XII. ГЛАВА, ПОСВЯЩЕННАЯ СЕН-СИМОНУ
Прошло четыре дня, в течение которых Бюва, ссылаясь на нездоровье, не ходил в библиотеку и делал ежедневно по две копии с секретных документов: одну — для принца де Листне, другую — для Дюбуа. Все эти четыре дня, бесспорно самые тревожные в жизни бедняги-писца, он был столь мрачен и молчалив, что Батильда, хотя все мысли ее были заняты д'Арманталем, неоднократно одолевала его расспросами. Но всякий раз Бюва, собрав все свои душевные силы, отвечал, что решительно ничего не произошло, и, так как он вслед за тем начинал насвистывать свою любимую песенку, ему удавалось обмануть Батильду. Сделать это было тем легче, что каждый день в обычный час он уходил из дому, словно направляясь в библиотеку, и девушка, таким образом, не могла заметить никаких изменений в его распорядке дня.
А к д'Арманталю каждое утро приходил аббат Бриго и рассказывал, что их дела идут вполне успешно. А поскольку отношения шевалье с Батильдой развивались тоже как нельзя лучше, д'Арманталь пришел к заключению, что участвовать в заговоре — самое приятное занятие на свете.
Что касается герцога Орлеанского, то он, ни о чем не подозревая, ни в чем не отступая от своих привычек, как всегда, пригласил на воскресный ужин своих приятелей и своих фавориток, как вдруг — это было в два часа пополудни — в его кабинет вошел Дюбуа.
— А, это ты, аббат? Я как раз посылал к тебе узнать, будешь ли ты сегодня ужинать с нами, — сказал регент.
— Вы, значит, позвали к себе на вечер гостей, монсеньер? — спросил Дюбуа.
— Ты что, с луны свалился? И почему у тебя такая постная физиономия? Уж не забыл ли ты, что сегодня воскресенье?
— Нет, не забыл, монсеньер.
— Тогда приходи нынче вечером. Гляди, вот список гостей: Носе, Лафар, Фаржи, Раван, Брольи. Я не приглашаю Бранкаса, он невыносимо скучен в последнее время. Наверное, он стал заговорщиком, честное слово! А кроме того, я позвал фалари и Аверн. Они не переносят друг друга и уж, наверное, вцепятся друг другу в волосы. Вот будет забавная картина! Кроме них, придет Мышка и, возможно, мадам де Сабран, если только у нее не назначено свидание с Ришелье.
— Это ваш список, монсеньер? — Да.
— Быть может, теперь вы, ваше высочество, соблаговолите взглянуть на мой?
— Значит, вы тоже составили список?
— Нет, мне его принесли.
— Что это такое? — спросил регент, бегло взглянув на бумагу, которую ему подал Дюбуа.
«Поименный список офицеров, желающих поступить на службу к испанскому королю: Клод Франсуа де Феррет, кавалер ордена Людовика Святого, генерал-майор и полковник французской кавалерии; Боше, кавалер ордена Людовика Святого, полковник пехоты; де Сабран, де Ларошфуко-Гондраль, де Вильнев, де Лескюр, де Лаваль».
— Ну и что же?
— А вот вам еще один список. — И Дюбуа подал герцогу другой документ — «Протест дворянства». — Что ж, монсеньер, продолжайте составлять списки, продолжайте, не вы один этим занимаетесь. Вот, например, принц де Селламаре тоже составляет свои списки:
«Подписи следуют без различия титулов и рангов: де Вье-Пон, де Ла Пайетри, де Бофремон, де Латур-дю-Пен, де Монтобан, Луи де Комон, Клод де Полиньяк, Шарль де Лаваль, Антуан де Кастеллю, Арман де Ришелье».
— И где ты, хитрый черт, все это добыл?
— Терпение, монсеньер, это только начало. Извольте взглянуть сюда.
«План заговора. Завладеть пограничными постами близ Пиренеев. Привлечь на свою сторону гарнизон в Байонне».
— Сдать наши города, вручить испанскому королю ключи от Франции! Кто хочет это сделать, Дюбуа?
— Терпение, монсеньер, у меня припасено для вас кое-что почище. Вот извольте: письмо, написанное собственной рукой его величества Филиппа Пятого.
— «Королю Франции…» Но ведь это всего лишь копии, — сказал регент.
— Я вам сейчас скажу, у кого находятся оригиналы.
— А ну-ка, дорогой аббат, посмотрим, что это такое:
«С тех пор как волею Провидения я оказался на испанском престоле… и т.д. и т.д. Как встретят ваши верноподданные договор, направленный против меня… и т.д. и т.д. Прошу ваше величество созвать Генеральные штаты королевства».
— От чьего имени созвать Генеральные штаты?
— Вы же видите, монсеньер, от имени Филиппа Пятого.
— Филипп Пятый, — король Испании, а не Франции. Пусть он занимается своими делами. Я уже однажды перешел через Пиренеи, чтобы вернуть ему престол. Что ж, я могу еще раз проделать этот путь, чтобы свергнуть его с престола.
— Об этом мы еще успеем потолковать. Я не отвергаю этот план. Но сейчас прошу вас, монсеньер, прочтите пятый документ, как вы сможете убедиться, не менее важный, чем все остальные.
И Дюбуа протянул регенту еще одну бумагу, которую герцог Орлеанский развернул с таким нетерпением, что порвал ее.
— Ах, черт возьми! — пробормотал регент.
— Неважно, монсеньер: сложите куски и читайте. Регент сложил оба куска разорванного документа и прочел.
— «Дорогие и любимые!..» Да, дело ясное! Речь идет, ни больше ни меньше, как о том, чтобы меня низвергнуть. Эти документы заговорщики, вероятно, собирались передать королю?
— Да, монсеньер, завтра.
— Кто должен был это сделать?
— Маршал.
— Вильруа?
— Он самый.
— Как же он мог решиться на такой шаг?
— Это не он решился, а его жена.
— Еще одна проделка Ришелье.
— Вы угадали, ваше высочество.
— Откуда у тебя все эти бумаги?
— От одного бедняги-писца, которому поручили снять с них копии, потому что после налета полиции Лавалю пришлось приостановить работу в своей подпольной типографии.
— И этот переписчик был непосредственно связан с де Селламаре?.. Какие глупцы!
— Отнюдь нет, монсеньер, отнюдь нет. Все меры предосторожности были приняты. Писец имел дело лишь с принцем де Листне.
— Принц де Листне? Это еще что за птица?
— Он живет на улице Бак, дом сто десять.
— Я такого не знаю.
— Ошибаетесь, монсеньер, вы его знаете.
— Где же я мог его видеть?
— В вашей прихожей, монсеньер.
— Значит, этот мнимый принц де Листне…
— .. .не кто иной, как долговязый прохвост Давранш, лакей герцогини дю Мен.
— О, я был бы удивлен, если бы эта злая оса не оказалась замешанной в заговоре.
— Она его душа! И если вы, монсеньер, пожелаете на сей раз расправиться с ней и со всей ее шайкой, то имейте в виду, что все они в наших руках.
— Займемся прежде более срочным делом.
— Да, Нам надо решить, что делать с Вильруа. Готовы ли вы, монсеньер, к решительным действиям?
— Вполне. Пока он изображал из себя оперного героя и только размахивал руками, мы его терпели. Пока он ограничивался клеветой и дерзкими выходками, мы ему прощали. Но теперь, когда речь идет о судьбе королевства, нет, уж извините, господин маршал! Вы и так нанесли Франции достаточный урон как бездарный военачальник, чтобы мы могли позволить вам наносить вред стране вашей жалкой политикой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142