! Внутри большого дома, казалось, было что-то большее чем тишина, но все же не звук. Джулиан почувствовал, как учащается его сердцебиение, будто он мог завернуть за угол и неожиданно увидеть Кейли или ее призрак.
«Господи, – подумал он, – не дай ей умереть. А если ей суждено умереть, избавь ее от страданий».
– Кейли? – позвал Джулиан.
Ответа не последовало. Джулиан начал планомерно, это было свойственно ему во всем, исследовать дом. Он осмотрел каждую комнату от погреба до чердака, но не обнаружил никаких следов Кейли, хотя ее вещи висели в шкафу спальни на втором этаже. В рабочем кабинете стоял какой-то сундук, полный старья. Каминную полку украшала величественная скульптура – всадник на коне. Джулиан был потрясен, увидев ее. Кейли опять занималась ваянием, он мог безошибочно определить, что это был ее стиль. Каждый изгиб фигуры, каждый штрих дышал любовью. Только когда Джулиан ближе подошел к скульптуре, прикоснулся к ней, он понял, что это не могла быть работа Кейли. Время наложило на нее заметный отпечаток, должно быть, ей было очень много лет.
Нахмурившись, Джулиан отвернулся от скульптуры и наткнулся невидящим взглядом на сундук. Ему показалось, что из бального зала – комнаты, которую он уже детально обследовал, – доносился едва слышимый звук – слабое колебание струн арфы и позвякивание хрусталя, вероятно, сквозняк раскачивал подвески люстры.
– Кейли? – крикнул он, наверное, уже в десятый раз, хотя знал наверняка, что не услышит ответа, и с несвойственной ему неуклюжестью бросился в бальный зал.
Джулиан увидел ее, как только добежал до двери, он видел и в то же время не видел ее.
Кейли. Она стояла посреди зала рядом со старой арфой. На ней было платье викторианского стиля, ситцевое, полагал Джулиан, а поверх него – накидка. Кейли была такая мокрая, словно ее только что крестили в реке. Джулиан мог видеть сквозь нее, будто она была изображением на фотонегативе. Кейли, казалось, не видела его; она стояла с высоко поднятым подбородком, ее глаза сверкали гневом, несмотря на плачевное состояние одежды и растрепанные волосы. Кейли смотрела на кого-то с нескрываемой ненавистью, хотя в комнате больше никого не было видно.
– Кейли, – прошептал Джулиан.
Она не отвечала. Ее волосы стали длиннее с тех пор, как он видел ее в последний раз, влажные локоны ниспадали на прямую спину.
– Кейли, – повторил Джулиан и почувствовал, что у него по щекам текут слезы.
Он не сомневался в том, что действительно видел ее, он не мог не верить своим глазам, они еще ни разу не подводили его. Джулиан не был склонен к галлюцинациям или обморокам, он также не относился и к тем, кто в каждом темном углу видит привидений. Во всяком случае, до этого момента.
Его худшие опасения подтвердились. Джулиан долго стоял без движения, пытаясь осознать увиденное. Кейли была мертва, и по какой-то причине ее призрак обитал в этом доме. Или в его воображении?
– О Господи, – рыдал Джулиан, тщетно пытаясь овладеть собой. Он приблизился к ней. – Кейли, – снова взмолился он, но она не видела и не слышала его.
Джулиан просто стоял, глядя на нее, и вдруг Кейли исчезла, как говорится, в мгновение ока.
Джулиан пришел в себя, поплелся в ванную и умылся холодной водой. Затем он вернулся к машине, чтобы забрать из нее аптечку и чемодан, и вернулся в дом. Он побрился, принял душ и почувствовал себя значительно лучше. Теперь Джулиан был как всегда спокоен, рассудителен, благоразумен. Он заказал по телефону пиццу, затем принес в зал удобное кресло и сел, как в карауле, решив не сходить с места до тех пор, пока не поймет, что случилось с Кейли.
В «Голубой повязке» было темно и мрачно как в гробу. Кейли пыталась унять дрожь, пока разбойник одну за другой зажигал лампы.
– Где все? – спросила она, подняв глаза на темный второй этаж, где обычно занимались своим ремеслом проститутки.
Дюк усмехнулся. Кейли заметила, что он хорош собой; она не предполагала, что человек с такой черной душой, как у него, может иметь внешность милого юноши из церковного хора.
– О, девочки здесь, те, кто не разбежались после того, как Дерби продал это заведение. Только они знают, что лучше не вмешиваться.
У Кейли сдавило горло. А что, если Дюк Шинглер принудил девушек к молчанию каким-нибудь жестоким способом?
Он прошел за барную стойку и налил себе выпить, выбрав одну из многочисленных бутылок, выставленных в ряд на полке за стойкой.
– Кажется, я предложил вам снять мокрую одежду, миссис Элдер. – Его голос звучал повелительно.
