– Вы втроем только и делали, что сыпали проклятиями н угрозами несколько часов подряд, – устало произнесла она. – И я сомневаюсь, что вы услышали хотя бы одно слово из того, что я вам говорила.
– Я буду весь внимание, когда ты прекратишь нести чушь, – ответил герцог, едва сдерживая ярость, которая бушевала в нем, как в море бушует шторм. – Скажи, что Стэндиш овладел тобой против твоей воли, и я обещаю, что этот подлец не увидит следующего восхода солнца.
Это предложение звучало весьма заманчиво, особенно сейчас, когда любовь к лорду Стэндишу, которую еще недавно испытывала Файер, словно опалило жаром и она увяла так же быстро, как и расцвела. Измена и месть не самые лучшие спутники мужчины, который желает завоевать сердце дамы.
– Ради твоего блага мне хотелось бы, чтобы это оказалось правдой, но, к моему великому сожалению, я отдалась ему по доброй воле.
– Я вызову его на дуэль! – воскликнул брат Файер, который провел последний час в полном молчании, неподвижно застыв со скрещенными на груди руками.
Файер раздражал взгляд брата. При рождении его назвали Фейном, но так как мальчик носил титул маркиза Тэммеса, то для семьи и близких друзей он всегда был просто Тэмом. Файер была похожа на брата. Их отличала красота, присущая всем Карлайлам. Они оба унаследовали каштаново-рыжий цвет волос, но на этом их сходство заканчивалось. Уже в детстве Файер старалась не привязываться к своему брату, поскольку всегда помнила о проклятии Карлайлов. Если ему суждено было сбыться, это означало, что Тэму, как и всем мужчинам их рода, грозила ранняя и трагическая смерть.
– Нет, Тэм, ты не можешь вызвать его на дуэль, – возразила Файер, обращаясь к брату. – Я отдалась ему по собственному желанию. Знаю, что оказалась дурочкой, но тебе придется оставить Стэндиша в покое.
Тэм оттолкнулся от стены и приблизился к герцогу. В двадцать три года он уже догнал своего вельможного отца по росту, но отличался от него изяществом, которое свойственно молодости. Он унаследовал страсть Карлайлов к спорту, и его тело было крепким и стройным. Файер взглянула на брата, заметив, что тот хмурится так же, как их отец. В паре они производили просто-таки устрашающее впечатление.
– Ты любишь его, – ровным тоном произнес Тэм.
По выражению его лица Файер поняла, что ее привязанность к такому негодяю, каким был лорд Стэндиш, не укладывается и голове Тэма.
– Ты слышала, какие слухи он распускает о тебе по всему Лондону?
Файер горько рассмеялась. Конечно, до нее уже дошли сплетни. Письма от многочисленных знакомых начали прибывать за несколько дней до ее появления в столице. От сочувственных до самодовольных – они различались лишь по тону. Было даже несколько особенно рьяных любителей посмаковать сальные подробности, которыми щедро делился виконт.
– Нет, дорогой брат, я не люблю лорда Стэндиша. И мне, откровенно говоря, наплевать, какие слухи он распускает в свете.
– И совершенно напрасно, – вмешался отец. Его лицо стало пунцовым от возмущения и гнева. – Он посмеялся над святым, над именем Карлайлов, дочь моя. Уже за одно это я готов вытащить из ножен меч твоего прадедушки и пронзить им сердце этого мерзавца. – Он склонил голову и бросил на Файер жалостный взгляд. – Я думал, что ты другой породы, моя девочка. Лучше нас. Однако все вышло иначе. Когда Стэндиш окончательно смешает твое имя с грязью, ты превратишься в еще один назидательный пример для подрастающих дочерей, которых будут пугать твоей историей заботливые мамаши.
Девушка прикусила губу, ужаленная грубой откровенностью отца.
– А я думала, что ты будешь доволен тем, что я повела себя м традициях Карлайлов, – ядовито вставила Файер.
Тэм закрыл глаза. Он явно был подавлен историей, в которой сестра выставила себя на посмешище. Герцог издал какой-то гранный звук, так что Файер привстала с софы, забыв на мгновение о своем положении мученицы и всерьез обеспокоившись состоянием отца.
Мать, решив прийти ей на помощь и предупредить новый приступ ярости у супруга, перестала наконец плакать. К разочарованию Файер, во время семейного допроса мать только и делала, что рыдала.
– Мы должны смириться, что наша дочь погубила себя в глазах приличного общества, – сказала герцогиня, промокая платком заплаканные глаза. – Сейчас не время для выяснения отношений. Нам надо подумать о ее будущем.
Файер нахмурилась. Мать произнесла слово «будущее» так, словно Файер уже вынесли смертный приговор.
– О каком будущем можно говорить? – возмущенно воскликнул взбешенный герцог. – Я могу назвать добрую дюжину приличных джентльменов, которые теперь даже не посмотрят в ее сторону.
– Зато я могу назвать дюжину не очень приличных джентльменов, которые теперь, когда ею овладел Стэндиш, только и будут делать, что смотреть в ее сторону, – угрюмо заявил Тэм.
Герцогиня ахнула. Ее шокировало не само замечание сына, а тон, которым оно было сказано. В конце концов Файер осознала, что эти лицемеры не намерены были скрывать, насколько она их разочаровала. Девушка бросила в сторону брата красноречивый взгляд, показывая тем самым, что ей гораздо больше нравится, когда он молчит.
– Ты только усложняешь ситуацию, Фейн, – делая ударение на имени, которое всегда раздражало его, сказала Файер.
Если бы он позволил себе хотя бы еще одно подобное замечание, она бы сама схватила меч своего прадедушки – в этом Файер готова была поклясться.
– Дорогой мой, – обратилась к супругу герцогиня. – Неужели нам ничего не удастся сделать, чтобы исправить положение? – Она смахнула со щеки слезу и, всхлипнув, закрыла рот платком.
– Мы могли бы выдать ее за этого мерзавца. – Файер вонзила ногти в обивку софы.
– Нет, я ни за что не стану женой этого подлеца! И я хочу сразу предупредить, мама, что не собираюсь хоронить себя в Арианроде, – сказала Файер, предугадывая реакцию матери.
– Я слышала, что Италия в это время года просто чудесна, – ответила герцогиня, не желая отказываться от плана, который предполагал отъезд дочери из Лондона.
Файер потерла виски. Она чувствовала, как в ней нарастает отчаяние, а самообладание, которое ей удавалось сохранять невероятной ценой, наоборот, покидает ее.
– И как долго я там должна пробыть? Сезон? Год? Или, быть может, ближайшие пятьдесят лет?
Сверкнув глазами, отец несколько раз ударил кулаком по столу так, что безделушки, стоявшие на нем, высоко подпрыгнули над столешницей и вмиг оказались на полу.
– Я убью его! Я никогда не прощу его за то, что он ее соблазнил, – простонал герцог, вновь обретая дар речи.
Как жаль, что его фантазии хватило лишь на одну идею, которая, впрочем, не отличалась оригинальностью.
Мать, деликатно высморкавшись, сказала дрожащим голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82