Г. Кампанеец и Степанида.
КАМПАНЕЕЦ (продолжая). …и вот почему, Стэпочка, на данном этапе самое главное для нас – это основные капиталовложения. (Поглаживает спутницу по задку.)
СТЕПАНИДА (сейчас она в первоначальной своей сути, суховатая кобыленка с некоторым задорцем). Товарищи! Товарищи!
Садятся к столу друг напротив друга. Начинается вечерняя трапеза в пансионате «Швейник».
КАМПАНЕЕЦ (очень довольный, оглядывает стол, берет себе котлету). Ну, вот, мы снова все вместе. А вечер-то какой, а, девчата? На рейде мо-о-орском легла тишина-а-а… А где же наш космический прыгун?
РОЗА. Ваш сынок, Степанида Власовна…
ЛАЙМА. У Боба сейчас по плану кросс с ускореньями.
СТЕПАНИДА. Целеустремленный мальчик. Вот вам к вопросу о генах, дядя Филипп. Чьи преобладают?
КАМПАНЕЕЦ (Клавдии). А где наш верный страж? Все возится со своим хобби?
КЛАВДИЯ. Почему это, папочка, ко мне с этим вопросом обращаетесь?
КАМПАНЕЕЦ (посмеивается). Не злись, детка. Я имею в виду грибы, грибки, грибочки. Ведь это же настоящая одержимость, наш почерк! Если хочешь, я просто уважаю этого Лешу. Я подобрал его случайно на задворках жизни, и вот теперь он преуспевающий грибник. А спрашиваю я потому, что люблю, когда все собираются за моим столом.
СТЕПАНИДА. У вас патрональные чувства, дядя Филипп. Экий вы… (щурится и смеется) человеколюб.
КАМПАНЕЕЦ. Правильно, Стэпа. Я люблю, чтобы мое племя сидело вокруг и ело вкусно и питательно. (Работает языком внутри рта.) Пива очень хочется, отличного датского пива. Завтра позвоню, чтобы завезли. Вот люблю этих своих дочерей и рад видеть их такими счастливыми, как сейчас. Конечно, нам не хватает наших мам – правда, девочки? – и Вильмы Валдманисовны, и Галин Джамиловны, и Марии Филимоновны…
СТЕПАНИДА. Да вы просто паша, дядя Филипп!
КАМПАНЕЕЦ. А вот здесь я тебе возражу, Стэпа. Мне не гарем нужен, а важны люди, как вехи моего жизненного пути. Мне стыдиться нечего! Возьми Лайму. Ведь это же для меня память о горячих денечках, когда мы в непростых, подчеркиваю, условиях устанавливали здесь элементарные основы государственности. Вы, молодежь, сейчас пользуетесь результатами, а ведь нам приходилось начинать с азов, вдалбливать людям в головы азбучные истины. Посмотрите теперь на мою Розочку. Каракумский канал, горячее дыхание пустыни, миллионы, миллиарды тонн песка перевернули, пока не утолили вековую жажду. Клавдия – это уже Березняки, химия, дальнейшая борьба за воплощение в жизнь великих идей великого человека… хм… Менделеева… Вот так из конца в конец страны и метался на спецсамолете. Прости, но испытываю гордость и вдохновляюсь на современном этапе. Даже и этот мой скромный «Швейник». Он важен и нужен. А мое участие в бытовой химизации – все эти красители, одораторы, порошки, лаки, антикоррозаторы, дезинсектициды – все это важно и нужно. Не-ет, шалишь, мне стыдиться нечего! Вот почему я с таким удовлетворением взираю на стол, когда возвращаюсь из командировки. Ну, что нового?
РОЗА. Появилась птица. Кричит по ночам.
КАМПАНЕЕЦ. Какая птица?
СТЕПАНИДА. Лично я ничего не слышу.
КЛАВДИЯ. А я вас видела ночью на балконе.
СТЕПАНИДА. Это я статью обдумывала.
КАМПАНЕЕЦ. Ну-ка, давайте по порядку. Что за птица?
Слышится крик птицы, глухой, дикий и тревожный. Все вскакивают. Одна лишь Степанида пьет чай.
СТЕПАНИДА. Я ровным счетом ничего не слышу.
Звенит ложечка в ее стакане. Крик повторяется.
