истосковался по тебе.
Он остановился в нескольких шагах от кровати. В конце концов он там, куда так стремился.
— Они могут послать кого-нибудь за Гансом.
Макс вопросительно склонил голову:
— Могут?
— Он не пользуется большой любовью.
— В отличие от тебя, надеюсь. Лучше тебе выйти и сказать слугам, что гость скоро уйдет и не подвергнет никого опасности увольнения.
Она долго вопросительно смотрела на него.
— Пусть я спятил, но не настолько. И отнюдь не глуп, поэтому не собираюсь подвергать тебя риску. Скажи, что я ненадолго.
Кристина тихо выдохнула:
— Спасибо.
Макс отступил и, изящно поклонившись, взмахом руки указал ей путь. Но все же не смог устоять, чтобы не схватить ее в объятия… так же как она не смогла не подставить губы для поцелуя.
— Кажется, я влюблен, — прошептал он за миг до того, как их губы слились.
Кристина покачала головой, но его руки запутались в ее волосах, и все протесты остались невысказанными.
— И ты не сможешь остановить меня…
Его поцелуй был нежным и быстрым: дразнящее касание рая, но он тут же отпустил ее и подтолкнул к двери:
— Вели не беспокоить нас минут десять.
Пока она разговаривала со слугами, он держался в глубине комнаты. Но едва Кристина отослала их, он стащил перчатки, и не успела она запереть дверь, как он сбросил пальто и с улыбкой направился к ней.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— Знаю. — Он притянул ее к себе.
— Он в любую минуту может вернуться.
Макс весьма сомневался в этом, учитывая пристрастие Ганса к ночной жизни, но стоит ли мучить Кристину?
— Несколько минут… это все. Мне нужно поговорить с тобой. И попрощаться по-человечески или поздороваться, или бог знает что…
— Попрощаться, — тихо вздохнула Кристина. — Мы уезжаем утром.
— И мальчики тебя ждут.
Кристина кивнула. Говорить она не могла. Душили слезы.
— Позволь мне хотя бы приехать.
— Господи, нет! Если он узнает, что ты в Силезии… — Она прикусила губу и тряхнула головой. — Я не имею права рисковать.
— А если он не узнает?
Макс был готов торговаться с самим дьяволом, лишь бы только увидеть ее снова.
— Должна же у тебя быть какая-то свобода передвижения!
Кристина даже глаза закрыла, так велико было желание согласиться. О, это лучше всякого рая!
Наконец ее мокрые от слез ресницы, медленно поднялись.
— Как бы мне хотелось сказать «да»! Я готова на все, только бы быть рядом с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69