) Сартр очень интересовался им как издателем Солженицына. (О малом жанре.)
- Почему взвыли Дымшицы и Кочетовы? Потому что после Солженицына их не будут читать.
Солженицын написал новый роман большой силы. Он приобрел его для "Нового мира", но напечатать его невозможно. Читать этот роман он ездил в Рязань.
Юбилей "Нового мира" и его статья. Журнал продержали больше месяца. Банкет по случаю юбилея он пропьянствовал на даче, банкет перенесли.
- Им необходим фикус (свадьба с генералом), им (его замам по журналу) не хватает самостоятельности.
- Светлов - милый человек. Ему, например, позволялось сказать влюбленной в него поэтессе: "Дура, почитай сначала Гоголя".
Федина осуждает, и поделом. Тот - единственный из редколлегии, кто не подписал "Ивана Денисовича".
- Я пожалел его старость. (Не то, видимо, выгнал бы.)
Паустовский - мармелад.
- Я не поклонник Эренбурга.
В литературе происходит одичание. Сафронов, Кочетов и Ко. - "Мне довелось побывать..." "Мне довелось побывать в Турции", "Мне довелось побывать в Освенциме" - пишут, не поймут, что это не одно и то же.
Знаменитым стать сейчас легко, надо только потерять совесть.
"Славное море, священный Байкал" - великое произведение искусства. Строка "Старый товарищ бежать пособил..." его, пьяного, изумляет, заставляет плакать.
- Не печатаю Вознесенского, потому что, если меня на улице спросят - о чем это, я ответить не смогу.
О Межирове. Милый человек, хороший переводчик, но как поэт - слишком любит стихи. А надо любить что-то в жизни.
У Томаса Манна (его он считает последним гениальным писателем Запада) его поразила мысль о том, что сегодняшняя литература вся - из литературы, а не из жизни. Это, говорит он, страшно.
Лирика. Анекдоты. Пьяные монологи. Ветер и снег - любимая погода.
- Был запой, была страшная измена, все было...
Начинал в Смоленске. Первый рассказ о самогонщиках. Отец-кулак, отсидевший за взятку ("Не то мало дал, не то - не так дал") во времена продразверстки вернулся, подарил старшему сыну Лермонтова, ему - Пушкина. ("Будешь Пушкиным", как будто можно быть вторым Пушкиным.)
Сурков о женившемся 70-летнем литераторе:
- У него там только очко протереть осталось.
Вспоминал это в связи вот с чем. Ходил занимать три рубля у "Павлика" Антокольского. Антокольский, которому где-то под семьдесят, сказал:
- Пьянство - самая скучная страсть.
- А что веселее?
- Женщины.
- В твоем возрасте?
- Меня уже нет, но они - вот они ходят здесь рядом.
Долго возмущался легкомыслием Антокольского.
Орест Верейский и гроссмейстер Котов.
Он склонен, кажется, к пуританству. Стихов о любви не пишет. О Тендрякове:
- Женился на молодой и красивой. Ничего глупее для писателя придумать нельзя.
Был в Якутске на собрании писателей. Один там, из Вилюйска, заявил:
- Конечно, каждому хочется жить в Якутске. (!) Иркутская писательская организация произвела впечатление диковатое. Перловский, говорит он, очень слабый поэт.
О молодых литераторах:
- Не успеют вылупиться, напечатают пару стишков и уже начинают других учить жить, писать и пр. (Евтушенко иногда пишет о том, что интересует читателя, но всегда так развязно.)
Войнович из графов. Говорил об этом не без удовольствия. Сам, кажется, тоскует, что не из графов.
Какой-то генерал произвел его в генералы за "Василия Теркина". Рассказывает об этом с удовольствием.
Под конец стал хвастлив.
- О статье в "Новом мире" пишут в Италии и во Франции. Получил поздравительные (с юбилеем журнала) телеграммы. В телеграммах его называют мудрым, а он, вот, сидит и напивается с простыми людьми. "Если б они знали!" Обожает свою знаменитость.
Поет белорусские песни, любит "Не осенний мелкий дождичек..."
Шостаковича не понимает. В поезде, говорит, не уступил бы ему нижнюю полку.
Ему очень нравится шутка Черчилля о Хрущеве:
- Главная его ошибка в том, что он хотел перепрыгнуть пропасть в два приема. (Остроумно, ничего не скажешь.)
С большой тоской - о спивающемся лондонском джентльмене.
О водке: "Там-то и стал я к ней, мамочке, привыкать. За собакой палка не пропадет".
Ушел, вышел из запоя при помощи уколов.
О Байкальском целлюлозном комбинате:
- Да, это неприятная хреновина.
Павленко был циник. И великолепный рассказчик (устно).
Провожания до дому. "Соседний" пес - Сексот. Узнав, что в Александровском централе лечебница для психов и алкоголиков:
- Что вы говорите? Может, там еще встретимся? Может быть.
Москву, оказывается, собирались переименовывать. Холопы хотели назвать ее Сталин. Не согласился сам.
Твардовский при чтении биографии Сталина.
