Прошел вот здесь, где мы теперь блуждаем, — да еще с целой свитой пажей, придворных шутов, жонглеров, акробатов… Не зная ни языка, ни страны, без карт и компаса! Черт его знает, просто так, напролом.
— Но ведь вы же сами говорили, что эти края тогда не были такими дикими, как сейчас…
— Вот эти мысли и не дают мне покоя, — задумчиво сказал Альварес. — В самом деле, Кортесу все время приходилось пробиваться тут с боем или хитрить. Значит, страна оставалась густонаселенной, хотя города по всем признакам и покинули жители задолго до прихода Кортеса. Почему же они все-таки не возвращались обратно в покинутые города? Может, в самом деле, просто нас сбивает с толку, гипнотизирует нынешняя пустынность этих мест?
«А может, и возвращались, только не строили новых зданий. Хотя и такое поведение тоже не очень понятно», — подумал Андрей, но промолчал. У него уже не оставалось сил для научных дискуссий.
Андрея беспокоило состояние Альвареса. Профессор все еще жаловался на головные боли — уж не получил ли он при аварии сотрясение мозга? Надо было бы сменить повязку у него на голове, но бинты давно кончились.
Как чувствует себя Джонни, невозможно было понять. Он ни на что не жаловался. Это был, пожалуй, как раз тот случай, когда стоицизм и выносливость превращались уже в помеху.
За время странствий в лесу они как-то сблизились с этим странным «летучим авантюристом» с лицом древнего жреца и кличкой героя комиксов. Джонни скупо и отрывочно рассказывал о себе, но даже из этих скупых слов вырисовывалась, хоть и смутно, весьма пестрая биография: во время войны он служил в американской армии и даже получил какую-то медаль за храбрость. Потом искал золото и алмазы где-то в Венесуэле — тоже на самолете. Конечно, промышлял при случае и контрабандой…
Лес он знал отлично, без него они бы наверняка пропали в дебрях.
Какое же надо иметь мужество, думал Андрей, чтобы одному — и без малейшей надежды, что кто-нибудь станет тебя искать и спасать, летать над этим безбрежным лесным океаном, садиться на совершенно неподходящих для этого лесных болотистых лужайках и снова взлетать, рискуя в любой момент врезаться в стену деревьев или зацепиться за вершину какого-нибудь лесного гиганта, поднявшегося чуть повыше, чем ты рассчитал!
На одиннадцатый день вечером, когда они, голодные и ослабевшие так, что не оставалось даже сил развесить на ночь гамаки, свалились у подножия высоченного махагониевого дерева, Альварес хриплым голосом задал вслух вопрос, давно вертевшийся у Андрея на языке:
— Где же эта проклятая река? А, Джонни? Мы не сбились с дороги?
Джонни покачал головой. Но, видимо, и сам начинал тревожиться, потому что на следующее утро предложил идти немного западнее, чем прежде.
Они прорубались сквозь чащу еще день, другой,
— Arriba! Vamonos! — устало подгонял их Алъварес.
А долгожданной реки все не было.
Только позже они узнали, что действительно заблудились в зеленом сумрачном океане джунглей. Двигаясь в этом направлении, они вышли бы к реке, но не раньше чем через месяц и гораздо выше по течению, чем предполагали. Вряд ли у них хватило бы на это сил…
Два последних дня им не удавалось ничего подстрелить. Питались плодами каких-то лиан из породы фиговых деревьев, местные жители, как сказал Джонни, называли их просто «душителями». Ноги, избитые и стертые в кровь, отказывались повиноваться. И тут Андрей, пожалуй, впервые достаточно отчетливо понял, что и в тропическом лесу можно, оказывается, погибнуть от голода и жажды точно так же, как и среди песков пустыни.
Их спасло совершенно неожиданное и бесшумное появление человеческого существа.
Как-то, после трудного отрезка пути, они присели отдохнуть и сидели молча, не будучи в силах даже разговаривать. Внезапно кусты раздвинулись, и на поляну вышел босоногий человек в темной длинной рубашке из грубой ткани — худенький, щуплый, низкорослый, с непокрытой черноволосой головой.
Андрею показалось в первый миг, что это женщина: длинные волосы, безбородое желтовато-бледное лицо с крупными капельками пота. Но это был мужчина. Низким хрипловатым голосом он произнес какую-то непонятную фразу на незнакомом языке.
Джонни тут же ответил ему, и они закивали друг другу.
— Лакандон? — встрепенулся Альварес.
— Лакандон, лакандон, — охотно подтвердил незнакомец.
Андрей смотрел на него во все глаза.
У индейца не было в руках никакого оружия. Казалось, он просто вышел прогуляться из дома, который прячется в кустах где-то совсем рядом. Но Джонни, заведший с ним оживленный разговор, сказал, что до селения лакандонов, оказывается, день пути.
