Ему было слишком больно.
– Я старался как мог, чтобы исправить это, миледи.
Она могла бы рассердиться на него за эти слова, но не рассердилась и даже не ушла. Вместо этого она опустила голову, так что волна волос скрыла от него ее бледное лицо.
– Я не знаю, кто вы, – произнесла она медленно. – Друг вы или враг? Как только мне кажется, что я могу ответить на это вопрос, вы тут же своими действиями заставляете меня изменить мнение. Я никак не могу понять вас.
– Я твой муж, – сказал он осторожно.
– Да, – просто ответила она, и это было все.
Он чуть наклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. Она сидела, закусив нижнюю губу.
– Для многих этого было бы достаточно, – мягко добавил он.
Она наклонилась еще ниже, прячась от него за завесой волос.
– Я знаю.
Роланд потянулся и взял в руку длинную шелковистую прядь. Медленно намотал ее на пальцы, потом вокруг запястья и дернул ее к себе, заставив пододвинуться ближе, еще ближе… пока ее лицо не оказалось прямо над ним. Тогда он обхватил ее за шею и притянул к себе, почти касаясь губами ее губ.
– А тебе не кажется, что этого достаточно и для нас? – спросил он тихо.
У Кайлы дрожали губы, но она все-таки выговорила четко и ясно:
– Нет, не кажется.
– Ты уверена? Ты знаешь лучше, чем церковь, чем закон?
Он притянул ее голову к себе совсем близко – так, что чувствовал ее дыхание на своем лице, впитывая в себя запах ее волос.
– Я знаю только то, что сама чувствую, лорд Стрэтмор.
Ее губы почти касались его губ, он держал ее крепко, но не делал попытки поцеловать. И она не придвинулась к нему ближе.
– А я знаю, как чувствую я, леди Стрэтмор. Я чувствую, что имею право лучше узнать свою жену. – Он специально выделил это слово, чтобы она поняла его. – И нет ни одного человека на свете, который думал бы иначе.
– Кроме меня.
Как легко было бы преодолеть этот последний дюйм, разделяющий их, и они оба это понимали. Она не могла противостоять ему. Если бы он решил осуществить свое право мужа прямо здесь и сейчас, она ничего не могла бы с этим поделать. Разве только – возненавидеть его.
Он выпустил ее волосы.
– Кроме тебя, – согласился он.
Он тяжело вздохнул, заложил руки за голову и закрыл глаза. В его душе шевельнулась тень стыда за то, что он едва не принудил ее к близости. Но, разумеется, он не стал бы этого делать. Никогда.
– Я сожалею, что так вышло, – сказала она, но в ее тоне не было и намека на сожаление.
– Не больше, чем я, уверяю тебя.
Они долго молчали. Роланд пытался утихомирить бешено бьющееся сердце, а она, по-видимому, думала о своей проклятой девственности или об этом чудовище, за которого ей пришлось выйти замуж, или… бог ее знает, о чем еще, с горечью думал Роланд.
Наконец она пошевелилась.
– Я буду спать в соседней комнате, милорд.
– Нет. Не будете.
Он резко поднялся и увидел, как она поспешно отшатнулась от него. Это испуганное, почти не осознанное движение вызвало в нем вспышку раздражения, которое, смешавшись со стыдом и все еще мучающим его голодом, заставило его произнести резче, чем он намеревался:
– Это я буду спать в другой комнате, черт вас возьми!
Он сгреб в охапку – одеяло и быстро вышел, хлопнув дверью.
8
Ее первое знакомство с островом пришлось на день совершенно для этого не подходящий.
Сказать, что море было неспокойным, означало существенно покривить против истины. Насколько она могла видеть, а в таком тумане это было совсем недалеко, море вздымалось и падало, образуя огромные волны. Одна за другой пенные громадины подхватывали лодчонку, в которой они сидели, и поднимали ее так высоко, что каждый раз, когда они падали вместе с волной вниз, у Кайлы захватывало дух и замирало сердце. Но она не показывала вида, чтобы никто не понял, как плохо она себя чувствовала.
Что же касается Роланда и его людей, то им, кажется, все было нипочем. Живя на острове, они так часто пересекали на лодке море в любую погоду, что чувствовали себя на этих качелях совершенно спокойно.
Кайла не была готова к тому, что они окажутся на острове, хотя теперь, находясь в бушующем море, вспомнила, как кто-то, кажется, говорил ей о том, что лорд Лорей построил себе замок на острове. Однако в результате всех последующих событий эти сведения оказались похоронены глубоко в ее памяти. И тот факт, что Лорей был главным островом из трех островов, образующих это графство, как-то совершенно вылетел у нее из головы.
Порывы ветра ударяли ей в спину, совершенно растрепав волосы. Кайла плотнее завернулась в плащ, стараясь одной рукой удержать его рвущиеся из рук полы. С мрачной решимостью вцепившись в борт лодки, она тщетно вглядывалась поверх белых гребешков, сдуваемых ветром, не появится ли в тумане что-нибудь, похожее на скалу или замок, что означало бы конец этой безумной пытке.
