Печенье с розовым сахаром — мое любимое. — Она улыбнулась и изящно откусила еще кусочек.
Хироаки поднес пиалу к губам и остановился.
— Как приятно — жасмин, — пробормотал он и сделал глоток.
Сердце у нее сильно забилось, но она боялась не за себя, а за возможную неудачу. Ей хотелось, чтобы он сразу умер.
Чайная пиала маленькая, еще три глотка — и она пуста.
Она старалась, чтобы голос ее и улыбка оставались прежними, и продолжала излагать ему прозаические подробности своей жизни. Она похвалила цветы, которые он ей прислал, сказала, как высоко ценит его заботливость.
— Мне особенно понравились лилии, такие нежные. Вам нехорошо, господин? Вы побледнели. Не хотите ли, я укрою вас, если вам холодно? — И, поднявшись, она принесла стеганое одеяло и накинула ему на плечи.
— Сейчас пройдет, — пробормотал он, с силой выдохнув воздух и пытаясь сесть прямее, чтобы уменьшить стеснение в груди.
— Вы так усердно трудились, господин. Отдых пойдет вам на пользу. Лягте вот на эту подушку, — мягко предложила она, подсовывая подушку ему под голову.
— Ты славная детка, — прошептал он; дышать ему становилось все труднее.
— Благодарю вас. Закройте глаза и усните.
То ли что-то в ее голосе заставило его насторожиться, то ли он распознал действие яда, поскольку много раз приказывал применить его, но его глаза широко раскрылись от ужаса, и он попытался встать.
— Нет, — сказала она нежным голосом, сопровождая свои слова сильным толчком. — Вы никуда не пойдете.
Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но она рукой зажала ему рот.
— Напрасно вы убили моего ребенка, — сказала она, надавливая рукой что есть мочи, всей тяжестью своего тела. — Совсем напрасно так со мной поступили.
Он тяжело дышал. Но она, не отнимая руки, завалила его в подушки и глядела, как он умирает, как лицо его становится красным, потом синим, потом багровым, по мере того как легкие отказывались служить ему. Она взирала на все это, как могла бы смотреть на течение реки.
Она оцепенела.
Он отнял у нее жизнь.
И теперь, когда его не стало, она просто ждала, когда его люди уведут ее.
Когда наконец раздался стук в дверь, безжизненным голосом, не поворачиваясь, она только и сказала:
— Войдите.
Человек, стоявший на пороге, быстро оценил ситуацию и, сделав собственные выводы, быстро задвинул дверь. Оказавшись в комнате, где тишина пахла смертью, он раздумывал, как лучше поступить. Дама либо парализована, либо в шоке.
— Вы меня слышите, госпожа?
Голос его звучал незнакомо — в нем не было резкости, и Айко удивленно повернулась.
— Мы вам поможем. Понимаете, что я говорю?
— Кто вы? — Свой голос она услышала неожиданно четко и успокоилась, словно восстала из мертвых. Она почувствовала, как воля к жизни крепнет в ней.
— Друг.
Она уже готова была сказать «нет, это не так», но произнесла совсем другие слова:
— Как вы можете помочь? Его люди теперь заберут меня и убьют.
— Мы сами убьем его людей и вынесем тела.
Она ощутила тепло, разливающееся по всему ее телу, и сердце в ней ожило,
— Вы сделаете это для меня?
— И для моего хозяина. Он назначил хорошую цену за голову Хироаки.
— Как и многие.
— Слишком многие, не сосчитаешь, госпожа. Его смерть никто не станет оплакивать. Даже семья.
— Я перед вами в долгу.
— Нет, госпожа, вы избавили нас от многих забот. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Вам ничто не грозит. Дом окружен моими людьми.
Айко сидела неподвижно, пока приглушенные звуки драки раздавались за стенами комнат, странно уверенная в возможностях этого незнакомца; она счастлива, что долг ее перед нерожденным ребенком выплачен.
Эта скотина мертва.
А она жива.
Боги ее пожалели.
Когда подручный Юкиё вернулся, только и сказал:
— Мы покидаем вас, госпожа. — И отошел в сторону, пропуская двух человек, которые унесли труп Хироаки. — Главного инспектора найдут на дороге на Киото вместе с его людьми, убитыми разбойниками. Со слугами договорились — они будут молчать. Если вас будут допрашивать, не тревожьтесь. Никто не узнает, что он был сегодня в вашем доме. Даю слово.
Она верила ему, словно его устами вещал сам Амида. Она обратилась к нему:
— Трудно найти слова благодарности за то, что вы сделали. Я признательна вам от всего сердца.
— Мой хозяин услышит о вашей благодарности. — Он поклонился изящно и утонченно. И через мгновение исчез.