Не любит три слова: силуэт, майонез и романтика
О том, как он проснулся на волостном комсомольском собрании.
Пьет и кается. "Водка отнимает у человека семью, природу... дочь Олю".
Белла Ахмадулина в гостях у Марьи Илларионовны. Ахмадулина гуляет здесь с таксой, прекрасно одета, красивая, в самом деле. Пьет, видимо, по распущенности. Скорбей у нее быть не должно.
О том, как он читал "Страну Муравию". Ермилов и Святополк Мирский. Ермилов - тогда редактор "Красной нови".
- Почему не печатаете?
- Нет, нет, вопрос о поэме у нас стоит. Давно стоит.
- Стоять у вас стоит, да ничего не получается.
Регистан - редактор "30 дней" - взял у него, тогда неизвестного, стихотворение и тут же выдал.
Чек на 30 рублей. Тогда же пригрел его Ефим Зозуля (в "Огоньке").
После успеха "Муравии" он немедленно купил шубу, в которой поехал домой в деревню.
Топор брата - "злой как собака"
Весной ездил хоронить мать. На кладбище - шекспировские ребята.
Симонов у Бунина.
Ехали из Минска. Он, Прокофьев и Симонов.
На волостном слете комсомола. Какой-то секретарь Исаковскому:
- Захотел шашку поточить - сказал бы. У нас тут вот они - сидят львицы. Сделали бы по-партийному.
Спор - "кто виноват".
Редакторский фатализм: "Все идет правильно. Хороших вещей вне печати нет".
Об Ильичеве.
Вучетич существует специально для того, чтобы подписываться под доносами.
Винокуров - круглый милый человек. Честный. Стихи - умозрительны. Взглянул на обложку, на обрезанный портрет (нет лба) - возмутился.
"Дневники" Байрона интереснее (сейчас), чем его стихи.
Разговор о древних людях.
Закончена статья о Бунине. Запой. Статьей недоволен.
Летом собирается в Сибирь. С удовольствием разделяет возмущение Шолоховым, Паустовским и другими - они никогда не бывали в Сибири.
В Чите, говорят, у него был роман.
- Не бросать жену. Надо искать в ней все хорошее и проч.
Очень хвалит "Театральный роман" Булгакова. В шестом номере обещается опубликовать.
Мою фамилию вышучивал, как все, кто ее вышучивал. Вампилов - Вампиров. Драматург, укротитель травести (примерно так).
Конфуз с Вильгельмом Журавлевым. (Тот в "Октябре" опубликовал стих Ахматовой, написанный в 15-м году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
- Почему взвыли Дымшицы и Кочетовы? Потому что после Солженицына их не будут читать.
Солженицын написал новый роман большой силы. Он приобрел его для "Нового мира", но напечатать его невозможно. Читать этот роман он ездил в Рязань.
Юбилей "Нового мира" и его статья. Журнал продержали больше месяца. Банкет по случаю юбилея он пропьянствовал на даче, банкет перенесли.
- Им необходим фикус (свадьба с генералом), им (его замам по журналу) не хватает самостоятельности.
- Светлов - милый человек. Ему, например, позволялось сказать влюбленной в него поэтессе: "Дура, почитай сначала Гоголя".
Федина осуждает, и поделом. Тот - единственный из редколлегии, кто не подписал "Ивана Денисовича".
- Я пожалел его старость. (Не то, видимо, выгнал бы.)
Паустовский - мармелад.
- Я не поклонник Эренбурга.
В литературе происходит одичание. Сафронов, Кочетов и Ко. - "Мне довелось побывать..." "Мне довелось побывать в Турции", "Мне довелось побывать в Освенциме" - пишут, не поймут, что это не одно и то же.
Знаменитым стать сейчас легко, надо только потерять совесть.
"Славное море, священный Байкал" - великое произведение искусства. Строка "Старый товарищ бежать пособил..." его, пьяного, изумляет, заставляет плакать.
- Не печатаю Вознесенского, потому что, если меня на улице спросят - о чем это, я ответить не смогу.
О Межирове. Милый человек, хороший переводчик, но как поэт - слишком любит стихи. А надо любить что-то в жизни.
У Томаса Манна (его он считает последним гениальным писателем Запада) его поразила мысль о том, что сегодняшняя литература вся - из литературы, а не из жизни. Это, говорит он, страшно.
Лирика. Анекдоты. Пьяные монологи. Ветер и снег - любимая погода.
- Был запой, была страшная измена, все было...
Начинал в Смоленске. Первый рассказ о самогонщиках. Отец-кулак, отсидевший за взятку ("Не то мало дал, не то - не так дал") во времена продразверстки вернулся, подарил старшему сыну Лермонтова, ему - Пушкина. ("Будешь Пушкиным", как будто можно быть вторым Пушкиным.)
Сурков о женившемся 70-летнем литераторе:
- У него там только очко протереть осталось.
Вспоминал это в связи вот с чем. Ходил занимать три рубля у "Павлика" Антокольского. Антокольский, которому где-то под семьдесят, сказал:
- Пьянство - самая скучная страсть.
