Но что поразило Пруденс в Марианне больше всего, так это ее готовность безропотно встретить очередной удар судьбы. Казалось, ничего хорошего девочка эта от жизни не ждет и ни на какое доброе к себе отношение не рассчитывает. Она готова, нет, даже не готова, а уверена, что Пруденс выгонит ее вон, и ожидает этого с таким мужеством, которое не может не восхищать.
Когда Пруденс Котрайт закончила читать письмо Филипа, на лице ее появилось такое мрачное выражение, что у Марианны упало сердце. Все ясно. Его тетка в гневе. Впрочем, чего еще можно было ожидать? Внезапно она почувствовала горькое разочарование. На какой-то миг она поверила, что все будет хорошо, но чудес не бывает...
И Марианна с ужасом почувствовала, что на глаза у нее наворачиваются непрошеные слезы, и отчаянно заморгала. В этот миг Пруденс Котрайт взглянула ей прямо в лицо, и Марианна собрала всю свою силу воли, чтобы стойко выслушать отказ.
– Филип домой пока не приедет, – печально проговорила пожилая дама и перевела взгляд на Адама. – Но когда вы его в последний раз видели, с ним все было хорошо, не так ли?
Адам энергично закивал.
– Да, мадам, особенно принимая во внимание тот факт, что эта юная леди... – взмах руки в сторону Марианны, – спасла ему жизнь. Он просил меня передать вам, мадам, что находится перед ней в неоплатном долгу.
Марианна вспыхнула от смущения и почувствовала непреодолимое желание забраться под стол, покрытый длинной, до пола, скатертью.
Пруденс Котрайт улыбнулась Марианне.
– Да, в своем письме он об этом упоминает. Ты даже не представляешь, моя дорогая, как я тебе благодарна за это, – проговорила она, обращаясь к ней. – Я буду счастлива принять тебя в своем доме. Живи, сколько захочешь. Давненько уже этот старый дом не видел свежих, молодых лиц, не слышал звонких голосов. Кроме того, я чрезвычайно рада, что мне представляется возможность попрактиковаться в своем ремесле. Я учительница, моя дорогая, то есть когда-то была ею, – пояснила она, заметив недоуменный взгляд Марианны. – Филип значит для меня в этой жизни очень много, поскольку он мой единственный оставшийся в живых родственник, единственное, что осталось мне после смерти моего дорогого брата и его милой жены.
Пруденс замолчала и горестно отвернулась к окну. Когда она решила для себя, что примет эту девочку в своем доме, она вдруг совершенно успокоилась и даже обрадовалась. Однако как только слова были произнесены, недобрые предчувствия снова принялись терзать ее душу. То, что эта девушка дикое, чуть ли не первобытное существо, видно невооруженным глазом. А вот какой у нее характер? Привычки? Что, если она начнет красть? Или дерзить соседям? Пруденс отчаянно нуждалась в физической помощи, поскольку ее артрит разыгрывался временами до такой степени, что ей оказывалось не под силу выполнить даже самую простую работу. Но согласится ли эта девочка ей помогать? Захочет ли учиться?
Она встретилась взглядом с черными глазами Марианны и уже не смогла отвернуться. В них читались такой ум и такая сила воли, которые никак не вязались со стареньким платьем и чумазым лицом. И сердце Пруденс рванулось навстречу этому дикому ребенку. Да, она поможет ей начать новую жизнь. Просто обязана это сделать!
И она поднялась улыбаясь:
– У меня есть очень миленькая комнатка на втором этаже, которая, думаю, тебе понравится. Пойдем я тебе ее покажу.
Марианна встала, не зная толком, что ей делать. Уж слишком быстро все произошло, она и опомниться не успела. Еще минуту назад она думала, что ее сейчас выгонят, и не знала, куда идти, а оказывается, все уже решено, и капитан скоро уйдет...
Охваченная страхом, взглянула она на Адама. Несмотря на то что этот человек временами выводил ее из себя, с ним она чувствовала себя в полной безопасности, и то, что он сейчас уйдет и она, быть может, никогда его больше не увидит, пугало ее.
– Капитан, – нерешительно произнесла она. – Капитан Стрит, я...
Адам ласково ей улыбнулся:
– До свидания, Марианна. Надеюсь, у вас с Филипом все будет хорошо. Если мне доведется когда-нибудь еще раз побывать в Бостоне, обязательно зайду узнать, как у тебя дела.
И, кивнув Пруденс Котрайт, он зашагал прочь, по-прежнему держа в руке свою фуражку. Марианна стояла и беспомощно смотрела ему вслед. Он был последней ниточкой, связывающей ее с Филипом, и вот теперь он уходит...
Однако, дойдя до двери, капитан Стрит обернулся и вытащил из кармана какой-то предмет.
– Между прочим, один из моих матросов обнаружил это в кармане твоего старого пальто, когда его выбрасывал. Наверное, это твое.
Он протянул Марианне маленький аметистовый флакончик, и прелестная вещица засияла под лучами солнца теплым светом.
При виде флакона у Марианны перехватило горло. С радостным криком бросилась она к Адаму, и тот протянул его ей. Марианна сжала флакон в кулаке и чуть не расплакалась от радости и благодарности.
– Спасибо, капитан, – проговорила она. – Спасибо за все.
Теперь настала очередь капитана застыть на месте. Странным взглядом уставился он на Марианну, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, сдержанно кивнул Пруденс Котрайт, после чего нахлобучил несколько набок свою фуражку и ушел.
– Пойдем, дорогая, – ласково проговорила Пруденс Котрайт. – Я покажу тебе твою комнату.
И Марианна поднялась вслед за тетушкой Филипа по крутой деревянной лестнице в комнату, в которой ей предстояло прожить последующие два года.
Стоял чудесный весенний день, и Марианна, выглянув сквозь распахнутое окно в сад, пожалела о том, что еще не закончила делать уроки: с каким удовольствием она прогулялась бы сейчас по саду, подышала свежим воздухом.
Из сада в комнату врывался такой благоухающий запах цветов – львиного зева, роз и пионов, – что от него сладко кружилась голова.
Марианна вздохнула, взглянула на учебник по истории Англии и снова смиренно уткнулась в него. Пруденс Котрайт оказалась учительницей строгой и требовательной. Она нагружала Марианну уроками так, что той вздохнуть было некогда, однако она никогда не жаловалась, потому что понимала: ей это нужно.
За два года, прошедшие с тех пор, как Адам Стрит привел ее в этот дом, Марианна выучила массу полезных и нужных вещей, и самым главным из них оказались, без сомнения, любовь и уважение к пожилой женщине, которая великодушно предоставила ей стол и кров.
Правда, на первых порах им обеим пришлось нелегко. Марианна улыбнулась, вспомнив, какой невежественной и упрямой она была тогда и насколько смутное имела представление о жизни в этом огромном и сложном мире.
А теперь? Ну, хотя она и теперь еще далека от совершенства – впрочем, идеальной она вообще вряд ли когда-нибудь станет, – однако с той не сравнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95