В ту ночь по улицам Эдо медленно тащилась повозка. Такэо держал вожжи, а груз сопровождала кучка нищих. Никто не стал бы их останавливать и даже подходить к ним близко, ибо «эта» — каста неприкасаемых. «Эта» вывозили покойников и чистили отхожие места — всегда по ночам, чтобы никто не мог оскорбиться их видом.
Пока они медленно тащились к Токайдо — большаку, который вел в Киото, — у Такэо было время поразмыслить, как наилучшим образом распорядиться большой суммой полученных за кровь денег. Может, стоит купить имение в своей префектуре или начать собственное дело. Он сможет на деньги, что заплатил ему Юкиё за голову Хироаки, даже жениться на дочери богатого купца.
Хотя пришлось долго ждать, когда главный инспектор снова посетит свою любовницу. Нанявшись на конюшню у Айко, Такэо слишком долго пришлось чистить стойла и исполнять другую грязную работу. Он уже почти передумал и решил составить иной план, когда наконец узнал о прибытии Хироаки.
Такэо немедленно приказал своим людям занять позиции.
Хотя кто бы мог подумать, что его миссию возьмет на себя скромная хозяйка дома. Он пожал плечами. Это доказывает только одно — как бывает обманчива внешность.
Госпожа Айко, наверное, заслужила часть наградных денег, думал он. Придется послать ей сколько-нибудь с запиской, объясняющей, откуда поступил неожиданный доход, и сделать это в таких выражениях, чтобы на нее не пало никаких подозрений.
С другой стороны, она очень хорошенькая малышка. Лучше он доставит ей деньги лично…
Глава 24
Первый день в Гонконге был солнечным и ярким. Хью собирался повести Тама осматривать город, а его пассажиры пытались найти семью Сунскоку. Юкиё уже вошел в контакт со своими коллегами на побережье и теперь ждал вестей.
Зная, что в этой торговой столице Востока можно в самое короткое время купить целый гардероб, Хью, сидя утром за завтраком, предложил Тама заняться этим.
— Хотите сказать, я плохо одета? — отозвалась она с насмешливой искоркой в глазах.
— Ни в коем случае. Мой халат пошит из очень хорошего шелка. Но нужно одеть тех, кто гол. Отправляясь в город, вам следует вместо крестьянского маскарада присмотреть себе наряды, и я оплачу.
— А вы, конечно же, знаете лавку, где торгуют дамской одеждой.
— Слыхал кое-что, — сказал он.
— Вот как.
— Ни к чему говорить таким тоном. Как правило, я покупаю не женскую одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Хироаки поднес пиалу к губам и остановился.
— Как приятно — жасмин, — пробормотал он и сделал глоток.
Сердце у нее сильно забилось, но она боялась не за себя, а за возможную неудачу. Ей хотелось, чтобы он сразу умер.
Чайная пиала маленькая, еще три глотка — и она пуста.
Она старалась, чтобы голос ее и улыбка оставались прежними, и продолжала излагать ему прозаические подробности своей жизни. Она похвалила цветы, которые он ей прислал, сказала, как высоко ценит его заботливость.
— Мне особенно понравились лилии, такие нежные. Вам нехорошо, господин? Вы побледнели. Не хотите ли, я укрою вас, если вам холодно? — И, поднявшись, она принесла стеганое одеяло и накинула ему на плечи.
— Сейчас пройдет, — пробормотал он, с силой выдохнув воздух и пытаясь сесть прямее, чтобы уменьшить стеснение в груди.
— Вы так усердно трудились, господин. Отдых пойдет вам на пользу. Лягте вот на эту подушку, — мягко предложила она, подсовывая подушку ему под голову.
— Ты славная детка, — прошептал он; дышать ему становилось все труднее.
— Благодарю вас. Закройте глаза и усните.
То ли что-то в ее голосе заставило его насторожиться, то ли он распознал действие яда, поскольку много раз приказывал применить его, но его глаза широко раскрылись от ужаса, и он попытался встать.
— Нет, — сказала она нежным голосом, сопровождая свои слова сильным толчком. — Вы никуда не пойдете.
Он открыл рот, чтобы позвать на помощь, но она рукой зажала ему рот.
— Напрасно вы убили моего ребенка, — сказала она, надавливая рукой что есть мочи, всей тяжестью своего тела. — Совсем напрасно так со мной поступили.
Он тяжело дышал. Но она, не отнимая руки, завалила его в подушки и глядела, как он умирает, как лицо его становится красным, потом синим, потом багровым, по мере того как легкие отказывались служить ему. Она взирала на все это, как могла бы смотреть на течение реки.
Она оцепенела.
Он отнял у нее жизнь.
И теперь, когда его не стало, она просто ждала, когда его люди уведут ее.
Когда наконец раздался стук в дверь, безжизненным голосом, не поворачиваясь, она только и сказала:
— Войдите.
