В июле 1940 года Коротков (под псевдонимом «Степанов») получил задание выехать в Берлин всего на один месяц и восстановить связь примерно с десятью законсервированными агентами. Задание, учитывая такой короткий срок и напряжённую обстановку в Германии, было нелёгким.
Коротков без особых осложнений встретился с «Брайтенбахом» (сотрудником гестапо Леманом). Они сразу достигли взаимопонимания и провели четыре встречи. На второй «Брайтенбах» передал копию доклада Гейдриха руководству рейха «О советской подрывной деятельности против Германии» и подробно описал реорганизацию немецких спецслужб, что позволило нашей разведке скорректировать свои действия. Но дальнейшая работа Короткова с ним не планировалась, и он вывел его на связь с молодым сотрудником резидентуры Журавлёвым.
После этого Коротков (носивший для немцев имя Александр Эрдберг) приступил к восстановлению других связей. Среди них были вошедшие в историю участники берлинской «Красной капеллы» Арвид Харнак («Балтиец», он же «Корсиканец»), Харро Шульце-Бойзен («Старшина», о нём см. очерк), Адам Кукхов («Старик») и другие.
Арвид Харнак, экономист, ответственный сотрудник министерства экономики, сначала не поверил Короткову. Тот, в нарушение принятых в разведке правил, вынужден был, положив его на дно своей машины, привезти в посольство, и только там, в непрослушиваемой комнате, они наши общий язык. «Корсиканец» доложил, что у него есть шестнадцать информаторов, людей разного общественного положения, профессий и даже политических взглядов, объединяемых ненавистью в фашизму. Среди них философ и драматург Адам Кукхов, скульптор Курт Шумахер, служащий министерства авиации, старший лейтенант Харро Шульце-Бойзен, друг и единомышленник Харнака, также имеющий ряд информаторов, и другие. Но с ними Коротков установил связь позже, пока же она поддерживалась через «Корсиканца».
Затем Коротков восстановил связь с Гансом Генрихом Куммеровым («Фильтр») и Эрхардом Томфором.
После этого для доклада начальству о проделанной работе он был вызван в Москву, где он провёл два месяца. А потом его направили в Берлин уже в длительную командировку, которая, однако, продлилась всего полгода.
Основной задачей, которую устно поставили перед Коротковым руководители разведки, было выявление планов гитлеровского руководства о сроке нападения на СССР. В письменном задании этого пункта не было — ведь Сталин был убеждён, что Гитлер нападать в ближайшие два-три года не собирается.
18 апреля 1941 года во все европейские резидентуры поступила директива активизировать работу с агентами на случай возможной войны. Однако и она была подписана не наркомом Меркуловым, а лишь заместителем начальника разведки Судоплатовым. А тем временем от «Старшины», «Корсиканца» и других источников поступила информация о подготовке и даже сроках немецкого наступления. Однако судя по реакции Москвы, в Центре недостаточно объективно оценили опасность складывавшейся ситуации.
Официальным резидентом внешней разведки был Амаяк Кобулов, приближённый Берии. Но фактически все «нервные узлы» находились в руках Короткова. К нему поступала вся информация, получаемая другими разведчиками, и он готовил письма и шифровки в Москву. Но оттуда не было никакой адекватной реакции!
В такой ситуации Коротков решился на беспрецедентный шаг. 20 марта 1941 года он лично написал письмо Берии. Оно хранится в личном деле Короткова. Видимо, от волнения он перепутал дату, поскольку письмо датировано 20 марта 1940 года.
В нём Коротков чётко излагает сообщения агентуры, главным образом, «Корсиканца», «Старшины», «Брайтенбаха», и поступившие из других источников, об угрозе немецкого нападения в мае 1941 года. Ответа не последовало, письмо было подшито к делу. Единственная реакция — «добро» на запрашиваемый Коротковым для «Корсиканца» продуктовый подарок.
Короткову приходилось поддерживать регулярную связь с тремя основными агентами — «Корсиканцем», «Старшиной» и «Стариком». Это было очень опасно для всех них. Но выхода не было: он являлся самым опытным и квалифицированным сотрудником резидентуры.
Только в апреле Центр забил тревогу по поводу создания надёжной связи с агентурой в военное время, независимых радиоточек, подбора радистов и т. д. Времени оставалось в обрез. Были высланы деньги и рации с радиусом действия до Бреста — Белостока (а этот район будет захвачен немцами в первые же дни войны). Между тем не все, даже в разведке, верили, что скоро начнётся война. Об этом свидетельствует, например, такой факт: в деле «Переписка с берлинской резидентурой», хранящемся в архиве СВР, последний подшитый документ гласит: «Разрешаем сотруднику резидентуры т. такому-то нанять няню для ребёнка из местных жителей с такой-то оплатой».
После начала войны и описанных выше событий вместе с другими сотрудниками посольства Коротков вернулся в Москву. Она встретила его плохим известием: связь с группой Шульце-Бойзена прервалась, так как немцы заняли все города, где были принимающие радиостанции. Надо было восстанавливать связь, а также готовить новых агентов для засылки в Германию.
Попытки переправить связных в Берлин по тем или иным причинам закончились безрезультатно. Пришлось обратиться за помощью к военным. Нелегал ГРУ Гуревич («Кент») сумел из Бельгии добраться до Берлина и восстановить связь. Но произошла трагедия: шифровка, в которой для Гуревича сообщались адреса, фамилии наших агентов и пароли, была перехвачена немцами и расшифрована. Так начался крах берлинской «Красной капеллы». Шульце-Бойзен, Харнак, Шумахер и другие её участники — несколько десятков мужчин и женщин, были схвачены гестапо и повешены или гильотинированы. До своей гибели они всё же успели передать через «Кента» ценную информацию о планах немцев под Москвой осенью 1941 года и наступательных планах лета 1942 года.
Короткову и его людям удалось подготовить и заслать в немецкий тыл несколько разведывательно-диверсионных групп, состоявших из пленных и перебежчиков. Одна из них под руководством унтер-офицера Хайнца Мюллера провела в Берлине несколько дерзких операций и 25 апреля 1945 года встретилась с советскими войсками.
До конца войны Коротков вылетал в Афганистан, Югославию, Румынию для проведения разведывательных операций.
В самом конце войны Короткову было поручено сопровождать и обеспечивать безопасность германской делегации, прибывшей 8 мая 1945 года в Берлин для подписания акта о безоговорочной капитуляции. Его можно увидеть на фотографиях, запечатлевших это событие: стоящий за спиной Кейтеля, склонившегося над актом, моложавый, стройный советский офицер — Александр Коротков, покинувший Берлин в июне 1941 года и с триумфом вернувшийся в мае 1945-го.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221