— А до реки? Спроси его, далеко ли до реки? — сказал летчику профессор.
— Два дня пути.
— В каком направлении?
Джонни неохотно махнул рукой — совсем в другую сторону, чем они шли.
Альварес побагровел, запыхтел, но, не найдя подходящих выражений, только махнул рукой.
Охотник — его звали Бару — уступил им свою добычу: двух обезьян и крупную игуану. Трудно было поверить, что подстрелил их он из примитивного лука со стрелами из кремневых наконечников, острыми как бритва. Лук этот Бару, оказывается, пока оставил в кустах и нарочно вышел с пустыми руками, чтобы убедить путников в своих мирных намерениях.
— Он что — тебя знает? — спросил летчика профессор. — Не побоялся выйти к незнакомым, охотно разговаривает. Не похоже это на лакандонов. Или ты встречался с ним раньше?
— Меня все тут знают, — с забавной гордостью ответил Джонни.
— Откуда? — допытывался профессор.
— Я тут все облетал,
— Ну и что? Ты в небе, а они — в лесу.
— Я и сажусь, где вздумаю, вы же знаете.
— И они не сожгли твою тарахтелку? Странно…
— Я им помогал, — неохотно ответил Джонни. — Возил продукты.
— А, которые собрал Блом, — догадался профессор. — Так это ты и узнал, что они попали в беду?
— Ну да.
— Оказывается, это наш Джонни сообщил о тех лакандонах, что чуть не погибли с голоду из-за нескольких неурожаев, — пояснил Альварес Андрею. — О них я вам как-то рассказывал. И возил им в лес продукты, купленные на пожертвования доброхотов. Не удивительно, что теперь все лакандоны, наверное, поклоняются тебе, как живому крылатому божеству, а, Бэтмен? С таким приятелем, как ты, они даже, пожалуй, пустят нас и в свое селение.
Посетить селение лакандонов казалось очень заманчивым. Но сейчас им было не до того. День они отдыхали и отъедались, а потом охотник проводил их к реке. С ним они двигались гораздо увереннее и быстрее и уже не голодали. Бару всегда успевал подстрелить какую-нибудь живность из своего примитивного лука. Стрелы он берег. И, промахнувшись, не успокаивался до тех пор, пока не отыскивал стрелу в зарослях кустарника.
Джонни хорошо знал лес, но с Бару его даже и сравнивать было смешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Но ведь вы же сами говорили, что эти края тогда не были такими дикими, как сейчас…
— Вот эти мысли и не дают мне покоя, — задумчиво сказал Альварес. — В самом деле, Кортесу все время приходилось пробиваться тут с боем или хитрить. Значит, страна оставалась густонаселенной, хотя города по всем признакам и покинули жители задолго до прихода Кортеса. Почему же они все-таки не возвращались обратно в покинутые города? Может, в самом деле, просто нас сбивает с толку, гипнотизирует нынешняя пустынность этих мест?
«А может, и возвращались, только не строили новых зданий. Хотя и такое поведение тоже не очень понятно», — подумал Андрей, но промолчал. У него уже не оставалось сил для научных дискуссий.
Андрея беспокоило состояние Альвареса. Профессор все еще жаловался на головные боли — уж не получил ли он при аварии сотрясение мозга? Надо было бы сменить повязку у него на голове, но бинты давно кончились.
Как чувствует себя Джонни, невозможно было понять. Он ни на что не жаловался. Это был, пожалуй, как раз тот случай, когда стоицизм и выносливость превращались уже в помеху.
За время странствий в лесу они как-то сблизились с этим странным «летучим авантюристом» с лицом древнего жреца и кличкой героя комиксов. Джонни скупо и отрывочно рассказывал о себе, но даже из этих скупых слов вырисовывалась, хоть и смутно, весьма пестрая биография: во время войны он служил в американской армии и даже получил какую-то медаль за храбрость. Потом искал золото и алмазы где-то в Венесуэле — тоже на самолете. Конечно, промышлял при случае и контрабандой…
Лес он знал отлично, без него они бы наверняка пропали в дебрях.
Какое же надо иметь мужество, думал Андрей, чтобы одному — и без малейшей надежды, что кто-нибудь станет тебя искать и спасать, летать над этим безбрежным лесным океаном, садиться на совершенно неподходящих для этого лесных болотистых лужайках и снова взлетать, рискуя в любой момент врезаться в стену деревьев или зацепиться за вершину какого-нибудь лесного гиганта, поднявшегося чуть повыше, чем ты рассчитал!