- А что веселее?
- Женщины.
- В твоем возрасте?
- Меня уже нет, но они - вот они ходят здесь рядом.
Долго возмущался легкомыслием Антокольского.
Орест Верейский и гроссмейстер Котов.
Он склонен, кажется, к пуританству. Стихов о любви не пишет. О Тендрякове:
- Женился на молодой и красивой. Ничего глупее для писателя придумать нельзя.
Был в Якутске на собрании писателей. Один там, из Вилюйска, заявил:
- Конечно, каждому хочется жить в Якутске. (!) Иркутская писательская организация произвела впечатление диковатое. Перловский, говорит он, очень слабый поэт.
О молодых литераторах:
- Не успеют вылупиться, напечатают пару стишков и уже начинают других учить жить, писать и пр. (Евтушенко иногда пишет о том, что интересует читателя, но всегда так развязно.)
Войнович из графов. Говорил об этом не без удовольствия. Сам, кажется, тоскует, что не из графов.
Какой-то генерал произвел его в генералы за "Василия Теркина". Рассказывает об этом с удовольствием.
Под конец стал хвастлив.
- О статье в "Новом мире" пишут в Италии и во Франции. Получил поздравительные (с юбилеем журнала) телеграммы. В телеграммах его называют мудрым, а он, вот, сидит и напивается с простыми людьми. "Если б они знали!" Обожает свою знаменитость.
Поет белорусские песни, любит "Не осенний мелкий дождичек..."
Шостаковича не понимает. В поезде, говорит, не уступил бы ему нижнюю полку.
Ему очень нравится шутка Черчилля о Хрущеве:
- Главная его ошибка в том, что он хотел перепрыгнуть пропасть в два приема. (Остроумно, ничего не скажешь.)
С большой тоской - о спивающемся лондонском джентльмене.
О водке: "Там-то и стал я к ней, мамочке, привыкать. За собакой палка не пропадет".
Ушел, вышел из запоя при помощи уколов.
О Байкальском целлюлозном комбинате:
- Да, это неприятная хреновина.
Павленко был циник. И великолепный рассказчик (устно).
Провожания до дому. "Соседний" пес - Сексот. Узнав, что в Александровском централе лечебница для психов и алкоголиков:
- Что вы говорите? Может, там еще встретимся? Может быть.
Москву, оказывается, собирались переименовывать. Холопы хотели назвать ее Сталин. Не согласился сам.
Твардовский при чтении биографии Сталина.
Не любит три слова: силуэт, майонез и романтика
О том, как он проснулся на волостном комсомольском собрании.
Пьет и кается. "Водка отнимает у человека семью, природу... дочь Олю".
Белла Ахмадулина в гостях у Марьи Илларионовны. Ахмадулина гуляет здесь с таксой, прекрасно одета, красивая, в самом деле. Пьет, видимо, по распущенности. Скорбей у нее быть не должно.
О том, как он читал "Страну Муравию". Ермилов и Святополк Мирский. Ермилов - тогда редактор "Красной нови".
- Почему не печатаете?
- Нет, нет, вопрос о поэме у нас стоит. Давно стоит.
- Стоять у вас стоит, да ничего не получается.
Регистан - редактор "30 дней" - взял у него, тогда неизвестного, стихотворение и тут же выдал.
Чек на 30 рублей. Тогда же пригрел его Ефим Зозуля (в "Огоньке").
После успеха "Муравии" он немедленно купил шубу, в которой поехал домой в деревню.
Топор брата - "злой как собака"
Весной ездил хоронить мать. На кладбище - шекспировские ребята.
Симонов у Бунина.
Ехали из Минска. Он, Прокофьев и Симонов.
На волостном слете комсомола. Какой-то секретарь Исаковскому:
- Захотел шашку поточить - сказал бы. У нас тут вот они - сидят львицы. Сделали бы по-партийному.
Спор - "кто виноват".
Редакторский фатализм: "Все идет правильно. Хороших вещей вне печати нет".
Об Ильичеве.
Вучетич существует специально для того, чтобы подписываться под доносами.
Винокуров - круглый милый человек. Честный. Стихи - умозрительны. Взглянул на обложку, на обрезанный портрет (нет лба) - возмутился.
"Дневники" Байрона интереснее (сейчас), чем его стихи.
Разговор о древних людях.
Закончена статья о Бунине. Запой. Статьей недоволен.
Летом собирается в Сибирь. С удовольствием разделяет возмущение Шолоховым, Паустовским и другими - они никогда не бывали в Сибири.
В Чите, говорят, у него был роман.
- Не бросать жену. Надо искать в ней все хорошее и проч.
Очень хвалит "Театральный роман" Булгакова. В шестом номере обещается опубликовать.
Мою фамилию вышучивал, как все, кто ее вышучивал. Вампилов - Вампиров. Драматург, укротитель травести (примерно так).
Конфуз с Вильгельмом Журавлевым. (Тот в "Октябре" опубликовал стих Ахматовой, написанный в 15-м году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12