ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

«Я люблю тебя».
В коридоре Николас обессиленно прислонился к закрытой двери. Когда он последний раз произносил эти слова — «я люблю тебя» ? Сколько лет прошло с тех пор, когда эти слова последний раз говорили ему?
Он любил свою мать, свою красавицу мать, с ее темными волосами, что длинными локонами рассыпались по плечам и легкими завитками спускались на безупречно чистый лоб и нежные щеки.
Мама!
Почему она плакала? Снова, как в тот уже далекий день, подумал Николас. Но сегодня вечером он надеялся получить ответ. Он будет таким, что напрочь отметет все, что ему впоследствии стало известно.
Если бы он тогда пошел с ней, как она просила. Если бы только он спросил ее, что случилось, когда она вернулась домой в слезах. Но он не сделал ни того ни другого. Он помчался с приятелями на рыбалку.
Николас судорожно, до боли в груди вдохнул и, оттолкнувшись от двери, пошел к себе. Остановившись , перед двустворчатой стеклянной дверью, ведшей из его спальни на террасу, Николас понял, что сегодня ему не заснуть. Попробовал читать, но почти ничего не понимал. Тогда он взял из шкафа плащ, накинул на плечи, вышел на террасу, спустился по каменным ступенькам в сад и пошел в темноту. Он шел и шел по пустынным ночным улицам, пока наконец не отыскал ее.
Глава 16
Элли стояла в темноте и с удовольствием вдыхала сырой ночной воздух. На душе у нее было легко и радостно. Она вышла на улицу, не побоявшись позднего часа. Какая-то неведомая сила повлекла ее к картинной галерее. К той самой, куда Барнард относит ее картины, если судить по тому, что она увидела за стеклом.
Ее работа. «Объятие» — так, кажется, написал Эйбл Смайт. Она висела в раме на стене. Смелая и бесстыдная. Удивившая ее саму неизвестно откуда взявшимися чувств.
Закрытый зонт висел у нее на руке, плащ укрывал от сырости. Как будто и не было никакого дождя. Элли нерешительно притронулась пальцами к прохладному стеклу, не в силах отвести взгляда от своей картины. Она даже не вспомнила о том, что Эйбл Смайт счел ее работу незаконченной. Его слова исчезли, осталась лишь чистая радость оттого, что ее творение могут видеть люди. Все, кто пожелает. Весь мир.
Как долго она ждала этого.
— Здравствуйте, Элли.
При звуке этого голоса девушка на миг закрыла глаза. Она не удивилась и не испугалась. Как будто где-то глубоко в душе таилось знание, что он придет и отыщет ее именно здесь.
— Здравствуйте, мистер Дрейк, — ответила Элли, глядя на его неясное отражение в витрине.
— Вам не следовало выходить и мокнуть под дождем, да еще в такое позднее время.
Она оглянулась на него, потом подняла глаза к ночному небу.
— Дождь давно кончился. Так, моросит чуть-чуть. Вот и все — Она снова посмотрела на него, и улыбка тронула ее губы. — А теперь, к сожалению, я уже не одна. Она почувствовала угрызения совести, увидев, как на его лице промелькнуло выражение острой боли. Промелькнуло и пропало, словно ничего и не было.
— Вы весьма приветливы. — Его глубокий голос звучал насмешливо. — Но вам нужно быть поаккуратнее. Однажды я могу вас неправильно понять.
— Дрейк, на роль придворного шута вы явно не годитесь.
— Так, кажется, мы снова вернулись к Дрейку и великосветским аналогиям?
Элли бросила на него раздраженный взгляд.
— Как же я проклинаю тот день, когда по глупости рассказала вам о… — Она запнулась, подыскивая безобидное слово, чтобы как-то снизить театральность сказанного ею в день их первой встречи.
— Рыцари в сияющих доспехах, вы об этом? — догадался он. — И серебряные замки на берегу
— Николас покачал головой: — Трудно представить, что у женщины с таким острым язычком может быть столь… романтичная душа.
Она уже готова была оскорбиться, когда Николас заглянул в витрину и остолбенел.
— «Объятие», — изумленно выдохнул он.
У Элли перехватило дыхание. Как он узнал? И что ему вообще известно?
— Я прочел о ней в газете, — проговорил Николас, как бы отвечая на молчаливый вопрос. — Это, должно быть, она. — Элли промолчала, и тогда он добавил: — М. Джей. Помните, когда я впервые пришел к вам домой, я спрашивал вас про статью о художнике, напечатанную в «Нью-Йорк таймс». — Он повернулся к девушке: — Это его картина, о ней говорит весь город. — Дрейк снова посмотрел сквозь стекло и, совсем как недавно она, погрузился в созерцание.
Элли знала, что ей следует незаметно уйти, бежать, пока еще есть возможность. Но она все стояла и наблюдала, как Николас рассматривает ее картину. Она не могла сдвинуться с места и лишь следила за тем, как на его крупном мужественном лице отражаются искренние чувства. Удивление, озадаченность. Любопытство. И под конец — явное восхищение.
У Элли слегка закружилась голова, как будто она только что с наслаждением выпила целый бокал шампанского. Но тут Николас слегка нахмурился, явно пытаясь вспомнить что-то связанное с картиной.
— Идемте, — быстро позвала Элли, боясь, что он вспомнит, — Если уж мне не следовало гулять одной по ночным улицам, то ваш долг — проводить меня домой
Но Николас так увлекся, что не услышал ее.
— Николас! Идемте же!
Он сразу обернулся к ней. Постепенно его нахмуренный лоб разгладился.
— Николас… — повторил он. — Вы назвали меня по имени только один раз, тогда, в павильоне.
И он снова принялся разглядывать картину с таким видом, как будто многое для него теперь прояснилось. Элли мысленно чертыхнулась.
— Так вот что она мне напомнила… — мечтательно выговорил он. — Тот день, когда вы спрятались от дождя в павильоне. И тогда же вы в первый раз назвали меня Николасом. — Он медленно обернулся к ней и добавил исполненным чувства голосом: — Я тогда в первый раз поцеловал вас.
Дождь давным-давно кончился, и обычно запруженная народом улица сейчас, в столь поздний час, была пустынна. И как в тот дождливый день, все было забыто, когда Николас обнял Элли и мягко притянул к себе. На какой-то миг они замерли, почти касаясь друг друга, все еще имея возможность отстраниться и не броситься вперед по дороге, которая вполне могла привести в никуда.
Но он тронул губами ее лоб — нежное, трепетное прикосновение — и все пропало. Как всегда, Элли знала, что надо бежать. Но, увидев свою картину и при этом еще и Николаса, восхищенного ею, она забыла о бегстве. Его губы оказались для нее спасительным глотком воды для умирающего от жажды в пустыне.
Николас осторожно взял ее за подбородок и чуть приподнял ей голову. Потом ласково и нежно повел губами к виску, передвигая руку ей под затылок и погружая пальцы в густую копну белокурых волос. Элли, — выдохнул он где-то около ее уха. От его дыхания по телу Элли прошла сладкая дрожь, и когда он легонько подтолкнул ее в нишу у входа в галерею, она не стала упираться.
— Ты свалила меня, — прошептал он, лаская ей спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82