КЛАВДИЯ (хохочет). Да это же Лешка, хамло мое эдакое! Научился, подлец!
Все видят Лешу-сторожа, который, высунувшись из сумерек наподобие Фавна, подражает голосу птицы.
СЕСТРЫ (радостно). Так это Леша! Леша нас все время разыгрывал! Леша – наш сторож!
ЛЕША-СТОРОЖ (довольный). Мы-ста по ентому делу сызмальства…
ЮЗА (потерянно). Как? Неужели это всего лишь Леша-сторож?
Мгновенная острая печаль сковала всю компанию. Крик птицы, глухой, дикий и тревожный.
ЛЕША-СТОРОЖ (вставляет в глаз стеклышко и вглядывается в багровеющее небо). А вот етто, значится, она сама. Откликается.
КАМПАНЕЕЦ (неожиданно кулаком по столу). Да кто это она?
КЛАРЕНС (выходит из-за телевизора, приподнимая шляпу). Пшепрашем паньство, я имею визионарию.
КАМПАНЕЕЦ. А это что еще за чучела? (Очищает рот.)
ЛЕША-СТОРОЖ. Суседы наши, хуторяне. Черти, значитца, лесные.
КАМПАНЕЕЦ. Дурацкие шутки. Никаких хуторов здесь нет. Завтра же наведу справки, где полагается.
ЛЕША-СТОРОЖ. Чаво увидал-то, Кларенс?
КЛАРЕНС. Там есть райхер, ай и, херон… забывать по-рос-сийску… чапля на багне…
ЦИНТИЯ (хихикает, целует в мордочку свою чернобурку). Сейчас будет кто-то пришель и все нишинальство!
ЛЕША-СТОРОЖ (испуганно). Эй, бабка, ты поосторожней с энтим делом! Тут другие по этому делу.
Мокрый и веселый после бега на веранду поднимается Боб. Машет кому-то рукой.
БОБ. Эй, парень, сюда!
Голос МОНОГАМОВА. Я не ошибся? Это пансионат «Швейник»?
БОБ. Поднимайся! Машину можешь не закрывать! (Сте-паниде.) Привет, ма! (Кампанейцу.) Хелло, дядя Филипп! (Всем.) Там какой-то фирменный кент прибыл. Сафари цвета хаки.
На веранде появляется Иван Моногамов.
2. Шаг
Его огромные глаза с тревогой озирали пьесу на сцене, в зале, здесь и за, вдоль тропки по дороге к лесу.
Стоял, миря нездешний дух со здешней скованностью позы. Когда б не совершенный слух, он не поймал бы местной прозы.
Имей он кожи хоть аршин, не перешел бы гиблой бровки и, не почувствовав рифмовки, не потревожил бы старшин.
Таких героев хоть в архив. Вдобавок к недостатку кожи, прискорбно он не молчалив, мучительно не осторожен.
Опомнись, тихая душа, дитя планеты Моногамов! Он делает последний шаг и пропадает в сети драмы.
КАМПАНЕЕЦ. Ошиблись, гражданин, да еще и нарушили – проехали под знак. Документы покажите: я общественный… хм… гм… автоинспектор.
МОНОГАМОВ: Документы? Конечно, конечно… (Роется в многочисленных карманах своего сафари.)
СТЕПАНИДА (встает). Ну, что вы, дядя Филипп! Товарищ, конечно, нарушил, но товарищ не ошибся.
МОНОГАМОВ. Боже мой! Степка! (Шаткий шаг к жене с попыткой поцелуя.)
СТЕПАНИДА (протягивает руку). Ну, здравствуй, Моногамов!
Моногамов растерянно пожимает ее руку.
Ну, хорош! Ни телеграммы, ни звонка. Вот уж действительно картина «Не ждали»! (Всем присутствующим.) Кто бы вы думали, товарищи? Мой законный супруг!
БОБ. Значит, можно понимать в том смысле, что это мой отец?
МОНОГАМОВ (наконец заключает Степаниду в объятия, из-за ее плеча объясняет присутствующим). Вот, прилетел из Брюсселя, семьи нет, соседи говорят – в Прибалтике, взял у друга машину, поехал. Мне, знаете ли, сначала показалось, что у вас здесь что-то частное, какое-то большое семейство с внутренними противоречиями…
КАМПАНЕЕЦ (неприязненно). Какие еще противоречия? Нет никаких противоречий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
КАМПАНЕЕЦ (продолжая). …и вот почему, Стэпочка, на данном этапе самое главное для нас – это основные капиталовложения. (Поглаживает спутницу по задку.)
