Бригада работала слаженно, операция длилась почти четыре часа. Наконец Рамон выпрямился — можно порадоваться, что все прошло успешно.
Прооперированную увезли в интенсивную терапию, и Рамон отправился к следующему больному. Несколько часов спустя он решил проведать пациентку.
Когда Рамон подошел к кровати, то ему едва не сделалось плохо. Перед ним лежала Норин. Ее привезли сюда с поврежденным клапаном, у нее было больное сердце, а он ничего не знал об этом!
Совершенно выведенный из себя, Рамон вызвал дежурную сестру.
— Мне сказали, что личность пациентки не установлена! — прорычал он.
— При ней не нашли документы… — попыталась объяснить та.
— Да это кузина моей покойной жены! — кричал он. — И я бы никогда не взялся за операцию, если бы знал об этом!
Медсестра стойко продолжала:
— Уверена, если бы мы знали… мы думали, что женщина просто с улицы…
— Она медсестра из городской больницы… из отделения интенсивной терапии…
— Но почему она попала сюда? И почему она без документов? — спрашивала медсестра. — У нее же должен быть бумажник?
— Да не знаю я! — Рамон в оцепенении смотрел на Норин, на ее маленькие ручки — «умелые руки», вдруг пришло ему в голову. У нее были серьезные проблемы с сердцем, а она никому ничего не говорила. Почему?
— Я попробую узнать, откуда ее привезли, — предложила медсестра.
— Не тратьте время. — Рамон резко развернулся и продолжил, уже с порога: — Я сам наведу справки. Сообщите мне, если будут изменения… какие угодно изменения.
— Да, сэр.
Навестив еще одного пациента и снова заглянув к Норин, Рамон зашел в приемное отделение, где выяснил, что ее подобрали в автобусе — пассажиры, видя, что молодая женщина потеряла сознание, потребовали остановить машину — и на «скорой» привезли в больницу. Документов при ней не было. Вероятно, когда Норин упала, кто-нибудь стащил ее сумочку, подвел он итог.
Ее вещи лежали в пакете, Рамон забрал их, положил в машину и направился к ней домой. Ключей у него не было, так что пришлось обратиться к хозяину дома.
— Она забыла ключи в машине, я видел, — пояснил тот. — И сумочку тоже… Еще я видел, как она побежала к автобусу. Очень быстро, чтобы успеть на него…
— Сегодня утром ей сделали операцию на сердце, — сообщил Рамон.
Эта новость потрясла хозяина.
— Такая тихая девушка, такая милая, добрая. Мы будем по ней скучать. Пожалуйста, передайте ей, что мы с женой будем молиться за нее и присмотрим за квартирой. Вам нужно что-нибудь забрать?
— Может, попозже. Я заеду за вещами, когда поговорю с ней. — А кто позаботится о котенке? — подумал Рамон. Ведь его нельзя бросить одного в квартире и нельзя сообщить о нем хозяину. Держать животных в этом доме жильцам запрещено.
— Я тут, если что нужно. А вы родственник? — поинтересовался хозяин.
— Да.
Рамону не хотелось вдаваться дальше в подробные объяснения, и он уехал, решив поужинать дома. Однако на полпути развернулся и направился в больницу.
Норин все еще была без сознания. Рамон послушал ее сердце, с удовлетворением отметив мерную работу нового замененного клапана. Он прослужит много лет — отныне никакой нехватки воздуха, никаких головокружений, никаких спазмов, и жизнь Норин войдет в нормальное русло. Но почему она никому не сказала о своей болезни? Чего боялась? Догадывались ли о ней ее тетя с дядей? И имеет ли это для них хоть какое-то значение?
Кенсингтоны относились к Норин после смерти Изадоры, как и он сам: они считали ее кругом виноватой. Никому и в голову не приходило, что причиной гибели Изадоры было что-то иное, а не ошибка сестры. Однако ее нынешнее состояние полностью меняло ситуацию.
Пообедав, Рамон взглянул на часы: с момента операции прошло уже восемь часов. За это время должны наметиться изменения, так что пора вернуться в отделение, где лежала Норин.
Показания всех мониторов были в пределах нормы, Рамон склонился над кроватью.
— Норин?
В это мгновение ее глаза открылись, затуманенный взгляд отрешенно скользил по его лицу. Сказывались последствия наркоза.
Рамон проверил зрачки, еще раз послушал легкие и ровное биение сердца Норин — все в порядке. Он поднял голову и снова взглянул ей в глаза.
— Так… сухо, — прошептала она еле слышно. Рамон нашел салфетки для увлажнения губ, вытащил одну и приложил ей ко рту.
— Это из-за анестезии, — пояснил он, — на некоторое время остается неприятный привкус и сухость, но все пройдет.
— Что ты… здесь… делаешь? — выдавила она слабо.