Человек, стоявший на пороге, быстро оценил ситуацию и, сделав собственные выводы, быстро задвинул дверь. Оказавшись в комнате, где тишина пахла смертью, он раздумывал, как лучше поступить. Дама либо парализована, либо в шоке.
— Вы меня слышите, госпожа?
Голос его звучал незнакомо — в нем не было резкости, и Айко удивленно повернулась.
— Мы вам поможем. Понимаете, что я говорю?
— Кто вы? — Свой голос она услышала неожиданно четко и успокоилась, словно восстала из мертвых. Она почувствовала, как воля к жизни крепнет в ней.
— Друг.
Она уже готова была сказать «нет, это не так», но произнесла совсем другие слова:
— Как вы можете помочь? Его люди теперь заберут меня и убьют.
— Мы сами убьем его людей и вынесем тела.
Она ощутила тепло, разливающееся по всему ее телу, и сердце в ней ожило,
— Вы сделаете это для меня?
— И для моего хозяина. Он назначил хорошую цену за голову Хироаки.
— Как и многие.
— Слишком многие, не сосчитаешь, госпожа. Его смерть никто не станет оплакивать. Даже семья.
— Я перед вами в долгу.
— Нет, госпожа, вы избавили нас от многих забот. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь. Вам ничто не грозит. Дом окружен моими людьми.
Айко сидела неподвижно, пока приглушенные звуки драки раздавались за стенами комнат, странно уверенная в возможностях этого незнакомца; она счастлива, что долг ее перед нерожденным ребенком выплачен.
Эта скотина мертва.
А она жива.
Боги ее пожалели.
Когда подручный Юкиё вернулся, только и сказал:
— Мы покидаем вас, госпожа. — И отошел в сторону, пропуская двух человек, которые унесли труп Хироаки. — Главного инспектора найдут на дороге на Киото вместе с его людьми, убитыми разбойниками. Со слугами договорились — они будут молчать. Если вас будут допрашивать, не тревожьтесь. Никто не узнает, что он был сегодня в вашем доме. Даю слово.
Она верила ему, словно его устами вещал сам Амида. Она обратилась к нему:
— Трудно найти слова благодарности за то, что вы сделали. Я признательна вам от всего сердца.
— Мой хозяин услышит о вашей благодарности. — Он поклонился изящно и утонченно. И через мгновение исчез.
В ту ночь по улицам Эдо медленно тащилась повозка. Такэо держал вожжи, а груз сопровождала кучка нищих. Никто не стал бы их останавливать и даже подходить к ним близко, ибо «эта» — каста неприкасаемых. «Эта» вывозили покойников и чистили отхожие места — всегда по ночам, чтобы никто не мог оскорбиться их видом.
Пока они медленно тащились к Токайдо — большаку, который вел в Киото, — у Такэо было время поразмыслить, как наилучшим образом распорядиться большой суммой полученных за кровь денег. Может, стоит купить имение в своей префектуре или начать собственное дело. Он сможет на деньги, что заплатил ему Юкиё за голову Хироаки, даже жениться на дочери богатого купца.
Хотя пришлось долго ждать, когда главный инспектор снова посетит свою любовницу. Нанявшись на конюшню у Айко, Такэо слишком долго пришлось чистить стойла и исполнять другую грязную работу. Он уже почти передумал и решил составить иной план, когда наконец узнал о прибытии Хироаки.
Такэо немедленно приказал своим людям занять позиции.
Хотя кто бы мог подумать, что его миссию возьмет на себя скромная хозяйка дома. Он пожал плечами. Это доказывает только одно — как бывает обманчива внешность.
Госпожа Айко, наверное, заслужила часть наградных денег, думал он. Придется послать ей сколько-нибудь с запиской, объясняющей, откуда поступил неожиданный доход, и сделать это в таких выражениях, чтобы на нее не пало никаких подозрений.
С другой стороны, она очень хорошенькая малышка. Лучше он доставит ей деньги лично…
Глава 24
Первый день в Гонконге был солнечным и ярким. Хью собирался повести Тама осматривать город, а его пассажиры пытались найти семью Сунскоку. Юкиё уже вошел в контакт со своими коллегами на побережье и теперь ждал вестей.
Зная, что в этой торговой столице Востока можно в самое короткое время купить целый гардероб, Хью, сидя утром за завтраком, предложил Тама заняться этим.
— Хотите сказать, я плохо одета? — отозвалась она с насмешливой искоркой в глазах.
— Ни в коем случае. Мой халат пошит из очень хорошего шелка. Но нужно одеть тех, кто гол. Отправляясь в город, вам следует вместо крестьянского маскарада присмотреть себе наряды, и я оплачу.
— А вы, конечно же, знаете лавку, где торгуют дамской одеждой.
— Слыхал кое-что, — сказал он.
— Вот как.
— Ни к чему говорить таким тоном. Как правило, я покупаю не женскую одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58