Когда он запарковал машину на стоянке, вокруг чернела прохладная ночь. Где-то пиликал сверчок.
Он вытащил Цветы из ящичка и вышел наружу. В кузове он отыскал свой рюкзак. Через другую дверцу выбрался наружу Мондамей и подошел к нему.
– Рэд, послушай, – сказал он, когда они пошли к гостинице.
– Что?
– Возьми две комнаты, хорошо?
– Ладно. А зачем?
– Одну для меня и Цветов. Мы хотели бы остановиться вдвоем в отдельной комнате.
– Гм… хорошо. Я сделаю.
Они вошли в мощеный плитами холл гостиницы, и Рэд один направился к стойке регистрации. Он был занят несколько минут.
– К сожалению, на одном этаже двух комнат нет, – сказал он, когда они пошли к лестнице. – Твоя под третьим балконом, а моя над ним. Зайди на минуту ко мне. Я хочу поговорить еще.
– Я тоже думал так сделать.
Они поднимались и поднимались, ступени постукивали под ступнями Мондамея.
13
Сплетая в золотых стенах сетку дорожных знаков, гигантские драконы Белквинита плыли в утреннем бризе. Обычно они грезили в пещерах. Вечные соавторы судеб, они перемещали свои желания по карте грез и стремлений…
– Патрис, – сказал молодой голос, – ты сказал, что если произойдет одно событие, я смогу войти в его пещеру и присоединить его клад к своим запасам.
Старший приоткрыл один глаз. Бежали минуты.
– Да, я говорил, – согласился Патрис.
Снова текут минуты.
– Отчего ты молчишь, Чантрис? – наконец сказал старший. – Это событие произошло?
– Еще нет.
– Тогда зачем ты меня тревожишь?
– Потому что я чувствую, что оно может скоро случиться.
– Чувствуешь?
– Это вероятно.
– Вероятности и прочие «сти» – мало касаются нас здесь. Я знаю о своем желании и потому говорю: его клад ты пока не можешь получить.
– Да, – сказала Чантрис, показывая многочисленные клыки.
– Да, – повторил Патрис на свистящем языке драконов и открыл оба глаза. Ты произнесла на одно слово больше, чем нужно. Ты знаешь мою волю и специально намерена с ней поиграть. – Он поднял голову, второй дракон отодвинулся. – Ты бросаешь мне вызов?
– Нет, – сказала Чантрис.
– И это значит: «Пока нет».
– Я не настолько глупа, чтобы выбирать это место.
– Разумная мысль. Хотя я сомневаюсь, что она спасет тебя в конце. С севера дует хороший ветер – отправляйся!
– Не забывай и мою волю, лорд Патрис. И помни, нам Дорога не нужна совсем. Прощай!
– Задержись, Чантрис! Если ты намерена разрушить те цепочки, что видела, если ты хочешь нанести вред ему, что пребывает сейчас в иной форме, тогда выбирай время и место!
Но второй дракон уже взмыл в небо, чтобы найти и остановить того, кто должен вернуться в страну ветра, но сам не знал этого полностью… пока.
Патрис повернул глаза.
Времена и страны проплыли перед ним. Он нашел желанный канал и повернул точную настройку…
14
Рэд сидел на кровати, Мондамей на полу, Цветы устроился на столе между ними. По комнате плавали кольца сигарного дыма. Рэд поднял изукрашенный кубок, стоящий на столе, и пригубил темное вино.
– Ну, хорошо. На чем мы остановились? – спросил он, расшнуровывая ботинки и бросая их на пол рядом с кроватью.
– Ты сказал, что не хотел бы поехать ко мне и начать лепить горшки, – заявил Мондамей.
– Это так.
– И ты согласился, что навсегда покинуть Дорогу было бы затруднительно для тебя.
– Да.
– Ты также признал, что оставаться на Дороге и продолжать заниматься прежним делом было бы опасно.