До этого момента Кейли ни к кому не испытывала ненависти, но сейчас она действительно всеми фибрами души ненавидела Дюка Шинглера. Он стрелял в Саймона и замышлял убить Дерби. Будь он проклят, если ему доставляло удовольствие унижать ее.
– Идите вы к черту, мистер Шинглер! – воскликнула Кейли, делая ударение на слове «мистер».
Наверху хлопнула дверь; Кейли и Дюк одновременно подняли головы.
– Пусть только кто-нибудь попробует сунуть сюда нос, – заорал Дюк, – и я убью всех до одной.
Тишина. Кейли на мгновение закрыла глаза, молясь о том, чтобы тот, кто был наверху, оказался достаточно смелым, чтобы помочь ей. Если бы Шинглера отвлекли на какое-то время, она могла спрятаться или ускользнуть из салуна. Дюк сделал несколько глотков, по его задумчивому лицу было видно, что он размышлял. Его пистолет сорок пятого калибра – само зло, воплощенное в изящную форму, лежало на барной стойке. Больше всего Кейли хотелось сейчас, чтобы он оказался у нее в руках; она была неплохим стрелком, благодаря упорным тренировкам. Разве Дерби не говорил, что у нее талант?
– Пораскинув умом, – закричал Дюк женщинам наверху, – я решил – пусть одна из вас бросит вниз платье. Я не хочу, чтобы моя приманка умерла от простуды прежде, чем я успел ее использовать.
Прошло менее минуты – Кейли отмеряла время громкими ударами своего сердца – и, раздувшись как парашют, вниз полетело голубое шелковое платье, состоявшее, казалось, из одних рюшек и оборок. Шинглер взял пистолет и указал длинным стволом на платье, упавшее на бильярдный стол.
– Надевай, – рявкнул он. – Сейчас же.
– Сначала вам придется застрелить меня, – ответила Кейли. Она вовсе не была уверена, что он не сделает этого, но это не пугало ее. У нее за спиной было зеркало, тонкая завеса между веками, но Кейли и не думала использовать такую возможность побега.
Разбойник усмехнулся, поставил стакан, громко ударив им по столу, и налил еще виски.
– Если ты думаешь, что я не смогу всадить пулю в женщину, то ты знаешь меня хуже, чем я предполагал. Отойди за рояль, если хочешь, только переодевайся. Живо!
Кейли подумала, что возможность переодеться за прикрытием, вероятно, была единственным подарком судьбы в эту ночь, и она должна была использовать такую возможность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
«Господи, – подумал он, – не дай ей умереть. А если ей суждено умереть, избавь ее от страданий».
– Кейли? – позвал Джулиан.
Ответа не последовало. Джулиан начал планомерно, это было свойственно ему во всем, исследовать дом. Он осмотрел каждую комнату от погреба до чердака, но не обнаружил никаких следов Кейли, хотя ее вещи висели в шкафу спальни на втором этаже. В рабочем кабинете стоял какой-то сундук, полный старья. Каминную полку украшала величественная скульптура – всадник на коне. Джулиан был потрясен, увидев ее. Кейли опять занималась ваянием, он мог безошибочно определить, что это был ее стиль. Каждый изгиб фигуры, каждый штрих дышал любовью. Только когда Джулиан ближе подошел к скульптуре, прикоснулся к ней, он понял, что это не могла быть работа Кейли. Время наложило на нее заметный отпечаток, должно быть, ей было очень много лет.
Нахмурившись, Джулиан отвернулся от скульптуры и наткнулся невидящим взглядом на сундук. Ему показалось, что из бального зала – комнаты, которую он уже детально обследовал, – доносился едва слышимый звук – слабое колебание струн арфы и позвякивание хрусталя, вероятно, сквозняк раскачивал подвески люстры.
– Кейли? – крикнул он, наверное, уже в десятый раз, хотя знал наверняка, что не услышит ответа, и с несвойственной ему неуклюжестью бросился в бальный зал.
Джулиан увидел ее, как только добежал до двери, он видел и в то же время не видел ее.
Кейли. Она стояла посреди зала рядом со старой арфой. На ней было платье викторианского стиля, ситцевое, полагал Джулиан, а поверх него – накидка. Кейли была такая мокрая, словно ее только что крестили в реке. Джулиан мог видеть сквозь нее, будто она была изображением на фотонегативе. Кейли, казалось, не видела его; она стояла с высоко поднятым подбородком, ее глаза сверкали гневом, несмотря на плачевное состояние одежды и растрепанные волосы. Кейли смотрела на кого-то с нескрываемой ненавистью, хотя в комнате больше никого не было видно.
– Кейли, – прошептал Джулиан.
Она не отвечала. Ее волосы стали длиннее с тех пор, как он видел ее в последний раз, влажные локоны ниспадали на прямую спину.
