Мне придется коснуться разных неприятных и тяжелых обстоятельств. Бог свидетель, насколько мне это тяжело, но я считаю своим нравственным долгом сказать всю правду...
— Я вас не понимаю, — сказала удивленная таким вступлением Марина.
— Вы сейчас все поймете. Я вас слишком мало знаю, чтобы судить: неведение или нравственная распущенность руководила вами при заключении вашего брака, который, увы, совершился. Но весьма возможно, что вы не отдавали себе отчета, какой ужасный трех вы совершаете, станозясь женой человека, который был возлюбленным вашей матери...
— Моей мачехи, хотели вы сказать, вероятно. Ведь, чтобы спасти честь Юлианны и, вместе с тем, сберечь счастье моего отца, я и вышла за графа. Но я не считаю, чтобы это был грех, — презрительно ответила Марина.
— Несомненно, ваше побуждение очень похвально, а все-таки Стах был в Монако возлюбленным вашей родной матери, и потому ваша супружеская жизнь будет мерзостью...
— Это неправда!.. Это ложь! — вне себя от негодования вскрикнула Марина, и в ее голосе зазвучали слезы.
— Я не привыкла лгать, милая моя! Но чтобы положить конец нашим пререканиям, возьмите и прочтите это письмо, писанное вашим мужем, и... вы убедитесь.
Марина почти вырвала у нее письмо и жадно пробежала отмеченные красным карандашом строки:
«Я поражен, с каким талантом ты следишь за мной, где бы «я ни был, вдали от тебя, или вблизи; однако твои опасения, как бы я не женился на прекрасной Адауровой, напрасны. Хотя, раз ты осведомлена о моих проказах, не стану отрицать, что эта женщина дьявольски хороша собой и обольстительна; но в мои годы, поверь, не женятся на своей любовнице, у которой к тому же семнадцатилетняя дочь. Столь же неосновательны и твои опасения, что я разоряюсь на Адаурову. Она довольствуется моей любовью и сама оплачивает как свои расходы, так и проигрыши в Монте-Карло. Я же подношу ей только цветы и конфеты»...
Последние строки Марина видела уже как в тумане, в ней все дрожало от стыда, гнева и отчаяния. Перед ней раскрылась завеса и обнажила нравственное падение ее матери, подтвержденное этим письмом, каждое слово которого было для нее пощечиной. Но вместе с тем, она поняла всю низость и злобу этой женщины, которая разоблачила перед ней грустную истину, когда уже все было кончено.
— Зачем же вы сказали мне про это только теперь, когда я уже связала себя навеки? — почти крикнула она.
— Чтобы предупредить отношения, которые считаю преступными, пока наша святая церковь не простит грех и милосердно не разрешит вам супружескую жизнь.
Марина вскочила, судорожно комкая в руке предательское письмо.
— Я не нуждаюсь ни в прощении, ни в дозволении вашей церкви и никогда не буду принадлежать вашему внуку, — сказала она, смерив графиню гневным взглядом, и затем почти бегом бросилась из комнаты.
В гостиной она чуть не столкнулась с входившим бароном, но, по-видимому, даже не заметила его, и сбежала в сад, где в изнеможении упала на скамью под развесистым дубом. Она задыхалась; ни разу еще подобная буря не бушевала в ней. Она винила себя и в глупом ослеплении, и в непростительной наивности. Она чувствовала отвращение и к себе самой, и к той грязи, в которую окунулась, но из которой уже не было выхода.
— Умереть!.. Одна смерть освободит меня и разрешит вопрос, — пронеслось в ее разгоряченной голове. — Да, она хочет умереть, но как?..
Мысли путались, как вдруг она вспомнила, что когда они подъезжали утром, она видела в парке, поблизости от дома, речку. Вот где блаженный покой — там, в свежей, тихо журчавшей воде.
Оставшись один после ухода Марины из галереи, барон беспокойно шагал взад и вперёд.
Что Марина ничего не знала о прошлом, было бесспорно, что она не любит Станислава, тоже не подлежало сомнению, а между тем она вышла за него замуж... Почему? Тут скрыта какая-то тайна. Что означает, наконец, это приглашение бабушки? Что может она ей сказать такого, что не терпит отлагательства до завтра? Его охватило непреодолимое желание все знать и все выяснить. Черт возьми, не чужой же он здесь!
Не раздумывая, он быстрыми шагами направился в апартаменты старой графини. Если Марина уже ушла, он переговорит с бабушкой.
При входе в приемную он чуть не столкнулся с выбежавшей Мариной, но та как будто не заметила его и скользнула мимо. Она была смертельно бледна, вид у нее был расстроенный, а взгляд какой-то блуждающий, рассеянный.
Барон встревожился, охваченный к тому же недобрым предчувствием, и стремглав вошел в спальню бабушки, что помешало отцу Ксаверию выйти из ниши, в которой он прятался, закрытый тяжелой занавесью.
Графиня вздрогнула, когда неожиданно вошел
внук.
— Господи Боже! Ты, кажется, с ума сошел? Что означает твой внезапный приход?
— Я хочу, наконец, знать побудительные причины этого отвратительного брака, который тебе, как женщине набожной и строгих правил, не следовало допускать, — возбужденно сказал барон, что вовсе не соответствовало его хладнокровию.
Графиня пробовала было уклониться от прямого ответа, но настоятельные вопросы внука заставили ее говорить, и она взяла с Реймара клятву молчать.
— Пожалуйста, успокойся! Я и без клятвы буду молчать про семейные дела; а тут, я чувствую, таится какой-то скандал. Что ты сказала Марине? Я видел сейчас, что она как безумная выбежала от тебя.
По строгому лицу графини пробежало выражение тревоги, и она спешно рассказала приключение Юлианны и причины, заставившие Стаха жениться.
— Конечно, только необходимость могла меня принудить согласиться на этот мерзкий брак; но предупредить грех я считала своим долгом, потому что на Стаха нельзя рассчитывать, когда дело касается хорошенькой женщины. Поэтому я обратилась к совести Марины; и вообрази, эта глупая девчонка ничего не знала о похождениях своей мамаши. Сначала она даже верить мне не хотела, но я показала ей письмо Стаха, вполне подтвердившее мои слова. Однако, если она так трагически отнеслась к делу, иди, милый Реймар, и утешь эту дуру, а то она учинит еще скандал, который может обнаружить всю историю. Ведь если Адауров узнает правду, это может плохо кончиться и для Юлианны, и для Стаха.
Барон молча слушал и в первую минуту не знал, что делать. В голове вихрем пронеслась мысль, что Марина — жертва подлой интриги, что он не разгадал ее души, а когда мог спасти, не пожелал этого и теперь виноват в ее разбитой жизни.
Это оцепенение, однако, быстро рассеялось. Прежде всего, надо отыскать Марину и предотвратить возможное несчастье или скандал.
— Воспользоваться неопытностью и великодушием этого ребенка, чтобы прикрыть свои похождения, вполне достойно кузины Юлианны; но, с другой стороны, и предусмотрительность Станислава тоже вызывает мое полное восхищение, — презрительно сказал барон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39