– Правильно.
– Тогда у тебя есть единственный выход, как мне кажется. Лучшая оборона – нападение. Доберись до Чедвика раньше, чем он доберется до тебя.
– Гм… – Рэд прикрыл глаза. – Это был бы единственный вариант. Но до него довольно далеко отсюда, и это будет, конечно, очень нелегко.
– Где он сейчас?
– По моим последним сведениям, он пустил весьма прочные корни в В-27. Он очень богатый и влиятельный человек.
– Но ты мог бы его найти?
– Да.
– Насколько хорошо ты знаешь его эпоху и окрестности? – спросил Мондамей.
– Я жил там около года.
– Тогда тебе лучше всего поступить так: поискать Чедвика.
– Думаю, ты прав.
Рэд внезапно опустил кубок, поднялся на ноги, начал быстро ходить по комнате.
– Ты думаешь! А что еще остается делать?
– Да, да, – ответил Рэд, расстегивая рубашку и бросая ее на кровать. – Слушай, нам придется поговорить об этом завтра утром.
Он расстегнул пряжку ремня, высвободился из брюк и бросил их рядом с рубашкой. Потом снова принялся ходить.
– Рэд! – громко спросил Цветы. – У тебя начинается приступ?
– Не знаю. Мне не по себе, вот и все. Возможно. Лучше, если вы уйдете. Мы поговорим еще утром.
– А мне кажется, что нам лучше остаться, – ответил Цветы. – Я хочу знать, что происходит, и, возможно…
– Нет! Ни в коем случае! Я расскажу тебе потом! Уходите!
– Ладно, пойдем, Монди.
Мондамей поднялся и взял Цветы со стола.
– Могу ли я чем-нибудь помочь, что-нибудь принести? – спросил он.
– Нет.
– Спокойной ночи, тогда.
– Спокойной ночи.
Он вышел. Спускаясь по ступенькам лестницы, Мондамей спросил Цветы:
– Что случилось? Я немного знаю Рэда, и никогда раньше я не замечал за ним никакого недомогания… никаких приступов. Что с ним?
– Не имею понятия. Они редко у него бывают, и всякий раз ему удается остаться в одиночестве. Я думаю, это какие-то психические приступы, что-то вроде маниакального психоза.
– Как так?
– Ты поймешь, что я имею в виду, если посмотришь на его комнату завтра утром. С него потребуют солидный счет, вот увидишь. Он все перевернет вверх дном.
– Он никогда не обращался к врачу?
– Мне об этом ничего не известно.
– В верхних веках должны быть очень хорошие врачи.
– Действительно. Но он не станет советоваться с доктором. Утром с ним будет все в порядке… немного усталый, наверное… и может произойти смена личности. Но с ним все будет в порядке.
– Какого рода перемена личности?
– Трудно сказать, сам увидишь.
– Вот наша комната. Ты уверен, что хотел бы попробовать?
– Я скажу, когда мы пойдем…
15
Чедвик и граф Альфонс Донатьен Франсуа, маркиз де Сад, играли в шахматы в комнате со стенами, обтянутыми, словно книга, зернистым тисненым сафьяном. Они сидели за столиком денежного менялы из В-15. Стоя, Чедвик имел шесть футов росту. Стоя или сидя он весил двадцать пять стоунов. Волосы его светлыми завитками ложились на низкий лоб, под глазами темнели мешки, над глазами – полосы грима. Сетка лопнувших сосудов украшала широкий нос и словно красная паутина пересекала щеки. У него была толстая шея, широкие плечи, пальцы напоминали сосиски, и этими уверенными и проворными пальцами он снял с доски пешку противника, поставил на ее место своего слона.
Повернувшись вправо, где лениво покачивался бледно-голубой поворачивающийся поднос с выставленными в круг аперитивами. Поворачивая поднос, он быстро опустошил оранжевый, зеленый, желтый и дымчато-золотистый сосуды, почти одновременно со вступившей музыкой рожков и струн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он вытащил Цветы из ящичка и вышел наружу. В кузове он отыскал свой рюкзак. Через другую дверцу выбрался наружу Мондамей и подошел к нему.