Они выехали из Лондона на рассвете. Утром ее разбудил резкий стук в дверь, возвестивший появление Роланда. Хмуро взглянув на нее, муж приказал собираться в дорогу.
Возможно, его плохое настроение объяснялось тем, что он провел бессонную ночь в соседней комнате. Возможно, причина была в чем-то еще, о чем Кайле не хотелось сейчас даже думать. Она и так была растерянна и смущена, а она очень не любила чувствовать себя подобным образом.
Что и говорить, конечно, ее муж – очень красивый мужчина. Она всегда так думала. И, конечно же, когда он целовал ее, она отвечала на его поцелуи. Это было так восхитительно и странно, и это пробуждало в ней какие-то незнакомые, опасные ощущения. Ее влекло куда-то, куда – она и сама не знала.
Так что следовало признать: она готова была ответить ему. Она ничего не могла с этим поделать, точно так же, как не могла не испытывать страха и отвращения к самой себе в те минуты, когда он целовал ее.
Но ведь он Цербер, ищейка короля, как же она может целоваться с ним? Да еще испытывать от этого удовольствие? И как она сможет заниматься с ним любовью?
Но она его жена! Значит, она не сможет этого избежать!
Кайла осознавала, что какая-то часть ее находится в смятении из-за того, что ей придется иметь дело с этим человеком, с убийцей. Их брак был всего лишь ловким трюком, обманом, глупым розыгрышем, в котором они теперь вынуждены участвовать.
Но была у нее и другая часть, телесная, признавать которую Кайле было особенно трудно, и этой ее части было совершенно неважно, убийца он или нет. И как бы ни была позорна и ужасна эта правда, Кайла была вынуждена признать: она хочет оказаться в его объятиях, хочет, чтобы он целовал ее, хочет принадлежать ему. Она не подозревала о таких желаниях до тех пор, пока он не поцеловал ее. Она страстно желала его прикосновений и поцелуев, она мечтала прижаться к его сильному телу и закончить то восхитительное эротическое путешествие, которое он начал прошлой ночью в Лондоне…
От подобных опасных мыслей у Кайлы разболелась голова, и она вновь стала смотреть на море, на вздымающиеся темно-серые волны, на равномерные дружные взмахи веслами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Я старался как мог, чтобы исправить это, миледи.
Она могла бы рассердиться на него за эти слова, но не рассердилась и даже не ушла. Вместо этого она опустила голову, так что волна волос скрыла от него ее бледное лицо.
– Я не знаю, кто вы, – произнесла она медленно. – Друг вы или враг? Как только мне кажется, что я могу ответить на это вопрос, вы тут же своими действиями заставляете меня изменить мнение. Я никак не могу понять вас.
– Я твой муж, – сказал он осторожно.
– Да, – просто ответила она, и это было все.
Он чуть наклонился, чтобы лучше видеть ее лицо. Она сидела, закусив нижнюю губу.
– Для многих этого было бы достаточно, – мягко добавил он.
Она наклонилась еще ниже, прячась от него за завесой волос.
– Я знаю.
Роланд потянулся и взял в руку длинную шелковистую прядь. Медленно намотал ее на пальцы, потом вокруг запястья и дернул ее к себе, заставив пододвинуться ближе, еще ближе… пока ее лицо не оказалось прямо над ним. Тогда он обхватил ее за шею и притянул к себе, почти касаясь губами ее губ.
– А тебе не кажется, что этого достаточно и для нас? – спросил он тихо.
У Кайлы дрожали губы, но она все-таки выговорила четко и ясно:
– Нет, не кажется.
– Ты уверена? Ты знаешь лучше, чем церковь, чем закон?
Он притянул ее голову к себе совсем близко – так, что чувствовал ее дыхание на своем лице, впитывая в себя запах ее волос.
– Я знаю только то, что сама чувствую, лорд Стрэтмор.
Ее губы почти касались его губ, он держал ее крепко, но не делал попытки поцеловать. И она не придвинулась к нему ближе.
– А я знаю, как чувствую я, леди Стрэтмор. Я чувствую, что имею право лучше узнать свою жену. – Он специально выделил это слово, чтобы она поняла его. – И нет ни одного человека на свете, который думал бы иначе.
– Кроме меня.
Как легко было бы преодолеть этот последний дюйм, разделяющий их, и они оба это понимали. Она не могла противостоять ему. Если бы он решил осуществить свое право мужа прямо здесь и сейчас, она ничего не могла бы с этим поделать. Разве только – возненавидеть его.
Он выпустил ее волосы.
– Кроме тебя, – согласился он.
