– Я могу чем-нибудь быть вам полезна, Грэм? Если у вас болит нога, я могу сделать компресс...
Грэм, загородив собой весь дверной проем, сверху вниз смотрел на Пенелопу. Сегодня она сделала себе модную прическу. Ее лицо обрамляли завитки, а на шею и плечи падали локоны. Ему хотелось дотронуться до жены, но он знал, куда это заведет. Грэм не мог позволить себе проявление нежности, опасаясь, что, если он поддастся слабости, Пенелопа раскроет его тайну. Ему не следовало приезжать, чтобы не причинять ей боль. Но Грэм не мог долго находиться в разлуке с женой. В душе он надеялся как-нибудь уладить свои отношения с ней, не говоря ей правды, но теперь ясно видел, что его надежды тщетны.
– Со мной все хорошо, Пенелопа, – промолвил он. – Не надо опекать меня, я ведь не Александра. У меня был трудный день. Если у вас ко мне больше нет вопросов, разрешите, я лягу спать. Мне необходимо отдохнуть.
Пенелопа с волнением и надеждой каждый день в течение этих нескольких недель ждала его возвращения, мечтая о том, чтобы снова оказаться в его объятиях, а он обращался с ней как с надоедливой гризеткой! Он вел себя так, словно они были совершенно чужими и никогда не предавались любви. Виконтесса не намерена была терпеть пренебрежительное отношение. Гордость восстала в ней, и, вместо того чтобы послушно выполнить его просьбу, она впервые настояла на своем.
– Мне необходимо поговорить с вами. Скажите, вы встречались с вашим кузеном? Где сейчас Чедуэлл? Все еще в Лондоне?
Эти неожиданные вопросы застали Грэма врасплох. Сэр Тревельян нахмурился:
– Да, он еще в Лондоне. А почему вы спрашиваете об этом?
Пенелопа решила не отступать.
– Я знаю, Клиффтон – ваш родственник и вы должны защищать его, но, боюсь, он принесет вам много серьезных неприятностей, если останется в Англии. Вам следует попросить его вернуться к себе на родину. Так будет лучше для всех.
– Что заставляет вас так думать? – спросил Грэм, с недоумением глядя на жену.
– Вы сами говорили, что у него дурная репутация, – продолжала Пенелопа. – И я знаю, что он завсегдатай злачных мест и очень вольно ведет себя с женщинами. А теперь я узнала, что описания злодея, разгуливающего по лондонским улицам и убивающего женщин, в точности соответствуют его внешности. Я не могу допустить, чтобы такой человек бывал в нашем доме и в особенности общался с Александрой. Даже если слухи ложны, вы должны отослать его домой Грэм.
На мгновение виконту показалось, что мир перевернулся. Маска, которую Грэм носил и которая стала его второй натурой, будто приросла к его лицу навеки. Он сам загнал себя в ловушку, Да, он получил то, что заслужил. И теперь, если Грэм хотел удержать Пенелопу, он был вынужден всю жизнь лгать и притворяться.
Чувствуя, что его душит истерический смех, Грэм поспешил закончить разговор:
– Вы не понимаете, о чем говорите, миледи. Желаю вам спокойной ночи.
И он решительно закрыл дверь, Пенелопа не поверила своим глазам. Как он смел так поступить, сделать вид, что она для него – никто, показать, что не считается с ее мнением?!
Гнев заглушал душевную боль. Вне себя от ярости, Пенелопа задвинула засов на двери, которая вела в спальню мужа, а дверь в коридор закрыла на ключ. Этой ночью он не сможет прокрасться к ней, как ночной вор, и унести в свою спальню. Никогда больше она не позволит ему прикоснуться к себе. Он оскорбил ее, подорвал ее доверие к нему. Отныне их брак снова станет формальным. Впрочем, этого и хотел Грэм, когда женился на ней. Пенелопа будет воспитывать Александру, выполнять обязанности хозяйки дома, наконец, заниматься благотворительностью. А Грэм пусть катится ко всем чертям!
Она больше не будет думать о Чедуэлле и связанных с ним ужасающих известиях. Она отложит столько денег, сколько, по ее расчетам, понадобится, чтобы ей и Александре уехать в Гемпшир и жить там вдали от опасности, если в семействе Тревельян произойдет самое худшее.
Пенелопа долго не могла уснуть в эту ночь. Мысль о том, что муж находится совсем рядом, в соседней комнате, лишала ее сна. Только теперь она поняла, с каким нетерпением ждала его возвращения, мечтая вновь насладиться его ласками. В душе Пенелопа надеялась, что разлука обострит чувства Грэма, разожжет его желание до такой степени, что он, возможно, оставит ее у себя на всю ночь. Какой же наивной дурехой она была! Вообразила себе, что Грэм воспылал к ней неудержимой страстью. Но нет, это была не страсть, а заурядная похоть, которую он быстро утолил и теперь был совершенно равнодушен к жене. Вероятно, он теперь даже сожалеет о том, что поддался искушению.
Да, гнев заглушал боль, но прогонял прочь сон. Пенелопа ворочалась в постели, прислушиваясь к каждому звуку и едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. Грэм так и не попытался войти к ней. Для юной виконтессы это было огромным разочарованием.
Взглянув на себя утром в зеркало, Пенелопа увидела, что под глазами появились темные круги. Чтобы прогнать тяжелые мысли, она решила заняться просмотром подготовленных накануне документов, связанных с организацией детского приюта.
Лорд Тревельян поднялся в отвратительном настроении. Его терзали угрызения совести. Когда он спустился в гостиную и узнал, что жена куда-то уехала, а гости ждут его, чтобы услышать последние новости, на душе у него стало еще тяжелее.
Аделаида, которая хорошо знала характер брата, увидев мрачное выражение его лица, решила избавить его от своего общества и удалилась вместе с мужем на прогулку, оставив Грэма одного. Даже Александре не удалось развеять его дурное настроение. Прибежав в гостиную из детской, она хотела сесть ему на колени, но простреленная нога Грэма сильно ныла, и он велел дочери сесть на стул, как положено воспитанной леди. Девочка обиженно надула губки и сидела молча, исподлобья поглядывая на отца, до тех пор, пока не явилась миссис Хенвуд, чтобы забрать ее в детскую.
Несмотря на угнетенное расположение духа, Грэм вскоре почувствовал, что в огромном Холле пусто без Пенелопы, без ее приветливой улыбки и нежного взгляда. Закрывшись в кабинете, лорд Тревельян хотел поработать, но никак не мог сосредоточиться на документах. Ему хотелось услышать звонкий голос жены или хотя бы ее легкие шага. Вокруг стояла гробовая тишина, не прерываемая ни детским смехом, ни шумом игр или беготни.
К вечеру Грэм уже проклинал себя за грубость и был готов обещать жене все, что угодно, лишь бы только вымолить у нее прощение. Все это время разлуки он тосковал по ней, стремясь поскорее вернуться, обнять и расцеловать Пенелопу.
Виконту пришлось обедать в одиночестве. Харли сообщил хозяину, что его жена приглашена сегодня вечером на обед к Риардонам. Стенхопы тоже уехали куда-то в гости. Сидя один за большим столом, Грэм безо всякого аппетита ел то, что было приготовлено, хотя повар постарался на славу, явно желая угодить своему господину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106