Нужно экспериментировать, рисковать — жить, понимаешь?
В памяти Сары всплыли слова:
«Она такая славная девчушка, наша мисс Сара! С ней никаких хлопот, она всегда так замечательно ведет себя!»
Няня Стэггс, дорогая старушка!
И папа… После одного из посещений Дилайт он похвалил Сару:
«Я рад, что ты спокойное и послушное дитя, Сара. Оставайся всегда такой, не поддавайся ничьему влиянию».
Но теперь, оглядываясь назад, Сара с беспощадной ясностью поняла: главное, чего он хотел, — это чтобы она, не дай Бог, не уклонилась от правил и установлении, которыми он, словно высоким забором, окружил ее взрослеющую душу, отгородил от жизни. Няня тоже хотела ей только добра, но, черт побери, она уже достаточно взрослая и ей хочется жить в ладу не только с собой, но и с другими. Нет, она больше не станет стоять в сторонке и уныло взирать, как плещется жизнь возле самых подошв ее элегантных туфелек!
— Ну вот, смотри еще раз и постарайся не поперхнуться. Это не так трудно, уж поверь мне, и никаких неприятных ощущений. Ты просто отключишься и начнешь ловить кайф.
«Вряд ли», — подумала Сара и все же решила убедиться. В конце концов, она достаточно читала, чтобы знать: марихуана в небольших дозах не опасна, даже безвреднее сигарет, не говоря уж об алкоголе.
После первой затяжки на нее напал кашель, зато со второй ей удалось справиться. И ничего страшного не произошло. Дилайт снова наполнила бокалы, и Сара принялась потягивать охлажденное «шабли», пытаясь уяснить: разочарована она или в самом деле испытывает облегчение?
Потом она уже смелее затянулась, прежде чем Дилайт загасила окурок.
— Ну что, зашумело в голове? Скоро очухаешься. Сейчас включу музыку, она тип-топ после травки.
«Придется мне осваивать новый лексикон», — сказала себе Сара, устраиваясь поудобнее на кушетке. И наконец Дилайт начала свой рассказ о Карло: как они познакомились и какой у него отвратительный старший брат. В бокалах заманчиво искрилось вино, звучала изумительная музыка: она то нарастала, то утихала, и успокаивала, и будоражила. Никогда прежде Вагнер не доставлял ей такого удовольствия, никогда Сара не чувствовала себя такой умиротворенной.
— Как его зовут? — неожиданно спросила она, желая показать Дилайт, что следит за нитью ее рассказа.
— Кого?
— Старшего брата… как, ты сказала, его имя?
— Ах, этого тирана, этого наглеца! Джованни. Злюка Джон. — Дилайт захихикала. — Только не передавай Карло, что я его так называю. Карло смотрит на него снизу вверх, подозреваю, что он его побаивается. Джованни Марко Виккардо Маркантони — ничего себе имечко? У Карло тоже еще целых два имени: наверное, у них такой обычай. Но все зовут его просто Карло, ему это очень идет. Красивое имя, и сам он красив, как Бог. А братец — сущий уродец, да еще всем навязывает свою волю — на том лишь основании, что первым появился на свет. Он то ли граф, то ли герцог, одним словом, нечто идиотское. Кто в наши дни придает значение титулам? Тем более итальянским все знают им цену. Так на чем я остановилась?
— На том, что этот злодей Марко, или как его, должен дать Карло разрешение на брак. — Сара выпрямилась и откинула назад волосы. — А с какой стати Карло должен спрашивать разрешения? Сколько ему лет? Разве он не мужчина, чтобы не добиваться того, чего ему хочется?
— Ну я же сказала: они итальянцы, а Джованни Марко — кстати, в семейном кругу его действительно зовут Марко, как ты угадала? — в качестве главы семьи вертит всеми, как ему заблагорассудится. Понимаешь, ему принадлежит большая часть семейного капитала, и он держит под контролем семейный бизнес.
Он занимается автомобилями, пароходами и вообще ко всякой бочке затычка.
Богат, как Крез, а Карло на него работает. У него нет сердца. — Дилайт зябко повела плечами и понизила голос, в котором зазвучали драматические нотки. Я бы не удивилась, если бы узнала, что он связан… ну, ты понимаешь… с бандой преступников.
— Ты имеешь в виду мафию? Ох, нет, Дилайт, только не это!
— Не то чтобы я была уверена… Само собой, Карло никогда ничего подобного не говорил, а я не спрашивала.
Но видишь ли, однажды он признался, что для достижения своей цели брат ни перед чем не остановится. Теперь тебе понятно, какая здесь воздвигнута стена и почему я дико нуждаюсь в твоей помощи? Сара, я очень боюсь, что он попытается разлучить нас. Для меня это значит умереть. И для Карло тоже.
Огромные, как у Моны, зеленые глаза Дилайт наполнились слезами.
— Но с какой стати ему разлучать вас?
