Даже если считать исторически неопровержимым моральное обязательство, принимаемое молодым воином в день посвящения, тем не менее нужно признать, что о существовании настоящего рыцарского кодекса свидетельствует только литература. А всем известна дистанция между литературным образцом и повседневной действительностью. Да и, наконец, правила этого кодекса не одинаковы в разных произведениях, и их дух существенно изменяется в течение всего века. Идеалы Кретьена де Труа – это уже не идеалы «Песни о Роланде». Послушаем, как Горнеман де Гур обучает юного Персеваля обязанностям рыцаря:
«Любезный друг, когда вам случится сражаться с рыцарем, вспомните то, что я сейчас вам скажу: если вы победите (…), и он будет вынужден просить у вас пощады, не убивайте его, но окажите ему милосердие. С другой стороны, не будьте слишком болтливы и слишком любопытны (…). Тот, кто много говорит, совершает грех; остерегайтесь же этого. А если вы встретите даму или девушку, находящуюся в беде, я прошу вас, сделайте все, что будет в вашей власти, чтобы помочь ей. Я закончу советом, которым особенно не следует пренебрегать: бывайте почаще в монастыре и молите там Создателя, чтобы Он сжалился над вами и в этом земном веке сохранил вас как своего христианина» .
В общем виде рыцарский кодекс базируется на трех основных принципах: верность данному слову, порядочность в отношениях с людьми; великодушие; помощь Церкви и защита ее добра.
В XII веке образцом совершенного рыцаря еще не стали ни Персеваль, ни, конечно же, Галаад в том виде, в каком они оба появились в 1220 году в «Поисках Святого Грааля». Им не был и Ланселот, чьи любовные приключения с королевой Геньеврой имеют некоторые черты, несовместимые с рыцарскими добродетелями. «Солнцем всего рыцарства» считался Говен, племянник короля Артура, один из участников Круглого стола, обладавший всеми необходимыми для рыцаря качествами – искренностью, добротой и благородством сердца; набожностью и умеренностью; отвагой и физической силой; презрением к усталости, страданию и смерти; сознанием собственного достоинства; гордостью за свою принадлежность к благородному роду; искренним служением сеньору, соблюдением обещанной верности; и, наконец, добродетелями, по-старофранцузски называемыми «largesse» («широта души») и «courtoisie» («куртуазность, изысканность, деликатность, утонченность»). В полной мере это все равно не может передать ни один термин современного языка. Понятие «largesse» включало в себя щедрость, великодушие и расточительность одновременно. Оно предполагало богатство. Противоположность этого качества – скупость и поиск выгоды, характерные черты торговцев и мещан, которых Кретьен неизменно представляет в смешном свете. В обществе, где большинство рыцарей жили весьма бедно и именно на те средства, что благоволили пожаловать их покровители, литература, естественно, восхваляла подарки, расходы, расточительность и проявление роскоши.
Понятие «courtoisie» еще труднее поддается определению. Оно включает все вышеперечисленные качества, но прибавляет к ним физическую красоту, изящество и желание нравиться; доброту и нестареющую душу, утонченность сердца и манер; чувство юмора, ум, изысканную вежливость, одним словом, некоторый снобизм. Кроме всего прочего, оно предполагает молодость, отсутствие привязанности к жизни, жажду сражений и удовольствий, приключений и праздности. Ему противоположны «низость, подлость, мужиковатость» (vilainie) – недостаток, присущий вилланам, мужланам, людям низкого происхождения и особенно дурно воспитанным. Поскольку для куртуазности одного благородного происхождения считалось недостаточно, то природные данные следовало облагораживать специальным воспитанием и совершенствовать себя повседневной практикой при дворе влиятельного сеньора. В этом отношении двор короля Артура представлялся образцовым. Именно там находились самые красивые дамы, самые доблестные рыцари, царили самые куртуазные манеры.