– Рэд, послушай, – сказал он, когда они пошли к гостинице.
– Что?
– Возьми две комнаты, хорошо?
– Ладно. А зачем?
– Одну для меня и Цветов. Мы хотели бы остановиться вдвоем в отдельной комнате.
– Гм… хорошо. Я сделаю.
Они вошли в мощеный плитами холл гостиницы, и Рэд один направился к стойке регистрации. Он был занят несколько минут.
– К сожалению, на одном этаже двух комнат нет, – сказал он, когда они пошли к лестнице. – Твоя под третьим балконом, а моя над ним. Зайди на минуту ко мне. Я хочу поговорить еще.
– Я тоже думал так сделать.
Они поднимались и поднимались, ступени постукивали под ступнями Мондамея.
13
Сплетая в золотых стенах сетку дорожных знаков, гигантские драконы Белквинита плыли в утреннем бризе. Обычно они грезили в пещерах. Вечные соавторы судеб, они перемещали свои желания по карте грез и стремлений…
– Патрис, – сказал молодой голос, – ты сказал, что если произойдет одно событие, я смогу войти в его пещеру и присоединить его клад к своим запасам.
Старший приоткрыл один глаз. Бежали минуты.
– Да, я говорил, – согласился Патрис.
Снова текут минуты.
– Отчего ты молчишь, Чантрис? – наконец сказал старший. – Это событие произошло?
– Еще нет.
– Тогда зачем ты меня тревожишь?
– Потому что я чувствую, что оно может скоро случиться.
– Чувствуешь?
– Это вероятно.
– Вероятности и прочие «сти» – мало касаются нас здесь. Я знаю о своем желании и потому говорю: его клад ты пока не можешь получить.
– Да, – сказала Чантрис, показывая многочисленные клыки.
– Да, – повторил Патрис на свистящем языке драконов и открыл оба глаза. Ты произнесла на одно слово больше, чем нужно. Ты знаешь мою волю и специально намерена с ней поиграть. – Он поднял голову, второй дракон отодвинулся. – Ты бросаешь мне вызов?
– Нет, – сказала Чантрис.
– И это значит: «Пока нет».
– Я не настолько глупа, чтобы выбирать это место.
– Разумная мысль. Хотя я сомневаюсь, что она спасет тебя в конце. С севера дует хороший ветер – отправляйся!
– Не забывай и мою волю, лорд Патрис. И помни, нам Дорога не нужна совсем. Прощай!
– Задержись, Чантрис! Если ты намерена разрушить те цепочки, что видела, если ты хочешь нанести вред ему, что пребывает сейчас в иной форме, тогда выбирай время и место!
Но второй дракон уже взмыл в небо, чтобы найти и остановить того, кто должен вернуться в страну ветра, но сам не знал этого полностью… пока.
Патрис повернул глаза.
Времена и страны проплыли перед ним. Он нашел желанный канал и повернул точную настройку…
14
Рэд сидел на кровати, Мондамей на полу, Цветы устроился на столе между ними. По комнате плавали кольца сигарного дыма. Рэд поднял изукрашенный кубок, стоящий на столе, и пригубил темное вино.
– Ну, хорошо. На чем мы остановились? – спросил он, расшнуровывая ботинки и бросая их на пол рядом с кроватью.
– Ты сказал, что не хотел бы поехать ко мне и начать лепить горшки, – заявил Мондамей.
– Это так.
– И ты согласился, что навсегда покинуть Дорогу было бы затруднительно для тебя.
– Да.
– Ты также признал, что оставаться на Дороге и продолжать заниматься прежним делом было бы опасно.
– Правильно.