— Да потому что… он неисправимый ханжа, — Дилайт заплакала. — Все они ревностные католики, а Марко вдобавок из тех, для кого существует только работа, работа и еще раз работа. Потом настанет срок — он сам его установит, — и Карло женится на какой-нибудь выбранной братом корове: из приличной семьи, с деньгами и без… — в голосе Дилайт послышались рыдания, — без моего позорного прошлого. Все эти публикации в бульварной прессе, фильмы…
Ах, Сари, ты-то знаешь, что я поступила так только ради встряски и чтобы набраться опыта. Но его не проймешь! Карло все понимает и не обращает внимания, но брат… Теперь ты видишь, как мне нужна твоя помощь?
— Ей Богу, не вижу, — честно призналась Сара, стараясь не показать, как ее тронуло детское имя «Сари». Она усиленно заморгала, чтобы сфокусировать взгляд на сестре. Дилайт сидела, скрестив ноги; две крупные слезы скатились по ее щекам. Бедная, милая Дилайт! Что и говорить, она вела себя легкомысленно и нередко сбивалась с пути, но это было частью ее индивидуальности, ее очарования. Она поступала так, не задумываясь о последствиях, но это еще не дает права всякому наглецу смотреть на нее как на какую-то дрянь.
Погрузившись в свои мысли, Сара перестала слушать сестру, пока та не повторила со всей настойчивостью:
— Теперь ты убедилась, что нам с Карло ничего не остается, как только бежать и тайно обвенчаться? Если, конечно, ты согласишься прикрыть нас.
«Я в самом деле чувствую себя как-то странно, — рассеянно думала Сара. Не то чтобы плохо, а вот именно странно. Будто плыву…»
Вслух же она отчетливо произнесла, стараясь не проглатывать слова:
— Ну разумеется, ты можешь на меня положиться. Я позабочусь о его превосходительстве Марко или как там его величают. Пусть только посмеет сказать о тебе что-нибудь плохое, я просто не знаю, что с ним сделаю. — Она не удержалась и засмеялась, потому что «не знаю, что сделаю» было любимым выражением няни Стэггс, особенно когда Дилайт приезжала в гости.
«Слезайте-ка с дерева, мисс, а то я не знаю, что с вами сделаю!»
— Ах, Сара, как я тебя люблю! Я так и сказала Карло, что ты не оставишь нас в беде. — Дилайт крепко сжала сестру в объятиях. Та пропищала:
— Ну вот, а теперь, когда мы обо всем договорились, может быть, ты проводишь меня в спальню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
В памяти Сары всплыли слова:
«Она такая славная девчушка, наша мисс Сара! С ней никаких хлопот, она всегда так замечательно ведет себя!»
Няня Стэггс, дорогая старушка!
И папа… После одного из посещений Дилайт он похвалил Сару:
«Я рад, что ты спокойное и послушное дитя, Сара. Оставайся всегда такой, не поддавайся ничьему влиянию».
Но теперь, оглядываясь назад, Сара с беспощадной ясностью поняла: главное, чего он хотел, — это чтобы она, не дай Бог, не уклонилась от правил и установлении, которыми он, словно высоким забором, окружил ее взрослеющую душу, отгородил от жизни. Няня тоже хотела ей только добра, но, черт побери, она уже достаточно взрослая и ей хочется жить в ладу не только с собой, но и с другими. Нет, она больше не станет стоять в сторонке и уныло взирать, как плещется жизнь возле самых подошв ее элегантных туфелек!
— Ну вот, смотри еще раз и постарайся не поперхнуться. Это не так трудно, уж поверь мне, и никаких неприятных ощущений. Ты просто отключишься и начнешь ловить кайф.
«Вряд ли», — подумала Сара и все же решила убедиться. В конце концов, она достаточно читала, чтобы знать: марихуана в небольших дозах не опасна, даже безвреднее сигарет, не говоря уж об алкоголе.
После первой затяжки на нее напал кашель, зато со второй ей удалось справиться. И ничего страшного не произошло. Дилайт снова наполнила бокалы, и Сара принялась потягивать охлажденное «шабли», пытаясь уяснить: разочарована она или в самом деле испытывает облегчение?
Потом она уже смелее затянулась, прежде чем Дилайт загасила окурок.
— Ну что, зашумело в голове? Скоро очухаешься. Сейчас включу музыку, она тип-топ после травки.
«Придется мне осваивать новый лексикон», — сказала себе Сара, устраиваясь поудобнее на кушетке. И наконец Дилайт начала свой рассказ о Карло: как они познакомились и какой у него отвратительный старший брат. В бокалах заманчиво искрилось вино, звучала изумительная музыка: она то нарастала, то утихала, и успокаивала, и будоражила. Никогда прежде Вагнер не доставлял ей такого удовольствия, никогда Сара не чувствовала себя такой умиротворенной.
— Как его зовут? — неожиданно спросила она, желая показать Дилайт, что следит за нитью ее рассказа.