Глава З. Пейзаж. От «заброшенной» земли к цветущему саду
К концу XII века западноевропейский пейзаж очень изменился по сравнению с 1000 годом, когда кругом стояли дремучие непроходимые леса, и лишь редкие поляны были пригодны для того, чтобы на них могли поселиться люди и начать обрабатывать землю. Именно на этих свободных от лесов участках постепенно стала развиваться цивилизация, благодаря которой христианская культура широко распространилась по всей внутренней территории Европы. Обширное раскорчевы-вание леса коренным образом изменило и внешний облик поселений, и окружавший их ландшафт: поляны расширились, воды отступили, равнины протянулись до холмов и болот. Основная причина этих изменений – значительный рост населения: чтобы прокормить большее число людей, требовалось увеличивать площадь обрабатываемых земель, поскольку в те времена не существовало иного способа повысить производительность труда.
Раскорчевывание
Несмотря на свою значимость, это явление, начавшееся в конце X века и длившееся до конца XII, еще мало изучено историками. Его формы настолько разнообразны, что дать исчерпывающее описание этого процесса достаточно трудно: сюда входили корчевка леса, борьба с густыми зарослями, освоение необработанных земель, осушение болот, покорение моря. Можно с уверенностью назвать XII век временем, когда земледелие носило завоевательный характер, даже если его размах был неодинаков: значительный в Бургундии, Оверни, Бретани, этот процесс протекал намного медленнее в Нормандии, Артуа, в центре и на юге Англии. Также в некотором пересмотре нуждается традиционное представление о монахах, «монопольно» занимавшихся раскорчевкой и рубкой строевого леса, дабы расширить обрабатываемые земли своих аббатств. Большая часть раскорчевываний оставалась делом рук крестьян, трудившихся под руководством сеньора; к тому же борьба велась не столько с самими деревьями, сколько с кустами, колючим кустарником и густыми зарослями.
Несмотря на то, что во время Столетней войны кое-где вновь появились необрабатываемые земли и леса, именно в XII и XIII веках сложился традиционный облик сельского пейзажа Северной и Западной Франции и оставался неизменным вплоть до середины XVIII века: ланды и леса, луга и пахотные земли, огороды и фруктовые сады со множеством гармонично расположенных проточных и стоячих водоемов. Этот пейзаж, несмотря на разные географические условия, практически везде имел один и тот же облик, объясняемый единообразием сельскохозяйственных работ: экстенсивное выращивание скота и многоотраслевое производство продовольственных культур на основе злаковых. В лесной местности кое-где стали появляться поселения, неизвестные ни в первом тысячелетии, ни в XI веке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
«Любезный друг, когда вам случится сражаться с рыцарем, вспомните то, что я сейчас вам скажу: если вы победите (…), и он будет вынужден просить у вас пощады, не убивайте его, но окажите ему милосердие. С другой стороны, не будьте слишком болтливы и слишком любопытны (…). Тот, кто много говорит, совершает грех; остерегайтесь же этого. А если вы встретите даму или девушку, находящуюся в беде, я прошу вас, сделайте все, что будет в вашей власти, чтобы помочь ей. Я закончу советом, которым особенно не следует пренебрегать: бывайте почаще в монастыре и молите там Создателя, чтобы Он сжалился над вами и в этом земном веке сохранил вас как своего христианина» .
В общем виде рыцарский кодекс базируется на трех основных принципах: верность данному слову, порядочность в отношениях с людьми; великодушие; помощь Церкви и защита ее добра.
В XII веке образцом совершенного рыцаря еще не стали ни Персеваль, ни, конечно же, Галаад в том виде, в каком они оба появились в 1220 году в «Поисках Святого Грааля». Им не был и Ланселот, чьи любовные приключения с королевой Геньеврой имеют некоторые черты, несовместимые с рыцарскими добродетелями. «Солнцем всего рыцарства» считался Говен, племянник короля Артура, один из участников Круглого стола, обладавший всеми необходимыми для рыцаря качествами – искренностью, добротой и благородством сердца; набожностью и умеренностью; отвагой и физической силой; презрением к усталости, страданию и смерти; сознанием собственного достоинства; гордостью за свою принадлежность к благородному роду; искренним служением сеньору, соблюдением обещанной верности; и, наконец, добродетелями, по-старофранцузски называемыми «largesse» («широта души») и «courtoisie» («куртуазность, изысканность, деликатность, утонченность»). В полной мере это все равно не может передать ни один термин современного языка. Понятие «largesse» включало в себя щедрость, великодушие и расточительность одновременно. Оно предполагало богатство. Противоположность этого качества – скупость и поиск выгоды, характерные черты торговцев и мещан, которых Кретьен неизменно представляет в смешном свете. В обществе, где большинство рыцарей жили весьма бедно и именно на те средства, что благоволили пожаловать их покровители, литература, естественно, восхваляла подарки, расходы, расточительность и проявление роскоши.