На одиннадцатый день вечером, когда они, голодные и ослабевшие так, что не оставалось даже сил развесить на ночь гамаки, свалились у подножия высоченного махагониевого дерева, Альварес хриплым голосом задал вслух вопрос, давно вертевшийся у Андрея на языке:
— Где же эта проклятая река? А, Джонни? Мы не сбились с дороги?
Джонни покачал головой. Но, видимо, и сам начинал тревожиться, потому что на следующее утро предложил идти немного западнее, чем прежде.
Они прорубались сквозь чащу еще день, другой,
— Arriba! Vamonos! — устало подгонял их Алъварес.
А долгожданной реки все не было.
Только позже они узнали, что действительно заблудились в зеленом сумрачном океане джунглей. Двигаясь в этом направлении, они вышли бы к реке, но не раньше чем через месяц и гораздо выше по течению, чем предполагали. Вряд ли у них хватило бы на это сил…
Два последних дня им не удавалось ничего подстрелить. Питались плодами каких-то лиан из породы фиговых деревьев, местные жители, как сказал Джонни, называли их просто «душителями». Ноги, избитые и стертые в кровь, отказывались повиноваться. И тут Андрей, пожалуй, впервые достаточно отчетливо понял, что и в тропическом лесу можно, оказывается, погибнуть от голода и жажды точно так же, как и среди песков пустыни.
Их спасло совершенно неожиданное и бесшумное появление человеческого существа.
Как-то, после трудного отрезка пути, они присели отдохнуть и сидели молча, не будучи в силах даже разговаривать. Внезапно кусты раздвинулись, и на поляну вышел босоногий человек в темной длинной рубашке из грубой ткани — худенький, щуплый, низкорослый, с непокрытой черноволосой головой.
Андрею показалось в первый миг, что это женщина: длинные волосы, безбородое желтовато-бледное лицо с крупными капельками пота. Но это был мужчина. Низким хрипловатым голосом он произнес какую-то непонятную фразу на незнакомом языке.
Джонни тут же ответил ему, и они закивали друг другу.
— Лакандон? — встрепенулся Альварес.
— Лакандон, лакандон, — охотно подтвердил незнакомец.
Андрей смотрел на него во все глаза.
У индейца не было в руках никакого оружия. Казалось, он просто вышел прогуляться из дома, который прячется в кустах где-то совсем рядом. Но Джонни, заведший с ним оживленный разговор, сказал, что до селения лакандонов, оказывается, день пути.
— А до реки? Спроси его, далеко ли до реки? — сказал летчику профессор.
— Два дня пути.
— В каком направлении?
Джонни неохотно махнул рукой — совсем в другую сторону, чем они шли.
Альварес побагровел, запыхтел, но, не найдя подходящих выражений, только махнул рукой.
Охотник — его звали Бару — уступил им свою добычу: двух обезьян и крупную игуану. Трудно было поверить, что подстрелил их он из примитивного лука со стрелами из кремневых наконечников, острыми как бритва. Лук этот Бару, оказывается, пока оставил в кустах и нарочно вышел с пустыми руками, чтобы убедить путников в своих мирных намерениях.
— Он что — тебя знает? — спросил летчика профессор. — Не побоялся выйти к незнакомым, охотно разговаривает. Не похоже это на лакандонов. Или ты встречался с ним раньше?
— Меня все тут знают, — с забавной гордостью ответил Джонни.
— Откуда? — допытывался профессор.
— Я тут все облетал,
— Ну и что? Ты в небе, а они — в лесу.
— Я и сажусь, где вздумаю, вы же знаете.
— И они не сожгли твою тарахтелку? Странно…
— Я им помогал, — неохотно ответил Джонни. — Возил продукты.
— А, которые собрал Блом, — догадался профессор. — Так это ты и узнал, что они попали в беду?
— Ну да.
— Оказывается, это наш Джонни сообщил о тех лакандонах, что чуть не погибли с голоду из-за нескольких неурожаев, — пояснил Альварес Андрею. — О них я вам как-то рассказывал. И возил им в лес продукты, купленные на пожертвования доброхотов. Не удивительно, что теперь все лакандоны, наверное, поклоняются тебе, как живому крылатому божеству, а, Бэтмен? С таким приятелем, как ты, они даже, пожалуй, пустят нас и в свое селение.
Посетить селение лакандонов казалось очень заманчивым. Но сейчас им было не до того. День они отдыхали и отъедались, а потом охотник проводил их к реке. С ним они двигались гораздо увереннее и быстрее и уже не голодали. Бару всегда успевал подстрелить какую-нибудь живность из своего примитивного лука. Стрелы он берег. И, промахнувшись, не успокаивался до тех пор, пока не отыскивал стрелу в зарослях кустарника.
Джонни хорошо знал лес, но с Бару его даже и сравнивать было смешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54