Местные жители принесли дары своим освободителям и угощали их как могли. Они приносили из своих хижин шкуры, драгоценные кремневые камни, оружие и все это складывали к ногам Крепыша, прекрасно понимая, что без помощи его охотников им никогда не удалось бы победить могущественное племя Нунука.
Многие защитники становища погибли в этой неравной схватке. Тела погибших мужчины перенесли к скале и подолгу причитали над каждым, восхваляя его славные подвиги и проклиная его врагов. Больше всего они плакали над телом вождя. Они окружили его, вложили ему в руки топор и, кивая в такт головами, затянули протяжную песню без слов.
Женщины занялись ранеными. Они прикладывали к их ранам разжеванные листья подорожника, обматывали большими, прохладными листьями и перевязывали ремешками из древесной коры. Даже тяжелораненые не жаловались, они переносили боль стойко, вверяя себя судьбе. Кто останется жить — хорошо, снова будет ходить на охоту, кто не выдержит — что ж, таков закон суровой жизни охотников.
Вечером разложили большой костер. Все, кто принимал участие в сражении, по очереди рассказывали о своих подвигах, и слушающие громкими одобрительными криками выражали им свою похвалу и восхищение. Подвиги особенно отличившихся в бою разыгрывали в лицах, стараясь точно воспроизводить движения и мимику.
На другой день хоронили восемь погибших воинов. Это были рослые мужчины. Погибли они в честном бою, и покинувшие их души носились теперь над их неподвижными телами. Умершие просто спали, они навсегда уснули долгим, непробудным сном.
Рядом с погибшими воинами положили двенадцать убитых женщин и детей. Нападавшие не щадили никого. Двадцать погибших, почти половина племени, — печальный результат жестокого боя двух охотничьих племен. Прежде чем ров был засыпан, к нему приблизилась женщина и посыпала тело убитого ребенка украшениями и игрушками. Все приносили к могиле мелкие камешки, мамонтовые кости и множество всяких предметов. Скоро тела погибших скрылись под этими приношениями. Наконец могила была обмазана глиной.
Под отвесным склоном холма, одиноко поднимающегося над Бечвой, выросла могила.
Ночью ее посетила дерзкая лисица; она начала разгребать землю и так увлеклась, что даже не услышала тихих шагов стража. Утром ее нашли в могиле, проколотую легким копьем. Она лежала в выкопанной ею яме. Никто не притронулся к хищнице. Ее засыпали камнями и глиной. Она была захоронена вместе с мертвыми. Врагов не хоронили. Они не заслужили этого. Их просто стащили в середину становища, и пиршество началось. Оба побратавшихся племени уселись рядом, каждое у своего костра. Победители обоих племен получили в знак особых почестей сердца убитых врагов. Сила погибших мужчин теперь вольется в тела победителей, и они станут вдвое сильнее.
После пира еще долго говорили о жестокой битве. Воины вспоминали все новые и новые, ранее забытые подробности.
— Они остались без вождя, — заметил Космач в беседе с Крепышом.
— У нас его тоже нет! — съехидничал Задира.
— Что ты мелешь, Задира? — спокойно остановил его старый охотник.
— Я сказал правду, — отрезал Задира и поднялся со своего каменного сиденья. — Крепыш — не вождь: он во время боя прятался за нашими спинами… Их вождь был героем.
Задира сказал вслух то, о чем думали все: Крепыш во время сражения действительно вел себя недостойно. Поэтому слова Задиры на этот раз были встречены гулом одобрения.
Крепыш встал и, заикаясь, начал оправдываться. Но в ответ неслись только громкие насмешки. Тогда он повернулся и ушел. Но тотчас возвратился и решительно заявил, что не хочет быть больше вождем племени.
Как ни смеялись собравшиеся над Крепышом, все же его отказ удивил всех. Однако надо было решать вопрос посложнее. Кого же выбрать вождем? Вперед выступил Задира. Он явно рассчитывал на поддержку своих приятелей.
— Задира, а ну-ка отойди! У нас есть и получше тебя! — осадил дерзкого охотника рассудительный Космач.
— Это кто же? — насмешливо спросил Задира.
— Сын Мамонта, — ответил серьезно Космач.
И тут же его поддержало еще несколько голосов:
— Да, да, Сын Мамонта!
Задира подошел к Сыну Мамонта и процедил:
— Ну, это мы еще посмотрим!
Сын Мамонта ничего не ответил, только искоса взглянул на Задиру, который стоял, стиснув зубы, и бросал злобные взгляды на него, потом скинул с плеч шкуру и стал против Задиры.
Их сразу же окружили. Будет борьба!