— Тебя привезли на «скорой», и никто не знал, кто ты. Я провел операцию.
Норин нахмурилась.
— Неэтично.
— Да, — он пожал плечами. — Но я не видел твоего лица и понятия не имел, что это ты.
Она боролась со сном, стараясь не закрывать глаза.
— Доктор… Майерс… расстроится.
— Майерс? — переспросил он.
— В Маконе… в городской больнице… операция должна быть… на следующей… неделе.
И Норин снова погрузилась в глубокий сон.
Она проспит всю ночь — Рамон не сомневался в этом. После дежурства он поехал домой, где, не в состоянии успокоиться, нашел в справочнике телефон больницы в Маконе и набрал номер кардиологического отделения.
Найти доктора Майерса оказалось проще простого, и тот, хотя и удивился звонку Рамона, был сама вежливость и любезность.
— Наслышан о вас, — радушно произнес он. — Вы знаменитость. Хотите поговорить о ком-то из моих пациентов?
— О кузине моей покойной супруги, о Норин Кенсингтон.
— А, Нори, — в его голосе чувствовалась симпатия. — Трудно положить ее на операционный стол. Упрямая девушка, ну, вы понимаете. Два года назад ее подобрали с сердечным приступом на лестнице в одном из небоскребов в Атланте. Я как раз гостил там у друга и отвез ее в местную больницу. Вместе с дежурным врачом мы сделали ЭКГ. — Он вздохнул. — У нее были проблемы с сердечным клапаном, и я рекомендовал операцию, но она отказалась. Все бормотала что-то о своей кузине, сидящей под дождем, и о необходимости вернуться домой. Я дал ей снотворное и оставил на ночь.
А Изадора в это время умерла… Рамон закрыл глаза и вздохнул. Никакой ошибки, никакой невнимательности — Норин, оказывается, попала в больницу.
— Был сердечный приступ? — спросил он.
— Да. Однако на следующий день, почувствовав себя лучше, Нори наотрез отказалась от операции. Мне удалось лишь настоять, чтобы она проходила обследование каждые три месяца. Но в последнее время ее состояние стало ухудшаться, и я начал настаивать на срочной операции. Пока не поздно… — Майерс вдруг затих, потом с опаской спросил: — Как она?
— Сегодня утром потеряла в автобусе сознание, и ее доставили прямо ко мне в отделение. Я провел операцию, даже не догадываясь, кого оперирую.
— В любом случае ей очень повезло. Рад слышать, что она попала в хорошие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Прооперированную увезли в интенсивную терапию, и Рамон отправился к следующему больному. Несколько часов спустя он решил проведать пациентку.
Когда Рамон подошел к кровати, то ему едва не сделалось плохо. Перед ним лежала Норин. Ее привезли сюда с поврежденным клапаном, у нее было больное сердце, а он ничего не знал об этом!
Совершенно выведенный из себя, Рамон вызвал дежурную сестру.
— Мне сказали, что личность пациентки не установлена! — прорычал он.
— При ней не нашли документы… — попыталась объяснить та.
— Да это кузина моей покойной жены! — кричал он. — И я бы никогда не взялся за операцию, если бы знал об этом!
Медсестра стойко продолжала:
— Уверена, если бы мы знали… мы думали, что женщина просто с улицы…
— Она медсестра из городской больницы… из отделения интенсивной терапии…
— Но почему она попала сюда? И почему она без документов? — спрашивала медсестра. — У нее же должен быть бумажник?
— Да не знаю я! — Рамон в оцепенении смотрел на Норин, на ее маленькие ручки — «умелые руки», вдруг пришло ему в голову. У нее были серьезные проблемы с сердцем, а она никому ничего не говорила. Почему?
— Я попробую узнать, откуда ее привезли, — предложила медсестра.
— Не тратьте время. — Рамон резко развернулся и продолжил, уже с порога: — Я сам наведу справки. Сообщите мне, если будут изменения… какие угодно изменения.
— Да, сэр.
Навестив еще одного пациента и снова заглянув к Норин, Рамон зашел в приемное отделение, где выяснил, что ее подобрали в автобусе — пассажиры, видя, что молодая женщина потеряла сознание, потребовали остановить машину — и на «скорой» привезли в больницу. Документов при ней не было. Вероятно, когда Норин упала, кто-нибудь стащил ее сумочку, подвел он итог.
Ее вещи лежали в пакете, Рамон забрал их, положил в машину и направился к ней домой. Ключей у него не было, так что пришлось обратиться к хозяину дома.
— Она забыла ключи в машине, я видел, — пояснил тот. — И сумочку тоже… Еще я видел, как она побежала к автобусу. Очень быстро, чтобы успеть на него…
— Сегодня утром ей сделали операцию на сердце, — сообщил Рамон.
Эта новость потрясла хозяина.