Понятие «courtoisie» еще труднее поддается определению. Оно включает все вышеперечисленные качества, но прибавляет к ним физическую красоту, изящество и желание нравиться; доброту и нестареющую душу, утонченность сердца и манер; чувство юмора, ум, изысканную вежливость, одним словом, некоторый снобизм. Кроме всего прочего, оно предполагает молодость, отсутствие привязанности к жизни, жажду сражений и удовольствий, приключений и праздности. Ему противоположны «низость, подлость, мужиковатость» (vilainie) – недостаток, присущий вилланам, мужланам, людям низкого происхождения и особенно дурно воспитанным. Поскольку для куртуазности одного благородного происхождения считалось недостаточно, то природные данные следовало облагораживать специальным воспитанием и совершенствовать себя повседневной практикой при дворе влиятельного сеньора. В этом отношении двор короля Артура представлялся образцовым. Именно там находились самые красивые дамы, самые доблестные рыцари, царили самые куртуазные манеры.
Глава З. Пейзаж. От «заброшенной» земли к цветущему саду
К концу XII века западноевропейский пейзаж очень изменился по сравнению с 1000 годом, когда кругом стояли дремучие непроходимые леса, и лишь редкие поляны были пригодны для того, чтобы на них могли поселиться люди и начать обрабатывать землю. Именно на этих свободных от лесов участках постепенно стала развиваться цивилизация, благодаря которой христианская культура широко распространилась по всей внутренней территории Европы. Обширное раскорчевы-вание леса коренным образом изменило и внешний облик поселений, и окружавший их ландшафт: поляны расширились, воды отступили, равнины протянулись до холмов и болот. Основная причина этих изменений – значительный рост населения: чтобы прокормить большее число людей, требовалось увеличивать площадь обрабатываемых земель, поскольку в те времена не существовало иного способа повысить производительность труда.
Раскорчевывание
Несмотря на свою значимость, это явление, начавшееся в конце X века и длившееся до конца XII, еще мало изучено историками. Его формы настолько разнообразны, что дать исчерпывающее описание этого процесса достаточно трудно: сюда входили корчевка леса, борьба с густыми зарослями, освоение необработанных земель, осушение болот, покорение моря. Можно с уверенностью назвать XII век временем, когда земледелие носило завоевательный характер, даже если его размах был неодинаков: значительный в Бургундии, Оверни, Бретани, этот процесс протекал намного медленнее в Нормандии, Артуа, в центре и на юге Англии. Также в некотором пересмотре нуждается традиционное представление о монахах, «монопольно» занимавшихся раскорчевкой и рубкой строевого леса, дабы расширить обрабатываемые земли своих аббатств. Большая часть раскорчевываний оставалась делом рук крестьян, трудившихся под руководством сеньора; к тому же борьба велась не столько с самими деревьями, сколько с кустами, колючим кустарником и густыми зарослями.
Несмотря на то, что во время Столетней войны кое-где вновь появились необрабатываемые земли и леса, именно в XII и XIII веках сложился традиционный облик сельского пейзажа Северной и Западной Франции и оставался неизменным вплоть до середины XVIII века: ланды и леса, луга и пахотные земли, огороды и фруктовые сады со множеством гармонично расположенных проточных и стоячих водоемов. Этот пейзаж, несмотря на разные географические условия, практически везде имел один и тот же облик, объясняемый единообразием сельскохозяйственных работ: экстенсивное выращивание скота и многоотраслевое производство продовольственных культур на основе злаковых. В лесной местности кое-где стали появляться поселения, неизвестные ни в первом тысячелетии, ни в XI веке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50