Задира сплюнул, тоже сбросил шкуру и двинулся на соперника. Сын Мамонта не ожидал такого бурного натиска и отступил, но потом обхватил Задиру сильными, мускулистыми руками и повалил на землю. Тот попытался встать, но Сын Мамонта снова с силой прижал противника к земле. Железные пальцы сомкнулись на горле поверженного, и он начал задыхаться.
— А ну-ка, покажи ему! — подзадоривал Сына Мамонта Копчем, протягивая каменную дубинку.
Но охотник не взял оружия, оно уже было не нужно. Кровь хлынула изо рта Задиры, и тело его обмякло.
Сын Мамонта встал и победно осмотрел собравшихся. Он видел, что все были рады поражению хвастливого Задиры, и с достоинством принял медвежью шкуру, которая по праву принадлежала ему, но которую до сих пор носил Крепыш. Сын Мамонта перекинул ее через плечо, с этого момента он сделался вождем племени.
Происшедшее не требовало никаких обсуждений. То, что случилось, было принято как должное.
Задира вскоре очнулся. Подошел к ручью, напился, намочил голову и присоединился к остальным. Казалось, он смирился со своей участью. Присев на камень, он стал слушать, что говорил его новый вождь. Спор был разрешен. Если бы Задира не подчинился, он был бы изгнан из племени. А это то же, что осуждение на смерть.
За борьбой наблюдало и другое племя. Сын Мамонта им понравился. Они поняли, какой спор был разрешен у них на глазах.
Мужчины этого племени посовещались, а потом остановили Сына Мамонта:
— Ты вождь — мой — твой!
Охотник не сразу понял, чего от него хотят.
— Ты вождь — мой — твой, — повторили те, кланяясь и прикладывая руки к голове.
Космач, раньше всех сообразивший, в чем дело, подскочил к ним и подал им руку:
— Сын мамонта — вождь всех!
Все радостно закричали, начали пожимать друг другу руки, тереться носами. Это были знаком полного доверия и дружбы. Охотники местного племени привели Сыну Мамонта краснолицую Дяргу, дочь своего погибшего вождя. Отныне она будет его женой. Так Сын Мамонта стал вождем сразу двух племен. Оба потерпели поражение, понесли потери и теперь, объединившись, снова будут сильными. Вместе легче добывать пищу, легче обороняться от врагов.
— Гейя ух! Сын Мамонта, Сын Мамонта! Сын Мамонта!..
На одинокой скале у реки Бечвы горел большой костер. Здесь праздновали победу два охотничьих племени — властители широкой долины Моравы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Многие защитники становища погибли в этой неравной схватке. Тела погибших мужчины перенесли к скале и подолгу причитали над каждым, восхваляя его славные подвиги и проклиная его врагов. Больше всего они плакали над телом вождя. Они окружили его, вложили ему в руки топор и, кивая в такт головами, затянули протяжную песню без слов.
Женщины занялись ранеными. Они прикладывали к их ранам разжеванные листья подорожника, обматывали большими, прохладными листьями и перевязывали ремешками из древесной коры. Даже тяжелораненые не жаловались, они переносили боль стойко, вверяя себя судьбе. Кто останется жить — хорошо, снова будет ходить на охоту, кто не выдержит — что ж, таков закон суровой жизни охотников.
Вечером разложили большой костер. Все, кто принимал участие в сражении, по очереди рассказывали о своих подвигах, и слушающие громкими одобрительными криками выражали им свою похвалу и восхищение. Подвиги особенно отличившихся в бою разыгрывали в лицах, стараясь точно воспроизводить движения и мимику.
На другой день хоронили восемь погибших воинов. Это были рослые мужчины. Погибли они в честном бою, и покинувшие их души носились теперь над их неподвижными телами. Умершие просто спали, они навсегда уснули долгим, непробудным сном.
Рядом с погибшими воинами положили двенадцать убитых женщин и детей. Нападавшие не щадили никого. Двадцать погибших, почти половина племени, — печальный результат жестокого боя двух охотничьих племен. Прежде чем ров был засыпан, к нему приблизилась женщина и посыпала тело убитого ребенка украшениями и игрушками. Все приносили к могиле мелкие камешки, мамонтовые кости и множество всяких предметов. Скоро тела погибших скрылись под этими приношениями. Наконец могила была обмазана глиной.
Под отвесным склоном холма, одиноко поднимающегося над Бечвой, выросла могила.
Ночью ее посетила дерзкая лисица; она начала разгребать землю и так увлеклась, что даже не услышала тихих шагов стража. Утром ее нашли в могиле, проколотую легким копьем. Она лежала в выкопанной ею яме. Никто не притронулся к хищнице. Ее засыпали камнями и глиной. Она была захоронена вместе с мертвыми. Врагов не хоронили. Они не заслужили этого. Их просто стащили в середину становища, и пиршество началось. Оба побратавшихся племени уселись рядом, каждое у своего костра. Победители обоих племен получили в знак особых почестей сердца убитых врагов. Сила погибших мужчин теперь вольется в тела победителей, и они станут вдвое сильнее.