— Такая тихая девушка, такая милая, добрая. Мы будем по ней скучать. Пожалуйста, передайте ей, что мы с женой будем молиться за нее и присмотрим за квартирой. Вам нужно что-нибудь забрать?
— Может, попозже. Я заеду за вещами, когда поговорю с ней. — А кто позаботится о котенке? — подумал Рамон. Ведь его нельзя бросить одного в квартире и нельзя сообщить о нем хозяину. Держать животных в этом доме жильцам запрещено.
— Я тут, если что нужно. А вы родственник? — поинтересовался хозяин.
— Да.
Рамону не хотелось вдаваться дальше в подробные объяснения, и он уехал, решив поужинать дома. Однако на полпути развернулся и направился в больницу.
Норин все еще была без сознания. Рамон послушал ее сердце, с удовлетворением отметив мерную работу нового замененного клапана. Он прослужит много лет — отныне никакой нехватки воздуха, никаких головокружений, никаких спазмов, и жизнь Норин войдет в нормальное русло. Но почему она никому не сказала о своей болезни? Чего боялась? Догадывались ли о ней ее тетя с дядей? И имеет ли это для них хоть какое-то значение?
Кенсингтоны относились к Норин после смерти Изадоры, как и он сам: они считали ее кругом виноватой. Никому и в голову не приходило, что причиной гибели Изадоры было что-то иное, а не ошибка сестры. Однако ее нынешнее состояние полностью меняло ситуацию.
Пообедав, Рамон взглянул на часы: с момента операции прошло уже восемь часов. За это время должны наметиться изменения, так что пора вернуться в отделение, где лежала Норин.
Показания всех мониторов были в пределах нормы, Рамон склонился над кроватью.
— Норин?
В это мгновение ее глаза открылись, затуманенный взгляд отрешенно скользил по его лицу. Сказывались последствия наркоза.
Рамон проверил зрачки, еще раз послушал легкие и ровное биение сердца Норин — все в порядке. Он поднял голову и снова взглянул ей в глаза.
— Так… сухо, — прошептала она еле слышно. Рамон нашел салфетки для увлажнения губ, вытащил одну и приложил ей ко рту.
— Это из-за анестезии, — пояснил он, — на некоторое время остается неприятный привкус и сухость, но все пройдет.
— Что ты… здесь… делаешь? — выдавила она слабо.
— Тебя привезли на «скорой», и никто не знал, кто ты. Я провел операцию.
Норин нахмурилась.
— Неэтично.
— Да, — он пожал плечами. — Но я не видел твоего лица и понятия не имел, что это ты.
Она боролась со сном, стараясь не закрывать глаза.
— Доктор… Майерс… расстроится.
— Майерс? — переспросил он.
— В Маконе… в городской больнице… операция должна быть… на следующей… неделе.
И Норин снова погрузилась в глубокий сон.
Она проспит всю ночь — Рамон не сомневался в этом. После дежурства он поехал домой, где, не в состоянии успокоиться, нашел в справочнике телефон больницы в Маконе и набрал номер кардиологического отделения.
Найти доктора Майерса оказалось проще простого, и тот, хотя и удивился звонку Рамона, был сама вежливость и любезность.
— Наслышан о вас, — радушно произнес он. — Вы знаменитость. Хотите поговорить о ком-то из моих пациентов?
— О кузине моей покойной супруги, о Норин Кенсингтон.
— А, Нори, — в его голосе чувствовалась симпатия. — Трудно положить ее на операционный стол. Упрямая девушка, ну, вы понимаете. Два года назад ее подобрали с сердечным приступом на лестнице в одном из небоскребов в Атланте. Я как раз гостил там у друга и отвез ее в местную больницу. Вместе с дежурным врачом мы сделали ЭКГ. — Он вздохнул. — У нее были проблемы с сердечным клапаном, и я рекомендовал операцию, но она отказалась. Все бормотала что-то о своей кузине, сидящей под дождем, и о необходимости вернуться домой. Я дал ей снотворное и оставил на ночь.
А Изадора в это время умерла… Рамон закрыл глаза и вздохнул. Никакой ошибки, никакой невнимательности — Норин, оказывается, попала в больницу.
— Был сердечный приступ? — спросил он.
— Да. Однако на следующий день, почувствовав себя лучше, Нори наотрез отказалась от операции. Мне удалось лишь настоять, чтобы она проходила обследование каждые три месяца. Но в последнее время ее состояние стало ухудшаться, и я начал настаивать на срочной операции. Пока не поздно… — Майерс вдруг затих, потом с опаской спросил: — Как она?
— Сегодня утром потеряла в автобусе сознание, и ее доставили прямо ко мне в отделение. Я провел операцию, даже не догадываясь, кого оперирую.
— В любом случае ей очень повезло. Рад слышать, что она попала в хорошие руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21