– Тогда у тебя есть единственный выход, как мне кажется. Лучшая оборона – нападение. Доберись до Чедвика раньше, чем он доберется до тебя.
– Гм… – Рэд прикрыл глаза. – Это был бы единственный вариант. Но до него довольно далеко отсюда, и это будет, конечно, очень нелегко.
– Где он сейчас?
– По моим последним сведениям, он пустил весьма прочные корни в В-27. Он очень богатый и влиятельный человек.
– Но ты мог бы его найти?
– Да.
– Насколько хорошо ты знаешь его эпоху и окрестности? – спросил Мондамей.
– Я жил там около года.
– Тогда тебе лучше всего поступить так: поискать Чедвика.
– Думаю, ты прав.
Рэд внезапно опустил кубок, поднялся на ноги, начал быстро ходить по комнате.
– Ты думаешь! А что еще остается делать?
– Да, да, – ответил Рэд, расстегивая рубашку и бросая ее на кровать. – Слушай, нам придется поговорить об этом завтра утром.
Он расстегнул пряжку ремня, высвободился из брюк и бросил их рядом с рубашкой. Потом снова принялся ходить.
– Рэд! – громко спросил Цветы. – У тебя начинается приступ?
– Не знаю. Мне не по себе, вот и все. Возможно. Лучше, если вы уйдете. Мы поговорим еще утром.
– А мне кажется, что нам лучше остаться, – ответил Цветы. – Я хочу знать, что происходит, и, возможно…
– Нет! Ни в коем случае! Я расскажу тебе потом! Уходите!
– Ладно, пойдем, Монди.
Мондамей поднялся и взял Цветы со стола.
– Могу ли я чем-нибудь помочь, что-нибудь принести? – спросил он.
– Нет.
– Спокойной ночи, тогда.
– Спокойной ночи.
Он вышел. Спускаясь по ступенькам лестницы, Мондамей спросил Цветы:
– Что случилось? Я немного знаю Рэда, и никогда раньше я не замечал за ним никакого недомогания… никаких приступов. Что с ним?
– Не имею понятия. Они редко у него бывают, и всякий раз ему удается остаться в одиночестве. Я думаю, это какие-то психические приступы, что-то вроде маниакального психоза.
– Как так?
– Ты поймешь, что я имею в виду, если посмотришь на его комнату завтра утром. С него потребуют солидный счет, вот увидишь. Он все перевернет вверх дном.
– Он никогда не обращался к врачу?
– Мне об этом ничего не известно.
– В верхних веках должны быть очень хорошие врачи.
– Действительно. Но он не станет советоваться с доктором. Утром с ним будет все в порядке… немного усталый, наверное… и может произойти смена личности. Но с ним все будет в порядке.
– Какого рода перемена личности?
– Трудно сказать, сам увидишь.
– Вот наша комната. Ты уверен, что хотел бы попробовать?
– Я скажу, когда мы пойдем…
15
Чедвик и граф Альфонс Донатьен Франсуа, маркиз де Сад, играли в шахматы в комнате со стенами, обтянутыми, словно книга, зернистым тисненым сафьяном. Они сидели за столиком денежного менялы из В-15. Стоя, Чедвик имел шесть футов росту. Стоя или сидя он весил двадцать пять стоунов. Волосы его светлыми завитками ложились на низкий лоб, под глазами темнели мешки, над глазами – полосы грима. Сетка лопнувших сосудов украшала широкий нос и словно красная паутина пересекала щеки. У него была толстая шея, широкие плечи, пальцы напоминали сосиски, и этими уверенными и проворными пальцами он снял с доски пешку противника, поставил на ее место своего слона.
Повернувшись вправо, где лениво покачивался бледно-голубой поворачивающийся поднос с выставленными в круг аперитивами. Поворачивая поднос, он быстро опустошил оранжевый, зеленый, желтый и дымчато-золотистый сосуды, почти одновременно со вступившей музыкой рожков и струн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39