Роксана округлила глаза:
– Знаешь?! Откуда?
Колльер приподнялся на локте, протянул руку и нежно погладил Роксану по волосам.
– Ты думаешь, я не вижу, как меняется твоя фигура? Или не заметил, что во время нашего пути сюда у тебя не было месячных, хотя по твоему женскому календарю для них наступило время? Неужели ты надеялась это скрыть?
Роксана молчала, не зная, что ответить. Колльер привлек ее к себе и поцеловал в губы.
– Ты не хотела меня волновать? Ведь так?
– Так. И у меня, видимо, ничего не получилось... Но...
– Но?
– Но это не означает, что я буду удерживать тебя, если ты решишь участвовать в военных действиях. Ведь ты собираешься вернуться в армию?
– Да.
– Когда?
– Послезавтра, милая, в Дели отправляется основная часть британских войск. И я должен поехать с ними.
Роксана ожидала, что эти слова отзовутся острой болью в ее сердце. Как было тогда, когда ей стало известно о прошлой помолвке Гаррисона. Но на этот раз ничего подобного не произошло. Она не почувствовала ни негодования, ни обиды.
Колльер продолжал гладить ее по растрепанным волосам:
– Ты меня любишь, Роксана?
Роксана наклонилась, утвердительно кивнула и положила голову ему на грудь.
– Тогда, родная, умоляю: ради Бога, не удерживай меня! Дай мне возможность вновь почувствовать себя мужчиной. И прошу тебя, не надо плакать и расстраиваться. Обещаю тебе, клянусь всем, что для меня свято: я обязательно вернусь!
Роксана мысленно перебирала все возможные доводы для возражений, но не могла остановиться ни на одном. Как бы она ни хотела оградить мужа от опасностей, неизбежных на войне, Роксана понимала, что не должна удерживать его при себе. Даже ради их будущего ребенка. Хотя знала, что имела на это моральное право...
«Честь, как и любовь, для меня превыше всего в жизни!» – сказал ей как-то Гаррисон.
Эти слова шли от самого сердца. С тех пор ничего не изменилось. Он продолжал страстно любить Роксану. И она это знала. Как знала и то, что на войне, в минуту опасности, исполняя свой воинский долг, Колльер Гаррисон постоянно будет думать и о ней. Долг и любовь переплелись в его душе, став чем-то нераздельным.
Роксана обняла мужа и крепко поцеловала в губы.
– Да хранит тебя Господь, любимый! – прошептала она. Потом положила ладонь себе на живот и добавила: – Мы с ним будем все время думать о тебе и ждать встречи. Надеемся, наша разлука не окажется слишком долгой!
– Я непременно вернусь, родная! – тоже шепотом ответил Колльер. – И очень скоро! Клянусь тебе...
Глава 24
Англия
Октябрь 1858 года
Это был по-настоящему прекрасный день. Редко случалось, когда небо выглядело даже более голубым, чем можно себе представить. В воздухе веяло прохладой. Не чувствовалось излишней влажности. Куда-то исчезли надоедливые насекомые.
Роксана сидела в плетеном кресле на просторном крыльце дома, арендованного после продажи лондонского жилища, доставшегося ей в наследство от покойной матери. С наслаждением вдыхая свежий воздух, Роксана смотрела на тянувшиеся вдаль поля, желтевшие под лучами солнца. Скоро начнется сбор урожая...
На коленях Роксаны лежали два письма. Оба пришли рано утром. Одно, еще не распечатанное, было от Юнити. Второе – от Роуз и Гарри. Его она уже успела прочитать. Чета Гроувнеров приглашала Роксану и Сэру погостить у них. И непременно привезти с собой малышку!
Роксана посмотрела в сторону детской кроватки. Десятимесячная малышка с темными волосиками, уже начинавшая понемногу ходить, лежала на спинке и болтала ножками. Она родилась в январе в Калькутте, когда Колльер уже четыре месяца как находился в армии. Первое время он регулярно писал Роксане. Но потом письма от него перестали приходить. Она не сомневалась, что Гаррисон исправно писал ей, как и обещал. Возможно, плохо работала почта. Это было неудивительно в хаосе, захлестнувшем страну.
Перед отъездом Колльера у них не нашлось времени, чтобы обсудить имя будущего младенца. Это беспокоило Роксану, которая не хотела сама решать столь важный вопрос. Возникла и еще одна проблема: девочку надо было крестить. А в охваченной военным пожаром Индии проведение подобного религиозного обряда было делом совсем не легким!
Наконец Роксана решилась. Зная огромную любовь Гаррисона к этой стране, она дала дочери не совсем обычное имя – Индия. Девочка была очаровательна. С темными волосиками, зелеными глазками, крепкая, смышленая. Сэра в нее просто влюбилась. А Колльер ее ни разу не видел, хотя и знал о ее появлении на свет из писем жены.
Роксана откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Откровенно говоря, она считала себя сильнее, чем оказалось на самом деле. Многие друзья и просто знакомые сплошь и рядом призывали ее держаться и не терять надежды. Но сердце с каждым днем болело все сильнее. Тем более что из Дели приходили совсем неутешительные известия.
Так, Роксана узнала, что убиты Ахмед и многие его родственники. Их повесили англичане, обвинив племянника падишаха в организации массового истребления европейских женщин и детей, которое в Дели устроили мусульмане. Почему-то Ахмед не предъявил британцам письмо, которое Роксана оставила ему перед бегством. Скорее всего причиной тому была его несгибаемая гордость...
Но даже не эта весть, привезенная Роксане капитаном Гроувнером, потерявшим в бою ногу и вернувшимся в Калькутту, была самой страшной. Гарри передал Роксане пачку писем, которую, как он утверждал, получил от Гаррисона. Гроувнер сказал, что Колльер написал их до своего тяжелого ранения, после которого он угодил в госпиталь, где, видимо, и умер...
Роксана никогда бы такому не поверила, если бы услышала об этом не от Гарри. И все же надежда ее не покидала...
Но дни шли за днями, недели за неделями. Из Дели один за другим возвращались офицеры. Раненые... Иные – очень серьезно. Но все-таки они остались живы. Однако никто ничего не мог сказать Роксане о судьбе капитана Гаррисона...
...Она продолжала сидеть в плетеном кресле, запрокинув голову и глядя в небо. По щекам текли слезы. А губы шептали: «Все кончено... Он не вернется... Колльер погиб в Дели... Он умер в том госпитале... И недаром передал Гарри свои письма ко мне...»
Роксана не читала этих писем. Она не вынесла бы подобной муки. Письма лежали у нее в конторке, перевязанные шелковой лентой. Но теперь она решила их все-таки прочесть.
Достав пачку, она наугад вынула несколько писем и принялась их читать, заливаясь слезами...
Было еще рано. Но, видимо, соседи уже начали вставать. Во всяком случае, откуда-то донесся запах крепкого турецкого табака. Любимого табака Гаррисона...
– Роксана... – вдруг услышала она тихий голос.
Подняв голову, она посмотрела перед собой, но никого не увидела. Да и кто мог позвать ее?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76