Здесь нужен был иной подход. Но какой?
Кишварди Ломджария понял и то, что его внук сейчас стоял посреди заколдованного круга, и притягательная сила двух кровей властно тянула его в разные стороны. Какая из них возьмет верх? Какая кровь победит? Ждать исхода этой борьбы нельзя… Кому-то из них нужно первым перекрыть, перерезать канал, в котором кипит и бурлит взбунтовавшаяся кровь…
И Кишварди Ломджария опередил бабушку:
— Ну чего ты ждешь? Устал я болтать с тобой!
Мальчик испуганно взглянул на деда.
— Иди и не смей оглядываться! Понял?!
Горькую обиду на деда и нежную жалось к бабушке мальчик почувствовал одновременно. Подступившие слезы затуманили глаза, голова безвольно опустилась на грудь, и он не вымолвив ни слова, покорно, словно теленок на веревке, побрел по пыльной чохатаурской дороге за своей дряхлой, сгорбленной, облаченной во все черное бабушкой…
Кишварди Ломджария сидел у камина и ждал, пока в медном котелке закипит вода.
Кишварди Ломджария глядел на огонь и думал. Думал и в то же время старался уйти, скрыться от своих невеселых дум. Но куда человеку деться от собственных дум? Ведь человек не бог… «Не нужно было отпускать мальчика… Но не смог я устоять перед горем старушки… А теперь сам в ее положении. На той неделе схожу к ней, попрошу вернуть мальчика. Не отдаст, заберу силой… „Какое, скажу, имеешь ты право отнимать у меня мою плоть и мою кровь? Ведь ты не бог!“ Но… ведь она может ответить мне теми же словами?! Ведь я сам тоже не бог, а всего-навсего простой смертный… Ведь мальчик принадлежит ей так же, как и мне… Вот если бы я был богом! Ох, трудно, трудно быть человеком, гораздо труднее, чем богом… Слава богу, в этом наш спаситель — Иисус Христос сам убедился… На той неделе пойду к ней, брошусь в ноги… Хотя нет, неделю мне не стерпеть… Пойду послезавтра… Нет, завтра! Завтра же с рассветом отправлюсь в путь… Господи, скорее бы наступило утро!..»
Так думал Кишварди Ломджария, сидя у камина и ожидая, когда в медном котелке закипит вода, как вдруг открылась дверь и на пороге показался мальчик с поникшей головой и перекинутыми через плечо чувяками.
— Слава тебе, господи! — воскликнул дед.
— Я вернулся, — прошептал внук.
— Я знал, что ты вернешься, — сказал дед.
Потом Кишварди Ломджария налил в медный таз горячей воды из медного котелка и долго мыл уставшие ноги внука. Потом приготовил ему постель на тахте, а сам пошел спать в маленькую каморку…
В полночь старика разбудил голос мальчика:
— Дед, можно мне лечь с тобой?
— Иди, внучек! — ответил старик и придвинулся к стене.
Мальчик лег, прижался к деду.
«Какой он холодный, бедный дедушка!» — подумал внук.
«Какой он горячий!» — подумал дед.
Спустя некоторое время дед спросил:
— А знаешь, что привело тебя ко мне?
— Нет!
— Знай, внучек, кровь тебя привела ко мне, вот что! Кровь — великая сила, внучек!…
Больше в ту ночь они не обменялись ни словом. Ни о чем не думали, ни о чем не говорили.
Дед и внук спали счастливым сном…
Думала и говорила кровь. Но о чем думала и говорила кровь, об этом известно одному богу!..
1 2 3
Кишварди Ломджария понял и то, что его внук сейчас стоял посреди заколдованного круга, и притягательная сила двух кровей властно тянула его в разные стороны. Какая из них возьмет верх? Какая кровь победит? Ждать исхода этой борьбы нельзя… Кому-то из них нужно первым перекрыть, перерезать канал, в котором кипит и бурлит взбунтовавшаяся кровь…
И Кишварди Ломджария опередил бабушку:
— Ну чего ты ждешь? Устал я болтать с тобой!
Мальчик испуганно взглянул на деда.
— Иди и не смей оглядываться! Понял?!
Горькую обиду на деда и нежную жалось к бабушке мальчик почувствовал одновременно. Подступившие слезы затуманили глаза, голова безвольно опустилась на грудь, и он не вымолвив ни слова, покорно, словно теленок на веревке, побрел по пыльной чохатаурской дороге за своей дряхлой, сгорбленной, облаченной во все черное бабушкой…
Кишварди Ломджария сидел у камина и ждал, пока в медном котелке закипит вода.
Кишварди Ломджария глядел на огонь и думал. Думал и в то же время старался уйти, скрыться от своих невеселых дум. Но куда человеку деться от собственных дум? Ведь человек не бог… «Не нужно было отпускать мальчика… Но не смог я устоять перед горем старушки… А теперь сам в ее положении. На той неделе схожу к ней, попрошу вернуть мальчика. Не отдаст, заберу силой… „Какое, скажу, имеешь ты право отнимать у меня мою плоть и мою кровь? Ведь ты не бог!“ Но… ведь она может ответить мне теми же словами?! Ведь я сам тоже не бог, а всего-навсего простой смертный… Ведь мальчик принадлежит ей так же, как и мне… Вот если бы я был богом! Ох, трудно, трудно быть человеком, гораздо труднее, чем богом… Слава богу, в этом наш спаситель — Иисус Христос сам убедился… На той неделе пойду к ней, брошусь в ноги… Хотя нет, неделю мне не стерпеть… Пойду послезавтра… Нет, завтра! Завтра же с рассветом отправлюсь в путь… Господи, скорее бы наступило утро!..»
Так думал Кишварди Ломджария, сидя у камина и ожидая, когда в медном котелке закипит вода, как вдруг открылась дверь и на пороге показался мальчик с поникшей головой и перекинутыми через плечо чувяками.
— Слава тебе, господи! — воскликнул дед.
— Я вернулся, — прошептал внук.
— Я знал, что ты вернешься, — сказал дед.
Потом Кишварди Ломджария налил в медный таз горячей воды из медного котелка и долго мыл уставшие ноги внука. Потом приготовил ему постель на тахте, а сам пошел спать в маленькую каморку…
В полночь старика разбудил голос мальчика:
— Дед, можно мне лечь с тобой?
— Иди, внучек! — ответил старик и придвинулся к стене.
Мальчик лег, прижался к деду.
«Какой он холодный, бедный дедушка!» — подумал внук.
«Какой он горячий!» — подумал дед.
Спустя некоторое время дед спросил:
— А знаешь, что привело тебя ко мне?
— Нет!
— Знай, внучек, кровь тебя привела ко мне, вот что! Кровь — великая сила, внучек!…
Больше в ту ночь они не обменялись ни словом. Ни о чем не думали, ни о чем не говорили.
Дед и внук спали счастливым сном…
Думала и говорила кровь. Но о чем думала и говорила кровь, об этом известно одному богу!..
1 2 3