– Кейли, – повторил Джулиан и почувствовал, что у него по щекам текут слезы.
Он не сомневался в том, что действительно видел ее, он не мог не верить своим глазам, они еще ни разу не подводили его. Джулиан не был склонен к галлюцинациям или обморокам, он также не относился и к тем, кто в каждом темном углу видит привидений. Во всяком случае, до этого момента.
Его худшие опасения подтвердились. Джулиан долго стоял без движения, пытаясь осознать увиденное. Кейли была мертва, и по какой-то причине ее призрак обитал в этом доме. Или в его воображении?
– О Господи, – рыдал Джулиан, тщетно пытаясь овладеть собой. Он приблизился к ней. – Кейли, – снова взмолился он, но она не видела и не слышала его.
Джулиан просто стоял, глядя на нее, и вдруг Кейли исчезла, как говорится, в мгновение ока.
Джулиан пришел в себя, поплелся в ванную и умылся холодной водой. Затем он вернулся к машине, чтобы забрать из нее аптечку и чемодан, и вернулся в дом. Он побрился, принял душ и почувствовал себя значительно лучше. Теперь Джулиан был как всегда спокоен, рассудителен, благоразумен. Он заказал по телефону пиццу, затем принес в зал удобное кресло и сел, как в карауле, решив не сходить с места до тех пор, пока не поймет, что случилось с Кейли.
В «Голубой повязке» было темно и мрачно как в гробу. Кейли пыталась унять дрожь, пока разбойник одну за другой зажигал лампы.
– Где все? – спросила она, подняв глаза на темный второй этаж, где обычно занимались своим ремеслом проститутки.
Дюк усмехнулся. Кейли заметила, что он хорош собой; она не предполагала, что человек с такой черной душой, как у него, может иметь внешность милого юноши из церковного хора.
– О, девочки здесь, те, кто не разбежались после того, как Дерби продал это заведение. Только они знают, что лучше не вмешиваться.
У Кейли сдавило горло. А что, если Дюк Шинглер принудил девушек к молчанию каким-нибудь жестоким способом?
Он прошел за барную стойку и налил себе выпить, выбрав одну из многочисленных бутылок, выставленных в ряд на полке за стойкой.
– Кажется, я предложил вам снять мокрую одежду, миссис Элдер. – Его голос звучал повелительно.
До этого момента Кейли ни к кому не испытывала ненависти, но сейчас она действительно всеми фибрами души ненавидела Дюка Шинглера. Он стрелял в Саймона и замышлял убить Дерби. Будь он проклят, если ему доставляло удовольствие унижать ее.
– Идите вы к черту, мистер Шинглер! – воскликнула Кейли, делая ударение на слове «мистер».
Наверху хлопнула дверь; Кейли и Дюк одновременно подняли головы.
– Пусть только кто-нибудь попробует сунуть сюда нос, – заорал Дюк, – и я убью всех до одной.
Тишина. Кейли на мгновение закрыла глаза, молясь о том, чтобы тот, кто был наверху, оказался достаточно смелым, чтобы помочь ей. Если бы Шинглера отвлекли на какое-то время, она могла спрятаться или ускользнуть из салуна. Дюк сделал несколько глотков, по его задумчивому лицу было видно, что он размышлял. Его пистолет сорок пятого калибра – само зло, воплощенное в изящную форму, лежало на барной стойке. Больше всего Кейли хотелось сейчас, чтобы он оказался у нее в руках; она была неплохим стрелком, благодаря упорным тренировкам. Разве Дерби не говорил, что у нее талант?
– Пораскинув умом, – закричал Дюк женщинам наверху, – я решил – пусть одна из вас бросит вниз платье. Я не хочу, чтобы моя приманка умерла от простуды прежде, чем я успел ее использовать.
Прошло менее минуты – Кейли отмеряла время громкими ударами своего сердца – и, раздувшись как парашют, вниз полетело голубое шелковое платье, состоявшее, казалось, из одних рюшек и оборок. Шинглер взял пистолет и указал длинным стволом на платье, упавшее на бильярдный стол.
– Надевай, – рявкнул он. – Сейчас же.
– Сначала вам придется застрелить меня, – ответила Кейли. Она вовсе не была уверена, что он не сделает этого, но это не пугало ее. У нее за спиной было зеркало, тонкая завеса между веками, но Кейли и не думала использовать такую возможность побега.
Разбойник усмехнулся, поставил стакан, громко ударив им по столу, и налил еще виски.
– Если ты думаешь, что я не смогу всадить пулю в женщину, то ты знаешь меня хуже, чем я предполагал. Отойди за рояль, если хочешь, только переодевайся. Живо!
Кейли подумала, что возможность переодеться за прикрытием, вероятно, была единственным подарком судьбы в эту ночь, и она должна была использовать такую возможность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75