После пира еще долго говорили о жестокой битве. Воины вспоминали все новые и новые, ранее забытые подробности.
— Они остались без вождя, — заметил Космач в беседе с Крепышом.
— У нас его тоже нет! — съехидничал Задира.
— Что ты мелешь, Задира? — спокойно остановил его старый охотник.
— Я сказал правду, — отрезал Задира и поднялся со своего каменного сиденья. — Крепыш — не вождь: он во время боя прятался за нашими спинами… Их вождь был героем.
Задира сказал вслух то, о чем думали все: Крепыш во время сражения действительно вел себя недостойно. Поэтому слова Задиры на этот раз были встречены гулом одобрения.
Крепыш встал и, заикаясь, начал оправдываться. Но в ответ неслись только громкие насмешки. Тогда он повернулся и ушел. Но тотчас возвратился и решительно заявил, что не хочет быть больше вождем племени.
Как ни смеялись собравшиеся над Крепышом, все же его отказ удивил всех. Однако надо было решать вопрос посложнее. Кого же выбрать вождем? Вперед выступил Задира. Он явно рассчитывал на поддержку своих приятелей.
— Задира, а ну-ка отойди! У нас есть и получше тебя! — осадил дерзкого охотника рассудительный Космач.
— Это кто же? — насмешливо спросил Задира.
— Сын Мамонта, — ответил серьезно Космач.
И тут же его поддержало еще несколько голосов:
— Да, да, Сын Мамонта!
Задира подошел к Сыну Мамонта и процедил:
— Ну, это мы еще посмотрим!
Сын Мамонта ничего не ответил, только искоса взглянул на Задиру, который стоял, стиснув зубы, и бросал злобные взгляды на него, потом скинул с плеч шкуру и стал против Задиры.
Их сразу же окружили. Будет борьба!
Задира сплюнул, тоже сбросил шкуру и двинулся на соперника. Сын Мамонта не ожидал такого бурного натиска и отступил, но потом обхватил Задиру сильными, мускулистыми руками и повалил на землю. Тот попытался встать, но Сын Мамонта снова с силой прижал противника к земле. Железные пальцы сомкнулись на горле поверженного, и он начал задыхаться.
— А ну-ка, покажи ему! — подзадоривал Сына Мамонта Копчем, протягивая каменную дубинку.
Но охотник не взял оружия, оно уже было не нужно. Кровь хлынула изо рта Задиры, и тело его обмякло.
Сын Мамонта встал и победно осмотрел собравшихся. Он видел, что все были рады поражению хвастливого Задиры, и с достоинством принял медвежью шкуру, которая по праву принадлежала ему, но которую до сих пор носил Крепыш. Сын Мамонта перекинул ее через плечо, с этого момента он сделался вождем племени.
Происшедшее не требовало никаких обсуждений. То, что случилось, было принято как должное.
Задира вскоре очнулся. Подошел к ручью, напился, намочил голову и присоединился к остальным. Казалось, он смирился со своей участью. Присев на камень, он стал слушать, что говорил его новый вождь. Спор был разрешен. Если бы Задира не подчинился, он был бы изгнан из племени. А это то же, что осуждение на смерть.
За борьбой наблюдало и другое племя. Сын Мамонта им понравился. Они поняли, какой спор был разрешен у них на глазах.
Мужчины этого племени посовещались, а потом остановили Сына Мамонта:
— Ты вождь — мой — твой!
Охотник не сразу понял, чего от него хотят.
— Ты вождь — мой — твой, — повторили те, кланяясь и прикладывая руки к голове.
Космач, раньше всех сообразивший, в чем дело, подскочил к ним и подал им руку:
— Сын мамонта — вождь всех!
Все радостно закричали, начали пожимать друг другу руки, тереться носами. Это были знаком полного доверия и дружбы. Охотники местного племени привели Сыну Мамонта краснолицую Дяргу, дочь своего погибшего вождя. Отныне она будет его женой. Так Сын Мамонта стал вождем сразу двух племен. Оба потерпели поражение, понесли потери и теперь, объединившись, снова будут сильными. Вместе легче добывать пищу, легче обороняться от врагов.
— Гейя ух! Сын Мамонта, Сын Мамонта! Сын Мамонта!..
На одинокой скале у реки Бечвы горел большой костер. Здесь праздновали победу два охотничьих племени — властители широкой долины Моравы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51