Сознание того, что она нравится ему, острой радостью пронзило ее.
Он медленно опустился над ней на колени, нежно поцеловал в лоб, поглаживая кончиками пальцев ложбинку между грудей. Дариус ласкал ее живот, затем легонько скользнул по соскам, внимательно наблюдая при этом за выражением ее лица. Соски ее мгновенно напряглись. Он склонил голову и провел лицом, щеками по ее груди.
— О Серафина! — Дариус содрогался от желания. — Какая ты нежная.
Взяв ее груди в ладони, он погрузился лицом в ложбинку между ними. Серафина ощутила, как напряглись соски под нежным давлением его пальцев и мучительно заныли от томления. Глаза Дариуса были закрыты: он целиком отдавался наслаждению. Ее глаза тоже закрылись. Тихо постанывая, Серафина баюкала его в своих объятиях.
Дариус жадно перешел к другой груди и, прихватив губами сосок, втянул его в рот.
Вдруг он замер, чем-то удивленный.
— Я испробовал тебя. Я испробовал твое молоко! — прошептал он. — Ты моя! Ты знаешь, что это так! Скажи это.
«Он спрашивает, можно ли лишить меня девственности?» — с тревогой подумала Серафина. Ей следовало бы напомнить ему, что она вскоре должна выйти замуж за другого… За человека, который, вероятно, убьет ее, если в первую брачную ночь обнаружит, что она не девушка… Но, открыв рот, Серафина ответила Дариусу тихим «да», сорвавшимся с губ как бы помимо воли.
Он коснулся се лица, погладил ей волосы и вдруг сжал в яростном объятии:
— Ангел! Я напугал тебя.
— Нет, Дариус.
Долгую минуту он продолжал сжимать ее в объятиях.
— Нам нужно возвращаться. Нас ищут.
Но ни один из них не сделал попытки двинуться с места.
— Я не должен был допускать этого, — наконец сказал он.
Серафина неотрывно смотрела на него.
— Поздно жалеть об этом.
— Боюсь, ты об этом пожалеешь. — Дариус отвел глаза. — Ты ведь знаешь: долго это не продлится.
Она нежно коснулась его щеки, повернула лицо Дариуса к себе, встретилась с ним взглядом.
— Дариус, я никогда не пожалею об этом. А ты? Он покачал головой:
— Нет. Но я не могу обещать тебе большего, чем эти дни здесь. — Дариус накрыл ее руку своей. — Если сейчас ты сблизишься со мной, тебе будет очень больно, когда придет час разлуки.
Серафина вздохнула и, положив голову ему на плечо, прошептала:
— Сколько бы времени ни провели мы вместе, это стоит любой боли.
— Бесстрашная моя принцесса! Ты постоянно изумляешь меня.
Она задумчиво посмотрела на него:
— Ты действительно отделался от моей дуэньи?
— Действительно.
— Каким образом? — Серафина уперлась руками ему в грудь. Ее волосы укрывали его, как вуаль, от всего мира.
— Сообщил в Белфорт, что сейчас опасно присылать сюда лишних слуг.
— Ты солгал отцу? — изумилась она. — Ты?! Он нахмурился:
— Вряд ли стоит называть это ложью. За каретой легко проследить.
Серафина радостно рассмеялась:
— Ты солгал папе, чтобы мы смогли побыть вместе!
— Ну и что, если я это сделал?
— Ничего. Я всегда знала, что ты любишь меня больше, чем его. А теперь ты ради меня бился с драконами. — Она любовно погладила его по щеке. — Ты знаешь, как я ненавижу, когда какая-нибудь чопорная старая дама маячит у меня за плечом.
— Знаю. Мне бы это тоже не понравилось.
— Я твоя должница, Сантьяго.
— Неужели? — Его смоляные волосы растрепались, губы слегка припухли от поцелуев, а взгляд был устремлен на ее обнаженную грудь.
Серафина широко открыла глаза.
— Право же, Дариус!
Она вспыхнула и поспешно начала застегивать платье.
Рассмеявшись над ее страхами, он слегка ущипнул заалевшую щечку и поднялся. Она едва успела одернуть одежду, как Дариус уже протянул ей руку. Она ухватилась за нее и с улыбкой откровенного обожания вскочила с земли.
Рука об руку вышли они из леса и молча направились к дому.
Дариус поймал Джихада, а Серафина подобрала свой ботанический том и корзину с травами. Она надела, не застегивая, сброшенные ранее коричневые башмачки. Дариус подсадил ее в седло, а сам устроился позади нее. Размеренным, величественным шагом Джихад нес их по полям к дому. К тому времени как вдали показались огни виллы, серебристые сумерки сменились звездной ночью. Когда они въехали в поместье, один из солдат заметил их.
— Полковник вернулся!
Полдюжины солдат мгновенно сбежались на его радостный крик.
— Полковник!
— Вы нашли принцессу?
— Все в порядке, — отозвался Дариус, как только они въехали в освещенный круг ближайшего фонаря. — Как видите, я нашел принцессу.
Серафина, краснея, огляделась. Многие солдаты были явно удивлены, увидев, что охраняемая ими принцесса сидит почти на коленях у их командира.
Дариус говорил в своей обычной манере — сухо и по-деловому.
— Вы, — сурово обратился он к юному рядовому. — пойдите на кухню и скажите там, чтобы обед ее высочеству подали через полчаса.
Дариус отдал еще несколько распоряжений, а затем отправил остальных на их посты.
Когда его люди отправились исполнять свои обязанности, Дариус прищелкнул языком, и Джихад неторопливо двинулся вперед.
— Они будут сплетничать, — пробормотала Серафина.
— Мои люди преданы мне.
Дариус чуть поморщился, произнося это, но больше ничего не прибавил и задумался. Принцесса догадалась, что он вспомнил о короле.
Она же подумала об Анатоле и с удивлением поняла, что не испытывает ни малейшего раскаяния. Однако негоже, чтобы слухи о случившемся дошли до русских дипломатов.
— А что, если они расскажут об увиденном, вернувшись в Белфорт?
— Кто сказал, что мы туда когда-нибудь вернемся? — возразил Дариус. — Может быть, я сам украду тебя.
— Укради, пожалуйста, — с надеждой попросила она.
Он засмеялся ласково и печально, затем перекинул поводья в одну руку и, притянув Серафину к себе, нежно погладил худенькое плечо. Они уже приближались к конюшне.
— Ну-ну, малышка. Не тревожься из-за моих людей. Дариус обольстительно улыбнулся и остановил коня перед распахнутыми дверьми конюшни.
— Увидимся за обедом, ангел. Надень для меня что-нибудь красивое. Желательно с глубоким вырезом… пожалуйста.
— Ты невозможен.
Его темные глаза искрились смехом.
— Я горжусь этим.
Спустя полчаса Серафина была за столом и смотрела на Дариуса, сидевшего напротив. С довольным вздохом она подумала, что нет на свете мужчины красивее, чем он. Да, Дариус самый красивый, самый умный и самый храбрый. Вообще самый лучший!
В щегольском офицерском мундире он выглядел воплощенным соблазнителем. Блестящие золотые пуговицы на отлично пригнанном алом сюртуке были расстегнуты, открывая взору белый атласный жилет и, как всегда, безупречный галстук. Из-под брюк тонкого черного сукна виднелись начищенные черные башмаки, на боку красовалась шпага в серебряных ножнах.
Дариус ничего не замечал вокруг, так как неотрывно смотрел на Серафину, на ее лицо, плечи и грудь в глубоком вырезе лилового шелкового платья, надетого ею ради него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83