СТЕПАНИДА (сейчас она в первоначальной своей сути, суховатая кобыленка с некоторым задорцем). Товарищи! Товарищи!
Садятся к столу друг напротив друга. Начинается вечерняя трапеза в пансионате «Швейник».
КАМПАНЕЕЦ (очень довольный, оглядывает стол, берет себе котлету). Ну, вот, мы снова все вместе. А вечер-то какой, а, девчата? На рейде мо-о-орском легла тишина-а-а… А где же наш космический прыгун?
РОЗА. Ваш сынок, Степанида Власовна…
ЛАЙМА. У Боба сейчас по плану кросс с ускореньями.
СТЕПАНИДА. Целеустремленный мальчик. Вот вам к вопросу о генах, дядя Филипп. Чьи преобладают?
КАМПАНЕЕЦ (Клавдии). А где наш верный страж? Все возится со своим хобби?
КЛАВДИЯ. Почему это, папочка, ко мне с этим вопросом обращаетесь?
КАМПАНЕЕЦ (посмеивается). Не злись, детка. Я имею в виду грибы, грибки, грибочки. Ведь это же настоящая одержимость, наш почерк! Если хочешь, я просто уважаю этого Лешу. Я подобрал его случайно на задворках жизни, и вот теперь он преуспевающий грибник. А спрашиваю я потому, что люблю, когда все собираются за моим столом.
СТЕПАНИДА. У вас патрональные чувства, дядя Филипп. Экий вы… (щурится и смеется) человеколюб.
КАМПАНЕЕЦ. Правильно, Стэпа. Я люблю, чтобы мое племя сидело вокруг и ело вкусно и питательно. (Работает языком внутри рта.) Пива очень хочется, отличного датского пива. Завтра позвоню, чтобы завезли. Вот люблю этих своих дочерей и рад видеть их такими счастливыми, как сейчас. Конечно, нам не хватает наших мам – правда, девочки? – и Вильмы Валдманисовны, и Галин Джамиловны, и Марии Филимоновны…
СТЕПАНИДА. Да вы просто паша, дядя Филипп!
КАМПАНЕЕЦ. А вот здесь я тебе возражу, Стэпа. Мне не гарем нужен, а важны люди, как вехи моего жизненного пути. Мне стыдиться нечего! Возьми Лайму. Ведь это же для меня память о горячих денечках, когда мы в непростых, подчеркиваю, условиях устанавливали здесь элементарные основы государственности. Вы, молодежь, сейчас пользуетесь результатами, а ведь нам приходилось начинать с азов, вдалбливать людям в головы азбучные истины. Посмотрите теперь на мою Розочку. Каракумский канал, горячее дыхание пустыни, миллионы, миллиарды тонн песка перевернули, пока не утолили вековую жажду. Клавдия – это уже Березняки, химия, дальнейшая борьба за воплощение в жизнь великих идей великого человека… хм… Менделеева… Вот так из конца в конец страны и метался на спецсамолете. Прости, но испытываю гордость и вдохновляюсь на современном этапе. Даже и этот мой скромный «Швейник». Он важен и нужен. А мое участие в бытовой химизации – все эти красители, одораторы, порошки, лаки, антикоррозаторы, дезинсектициды – все это важно и нужно. Не-ет, шалишь, мне стыдиться нечего! Вот почему я с таким удовлетворением взираю на стол, когда возвращаюсь из командировки. Ну, что нового?
РОЗА. Появилась птица. Кричит по ночам.
КАМПАНЕЕЦ. Какая птица?
СТЕПАНИДА. Лично я ничего не слышу.
КЛАВДИЯ. А я вас видела ночью на балконе.
СТЕПАНИДА. Это я статью обдумывала.
КАМПАНЕЕЦ. Ну-ка, давайте по порядку. Что за птица?
Слышится крик птицы, глухой, дикий и тревожный. Все вскакивают. Одна лишь Степанида пьет чай.
СТЕПАНИДА. Я ровным счетом ничего не слышу.
Звенит ложечка в ее стакане. Крик повторяется.
КЛАВДИЯ (хохочет). Да это же Лешка, хамло мое эдакое! Научился, подлец!