Он тяжело вздохнул, заложил руки за голову и закрыл глаза. В его душе шевельнулась тень стыда за то, что он едва не принудил ее к близости. Но, разумеется, он не стал бы этого делать. Никогда.
– Я сожалею, что так вышло, – сказала она, но в ее тоне не было и намека на сожаление.
– Не больше, чем я, уверяю тебя.
Они долго молчали. Роланд пытался утихомирить бешено бьющееся сердце, а она, по-видимому, думала о своей проклятой девственности или об этом чудовище, за которого ей пришлось выйти замуж, или… бог ее знает, о чем еще, с горечью думал Роланд.
Наконец она пошевелилась.
– Я буду спать в соседней комнате, милорд.
– Нет. Не будете.
Он резко поднялся и увидел, как она поспешно отшатнулась от него. Это испуганное, почти не осознанное движение вызвало в нем вспышку раздражения, которое, смешавшись со стыдом и все еще мучающим его голодом, заставило его произнести резче, чем он намеревался:
– Это я буду спать в другой комнате, черт вас возьми!
Он сгреб в охапку – одеяло и быстро вышел, хлопнув дверью.
8
Ее первое знакомство с островом пришлось на день совершенно для этого не подходящий.
Сказать, что море было неспокойным, означало существенно покривить против истины. Насколько она могла видеть, а в таком тумане это было совсем недалеко, море вздымалось и падало, образуя огромные волны. Одна за другой пенные громадины подхватывали лодчонку, в которой они сидели, и поднимали ее так высоко, что каждый раз, когда они падали вместе с волной вниз, у Кайлы захватывало дух и замирало сердце. Но она не показывала вида, чтобы никто не понял, как плохо она себя чувствовала.
Что же касается Роланда и его людей, то им, кажется, все было нипочем. Живя на острове, они так часто пересекали на лодке море в любую погоду, что чувствовали себя на этих качелях совершенно спокойно.
Кайла не была готова к тому, что они окажутся на острове, хотя теперь, находясь в бушующем море, вспомнила, как кто-то, кажется, говорил ей о том, что лорд Лорей построил себе замок на острове. Однако в результате всех последующих событий эти сведения оказались похоронены глубоко в ее памяти. И тот факт, что Лорей был главным островом из трех островов, образующих это графство, как-то совершенно вылетел у нее из головы.
Порывы ветра ударяли ей в спину, совершенно растрепав волосы. Кайла плотнее завернулась в плащ, стараясь одной рукой удержать его рвущиеся из рук полы. С мрачной решимостью вцепившись в борт лодки, она тщетно вглядывалась поверх белых гребешков, сдуваемых ветром, не появится ли в тумане что-нибудь, похожее на скалу или замок, что означало бы конец этой безумной пытке.
Они выехали из Лондона на рассвете. Утром ее разбудил резкий стук в дверь, возвестивший появление Роланда. Хмуро взглянув на нее, муж приказал собираться в дорогу.
Возможно, его плохое настроение объяснялось тем, что он провел бессонную ночь в соседней комнате. Возможно, причина была в чем-то еще, о чем Кайле не хотелось сейчас даже думать. Она и так была растерянна и смущена, а она очень не любила чувствовать себя подобным образом.
Что и говорить, конечно, ее муж – очень красивый мужчина. Она всегда так думала. И, конечно же, когда он целовал ее, она отвечала на его поцелуи. Это было так восхитительно и странно, и это пробуждало в ней какие-то незнакомые, опасные ощущения. Ее влекло куда-то, куда – она и сама не знала.
Так что следовало признать: она готова была ответить ему. Она ничего не могла с этим поделать, точно так же, как не могла не испытывать страха и отвращения к самой себе в те минуты, когда он целовал ее.
Но ведь он Цербер, ищейка короля, как же она может целоваться с ним? Да еще испытывать от этого удовольствие? И как она сможет заниматься с ним любовью?
Но она его жена! Значит, она не сможет этого избежать!
Кайла осознавала, что какая-то часть ее находится в смятении из-за того, что ей придется иметь дело с этим человеком, с убийцей. Их брак был всего лишь ловким трюком, обманом, глупым розыгрышем, в котором они теперь вынуждены участвовать.
Но была у нее и другая часть, телесная, признавать которую Кайле было особенно трудно, и этой ее части было совершенно неважно, убийца он или нет. И как бы ни была позорна и ужасна эта правда, Кайла была вынуждена признать: она хочет оказаться в его объятиях, хочет, чтобы он целовал ее, хочет принадлежать ему. Она не подозревала о таких желаниях до тех пор, пока он не поцеловал ее. Она страстно желала его прикосновений и поцелуев, она мечтала прижаться к его сильному телу и закончить то восхитительное эротическое путешествие, которое он начал прошлой ночью в Лондоне…
От подобных опасных мыслей у Кайлы разболелась голова, и она вновь стала смотреть на море, на вздымающиеся темно-серые волны, на равномерные дружные взмахи веслами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84