ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Люди, выходите!
– В чем дело, Эдемика? – сбежались перепуганные соседи.
– Вот! Глядите все! Кто-то выдоил мою козу!
– Чтоб ему провалиться сквозь землю! Вчера выдоили мою! – крикнула Мина.
– Машико жаловалась мне: третий день, говорит, коза возвращается с пустым выменем! – добавил кто-то.
– Мою выдаивают через день!
– И мою!
– Что же это такое, люди?
– Такого не бывало даже во время русско-японской войны, а ведь тогда тоже нуждались в молоке!
– Знаю я, чьи это штучки, да только пока молчу! – помахал пальцем Эдемика.
– Говори, если знаешь! – набросились на него соседи.
– Знаю! Молоко ворует тот, кому оно нужно!
– Ну, ты скажешь! А кому оно не нужно?
– Дайте срок, и я раскрою это дело!
– Давай, Эдемика, выручай нас!
Между тем владельцы коз приняли меры предосторожности. Коз перестали выпускать со двора, а если выпускали, то обязательно в сопровождении кого-либо из членов семьи. Я и Хатия ходили убитые горем – нашему промыслу пришел конец.
Однажды вечером, когда нам чудом удалось выдоить чью-то зазевавшуюся козу и принести домой глоток молока, тетя подозвала нас.
– Хатия, подойди ко мне!
– В чем дело, учительница?
– Покажи свои руки!
Тетя приложила к лицу обе ладони Хатии. То же самое проделала она со мной.
– Что ты делаешь, тетя? – спросил я удивленно. Хатия молчала.
– Ваши руки пахнут козьим молоком, дети!
За весь вечер тетя больше не проронила ни слова.
В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ЗАДАЧА?
Колхозные собрания у нас, как правило, созывались по вечерам, но колокол начинал звонить уже с полудня. Уставшие за день люди всячески старались увильнуть от собрания. Приходилось чуть ли не за руки вытаскивать их из домов.
– Просили же тебя, Архип? Забыл про собрание?
– Эдемика, именно сегодня у тебя разыгрался ревматизм?!
– Не идешь, Диомид? Ладно, поговорим с тобой в другом месте! Не будь я Зосимом!
– Зосим зобастый! Не ори ослом и дай мне отдохнуть, а то возьму вот двустволку и отправлю тебя в такое место, откуда нет возврата!
– Маргарита, выходи, я знаю, ты дома!
– Иди на собрание, Ксеня, да прихвати своего инвалида!
Нас, детей, на собрание не приглашали, но мы и не нуждались в приглашении. Собрание было для нас единственным местом развлечения. Оно обычно проводилось в школе, и нам доставляло огромное удовольствие видеть, с каким трудом рассаживаются за партами седовласые загорелые дяди и тети. Мы устраивались на полу, с наслаждением наблюдая за ходом этого странного урока, во время которого не читали списка, отвечали с места, не вставая, свободно курили, перебивали друг друга, к учителю обращались на «ты», и никого за это не выставляли за дверь. Я мечтал о том времени, когда и меня будут звать на собрание, когда и я смогу послать зовущего к черту, когда при голосовании председатель объявит: «Сосойя воздержался!..»
…Я и Хатия сидим на полу, перед тетей, за нами, также на полу, – Бежана. Мы ждем начала собрания. Класс гудит. Все окна распахнуты настежь, но в комнате все же жарко. От запахов табака, пота и земли першит в горле. Надрывно кашляют старики. Судачат бабы. А народ все валит.
– Ну что ж, пора начинать! – объявил колхозный счетовод Зосим, постучав карандашом по надтреснутому колокольчику. – Кого изберем председателем?
– Будь сам, какая еще с тебя польза? – съязвил Диомид.
– Пожалуйста, становись председателем ты! Убедишься, какое это удовольствие!
– Что ты! Отбивать кусок хлеба у любимого соседа!..
– Пропади ты пропадом с твоим соседством!
– Да начинайте же, черти проклятые, утро скоро! – прервал дискуссию Зосима и Диомида дядя Герасим.
Зосим кашлянул, надел очки, раскрыл бумажную папку, извлек оттуда лист бумаги, поднес его к носу и вдруг вспомнил:
– А секретаря? Надо же избрать секретаря собрания!
– Будь заодно и секретарем! – предложил Диомид.
– Не справится с двумя обязанностями! – сказал Бежана. Зосим нахмурился, снял очки и посмотрел на Бежану, однако, увидев его серьезное лицо, промолчал.
– Голосовать?
– Хоть голосуй, хоть пой в три голоса, только начинай! – крикнул выведенный из терпения отец Хатии.
Зосим еще раз кашлянул и объявил:
– На повестке дня у нас один вопрос: о лодырничании и отвиливании от работы отдельных, так сказать, изменников общего дела и родины. Слово предоставляется председателю нашего колхоза товарищу Кишварди Спиридоновичу Вашакмадзе!
При упоминании фамилии председателя раздалось несколько жидких аплодисментов. Кишварди встал, выпил полграфина воды, затянул пояс потуже и начал:
– Товарищи! Нынешний год сложился для нас очень неблагоприятно. Что происходит сейчас? Происходит смертельная борьба. Две стороны – красная и черная – ведут между собой – что? Они ведут между собой войну. Беспощадную войну. Кто мы? Мы – серп и молот, то есть звезда. Кто они? Они – ад и бездна, тьма-тьмущая и беда нескончаемая! Что делает Гитлер? Гитлер продвигается вперед. Он достиг уже кислых минеральных вод, Кисловодск! – перевел он на русский язык. – Каково приходится народу? Трудно приходится, товарищи, народу! И правительству нашему нелегко, и армии нашей нелегко. А нам? Нам тоже трудно, товарищи! Не хватает пищи, одежды, обуви… Вот ты, Христофор Василия! Думал ли ты о том, что твоему мальчику, который с винтовкой в руках бьет Гитлера, нужна жратва, нужна одежда?
– О чем же я думал, если не об этом, дорогой Кишварди!
– А ты, Герасим? Попал твой сын в госпиталь, и ладно? А о том, что таких, как он, тысячи и каждого из них надо накормить и напоить, ты знаешь об этом?
– Знаю, Кишварди, знаю…
– Ражден! Как по-твоему? Танк, в котором сидит твой парень, растет в саду на дереве?!
– Да что ты нам байки рассказываешь! Говори о деле! – раздались недовольные голоса.
– Скажу о деле! Стране нужен хлеб, нужно мясо! Лобио и мчади нужны народу! Вы как думаете, зачем нас оставили здесь? Или мы стрелять не умеем? Да я за пояс заткну любого… как его… снайпера! Ан нет! Велели сидеть здесь, дома! Почему? Потому что мы сегодня нужны здесь! У войны ненасытный желудок, ох и ненасытный! И заполнить этот желудок должны мы с вами! Понятно это?
– Кишварди! Вот тебе нож – режь нам горло! Что мы, не работаем что ли? – подал голос дядя Герасим.
– Я не про всех… Мужиками я доволен. И на баб я не в обиде… Однако есть отдельные лица…
– Назови, назови конкретно! – зашумело собрание.
Кишварди извлек из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, развернул его. В классе люди затаили дыхание. Кишварди долго всматривался в листок, потом решился:
– Где Амбако, где Кирилл, где Кикития, где Федосия Барамидзе и невестка ее Маквала?
– Ну-ка, Шакро, отвечай, где твоя мамаша и жена твоего брательника? – толкнул кто-то Шакро Барамидзе.
Тот встал, провел ладонью сперва по парте, потом по собственному лицу и нехотя ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37