Все видят Лешу-сторожа, который, высунувшись из сумерек наподобие Фавна, подражает голосу птицы.
СЕСТРЫ (радостно). Так это Леша! Леша нас все время разыгрывал! Леша – наш сторож!
ЛЕША-СТОРОЖ (довольный). Мы-ста по ентому делу сызмальства…
ЮЗА (потерянно). Как? Неужели это всего лишь Леша-сторож?
Мгновенная острая печаль сковала всю компанию. Крик птицы, глухой, дикий и тревожный.
ЛЕША-СТОРОЖ (вставляет в глаз стеклышко и вглядывается в багровеющее небо). А вот етто, значится, она сама. Откликается.
КАМПАНЕЕЦ (неожиданно кулаком по столу). Да кто это она?
КЛАРЕНС (выходит из-за телевизора, приподнимая шляпу). Пшепрашем паньство, я имею визионарию.
КАМПАНЕЕЦ. А это что еще за чучела? (Очищает рот.)
ЛЕША-СТОРОЖ. Суседы наши, хуторяне. Черти, значитца, лесные.
КАМПАНЕЕЦ. Дурацкие шутки. Никаких хуторов здесь нет. Завтра же наведу справки, где полагается.
ЛЕША-СТОРОЖ. Чаво увидал-то, Кларенс?
КЛАРЕНС. Там есть райхер, ай и, херон… забывать по-рос-сийску… чапля на багне…
ЦИНТИЯ (хихикает, целует в мордочку свою чернобурку). Сейчас будет кто-то пришель и все нишинальство!
ЛЕША-СТОРОЖ (испуганно). Эй, бабка, ты поосторожней с энтим делом! Тут другие по этому делу.
Мокрый и веселый после бега на веранду поднимается Боб. Машет кому-то рукой.
БОБ. Эй, парень, сюда!
Голос МОНОГАМОВА. Я не ошибся? Это пансионат «Швейник»?
БОБ. Поднимайся! Машину можешь не закрывать! (Сте-паниде.) Привет, ма! (Кампанейцу.) Хелло, дядя Филипп! (Всем.) Там какой-то фирменный кент прибыл. Сафари цвета хаки.
На веранде появляется Иван Моногамов.
2. Шаг
Его огромные глаза с тревогой озирали пьесу на сцене, в зале, здесь и за, вдоль тропки по дороге к лесу.
Стоял, миря нездешний дух со здешней скованностью позы. Когда б не совершенный слух, он не поймал бы местной прозы.
Имей он кожи хоть аршин, не перешел бы гиблой бровки и, не почувствовав рифмовки, не потревожил бы старшин.
Таких героев хоть в архив. Вдобавок к недостатку кожи, прискорбно он не молчалив, мучительно не осторожен.
Опомнись, тихая душа, дитя планеты Моногамов! Он делает последний шаг и пропадает в сети драмы.
КАМПАНЕЕЦ. Ошиблись, гражданин, да еще и нарушили – проехали под знак. Документы покажите: я общественный… хм… гм… автоинспектор.
МОНОГАМОВ: Документы? Конечно, конечно… (Роется в многочисленных карманах своего сафари.)
СТЕПАНИДА (встает). Ну, что вы, дядя Филипп! Товарищ, конечно, нарушил, но товарищ не ошибся.
МОНОГАМОВ. Боже мой! Степка! (Шаткий шаг к жене с попыткой поцелуя.)
СТЕПАНИДА (протягивает руку). Ну, здравствуй, Моногамов!
Моногамов растерянно пожимает ее руку.
Ну, хорош! Ни телеграммы, ни звонка. Вот уж действительно картина «Не ждали»! (Всем присутствующим.) Кто бы вы думали, товарищи? Мой законный супруг!
БОБ. Значит, можно понимать в том смысле, что это мой отец?
МОНОГАМОВ (наконец заключает Степаниду в объятия, из-за ее плеча объясняет присутствующим). Вот, прилетел из Брюсселя, семьи нет, соседи говорят – в Прибалтике, взял у друга машину, поехал. Мне, знаете ли, сначала показалось, что у вас здесь что-то частное, какое-то большое семейство с внутренними противоречиями…
КАМПАНЕЕЦ (неприязненно). Какие еще противоречия? Нет никаких противоречий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18