— Кого?
— Старшего брата… как, ты сказала, его имя?
— Ах, этого тирана, этого наглеца! Джованни. Злюка Джон. — Дилайт захихикала. — Только не передавай Карло, что я его так называю. Карло смотрит на него снизу вверх, подозреваю, что он его побаивается. Джованни Марко Виккардо Маркантони — ничего себе имечко? У Карло тоже еще целых два имени: наверное, у них такой обычай. Но все зовут его просто Карло, ему это очень идет. Красивое имя, и сам он красив, как Бог. А братец — сущий уродец, да еще всем навязывает свою волю — на том лишь основании, что первым появился на свет. Он то ли граф, то ли герцог, одним словом, нечто идиотское. Кто в наши дни придает значение титулам? Тем более итальянским все знают им цену. Так на чем я остановилась?
— На том, что этот злодей Марко, или как его, должен дать Карло разрешение на брак. — Сара выпрямилась и откинула назад волосы. — А с какой стати Карло должен спрашивать разрешения? Сколько ему лет? Разве он не мужчина, чтобы не добиваться того, чего ему хочется?
— Ну я же сказала: они итальянцы, а Джованни Марко — кстати, в семейном кругу его действительно зовут Марко, как ты угадала? — в качестве главы семьи вертит всеми, как ему заблагорассудится. Понимаешь, ему принадлежит большая часть семейного капитала, и он держит под контролем семейный бизнес.
Он занимается автомобилями, пароходами и вообще ко всякой бочке затычка.
Богат, как Крез, а Карло на него работает. У него нет сердца. — Дилайт зябко повела плечами и понизила голос, в котором зазвучали драматические нотки. Я бы не удивилась, если бы узнала, что он связан… ну, ты понимаешь… с бандой преступников.
— Ты имеешь в виду мафию? Ох, нет, Дилайт, только не это!
— Не то чтобы я была уверена… Само собой, Карло никогда ничего подобного не говорил, а я не спрашивала.
Но видишь ли, однажды он признался, что для достижения своей цели брат ни перед чем не остановится. Теперь тебе понятно, какая здесь воздвигнута стена и почему я дико нуждаюсь в твоей помощи? Сара, я очень боюсь, что он попытается разлучить нас. Для меня это значит умереть. И для Карло тоже.
Огромные, как у Моны, зеленые глаза Дилайт наполнились слезами.
— Но с какой стати ему разлучать вас?
— Да потому что… он неисправимый ханжа, — Дилайт заплакала. — Все они ревностные католики, а Марко вдобавок из тех, для кого существует только работа, работа и еще раз работа. Потом настанет срок — он сам его установит, — и Карло женится на какой-нибудь выбранной братом корове: из приличной семьи, с деньгами и без… — в голосе Дилайт послышались рыдания, — без моего позорного прошлого. Все эти публикации в бульварной прессе, фильмы…
Ах, Сари, ты-то знаешь, что я поступила так только ради встряски и чтобы набраться опыта. Но его не проймешь! Карло все понимает и не обращает внимания, но брат… Теперь ты видишь, как мне нужна твоя помощь?
— Ей Богу, не вижу, — честно призналась Сара, стараясь не показать, как ее тронуло детское имя «Сари». Она усиленно заморгала, чтобы сфокусировать взгляд на сестре. Дилайт сидела, скрестив ноги; две крупные слезы скатились по ее щекам. Бедная, милая Дилайт! Что и говорить, она вела себя легкомысленно и нередко сбивалась с пути, но это было частью ее индивидуальности, ее очарования. Она поступала так, не задумываясь о последствиях, но это еще не дает права всякому наглецу смотреть на нее как на какую-то дрянь.
Погрузившись в свои мысли, Сара перестала слушать сестру, пока та не повторила со всей настойчивостью:
— Теперь ты убедилась, что нам с Карло ничего не остается, как только бежать и тайно обвенчаться? Если, конечно, ты согласишься прикрыть нас.
«Я в самом деле чувствую себя как-то странно, — рассеянно думала Сара. Не то чтобы плохо, а вот именно странно. Будто плыву…»
Вслух же она отчетливо произнесла, стараясь не проглатывать слова:
— Ну разумеется, ты можешь на меня положиться. Я позабочусь о его превосходительстве Марко или как там его величают. Пусть только посмеет сказать о тебе что-нибудь плохое, я просто не знаю, что с ним сделаю. — Она не удержалась и засмеялась, потому что «не знаю, что сделаю» было любимым выражением няни Стэггс, особенно когда Дилайт приезжала в гости.
«Слезайте-ка с дерева, мисс, а то я не знаю, что с вами сделаю!»
— Ах, Сара, как я тебя люблю! Я так и сказала Карло, что ты не оставишь нас в беде. — Дилайт крепко сжала сестру в объятиях. Та пропищала:
— Ну вот, а теперь, когда мы обо всем договорились, может быть, ты проводишь меня в спальню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74