-- спросил Оскар Кроссуэл.
-- Да, сэр, поставил.
-- А мой племянник?
Бассет упрямо молчал, глядя на Поля.
-- Я выиграл тысячу двести, правда, Бассет? Я уже сказал дяде, что поставил триста на Даффодила.
-- Так оно и есть, сэр,-- подтвердил Бассет.
-- Но где же деньги?-- спросил дядя Оскар.
-- Они у меня припрятаны, сэр, целехоньки. Мастер Поль может взять их, когда захочет.
-- Что, тысячу пятьсот фунтов?!
-- И еще двадцать! Даже сорок, вместе с сегодняшними.
-- Поразительно!-- воскликнул дядя Оскар.
-- Мастер Поль предлагает вам стать партнером, сэр, простите меня грешного, что советую, но я б на вашем месте согласился.
Оскар Кроссуэл задумался.
-- Я хочу взглянуть на деньги,-- сказал он.
Они вернулись домой, и Бассет в самом деле принес в беседку тысячу пятьсот фунтов. Двадцать фунтов они оставили у Джо Гли, на счете при тотализаторе.
---.Понимаешь, дядя, когда я уверен, у нас все в порядке! И мы не глядя ставим на все деньги. Верно, Бассет?
-- Верно, мастер Поль.
-- А когда ты уверен?-- смеясь, спросил дядя Оскар.
-- О, иногда я совершенно уверен, ну, как с Даффодилом!-- воскликнул мальчик.-- Иногда у меня есть предположение, а иногда и предположения нет, правда, Бассет? И тогда мы осторожны, потому что почти всегда проигрываем.
-- Ясно, ясно! А когда ты уверен, как с Даффодилом, почему ты уверен, сынок?
-- Ну, я не знаю,-- смутился мальчик.-- Просто уверен, вот и все.
-- Ну точно кто шепнул ему с небес, сэр,-- снова подсказал Бассет.
-- Должно быть, так и есть,-- согласился Оскар.
И стал их партнером. А когда подошли следующие скачки, "Лиджер", Поль был "уверен", что победит Веселая Искорка, лошадь ничем не примечательная. Мальчик настоял, чтобы на Искорку за него поставили тысячу фунтов. Бассет отважился на пятьсот, а Оскар Кроссуэл -- на двести. Веселая Искорка пришла первой, и выигрыш платили десять к одному. Поль получил десять тысяч.
-- Видите,-- сказал он.-- Я был совершенно уверен.
Даже Оскар Кроссуэл выиграл две тысячи.
-- Послушай, сынок,-- сказал он.-- Мне от всего этого как-то не по себе.
-- Ну что вы, дядя! Я теперь, наверное, долго не буду уверен.
-- А что ты собираешься делать с деньгами?-- спросил Оскар.
-- Да я,-- начал мальчик,-- затеял все это ради мамы. Она сказала, что ей не везет, потому что не везет папе, и я подумал, если повезет мне, может, он перестанет шептаться.
-- Кто перестанет шептаться?
-- Наш дом. Я ненавижу его за этот шепот.
-- Что же он шепчет?
-- Ну . . . Ну . . .-- Мальчик заволновался.-- Не знаю я. Но у нас всегда не хватает денег, понимаете, дядя.
-- Да, сынок.
-- Маме все время присылают счета.
-- Да, к сожалению, это так.
-- И тогда в доме словно кто-то начинает шептать, а то и смеется у тебя за спиной. И так страшно, так страшно! Вот я и подумал, если мне повезет . . .
-- Ты сможешь покончить с этим,-- продолжил за него дядя.
Большие синие глаза мальчика холодно блеснули, и он не прибавил больше ни слова.
-- Ладно!-- воскликнул дядя.-- Что же нам делать?
-- Я не хочу, чтобы мама узнала, что мне везет,-- сказал Поль.
-- Но почему?
-- Она запретит мне.
-- Не думаю.
-- Нет, дядя!-- Лицо мальчика исказилось.-- Я не хочу, чтобы она узнала.
-- Хорошо, сынок! Устроим все без ее ведома.
И они все легко устроили. Полю посоветовали передать пять тысяч фунтов дяде, который отдал деньги адвокату их семьи, а тот должен был сообщить матери Поля, что один из родственников передал в его руки пять тысяч фунтов и в течение пяти лет в каждый ее день рождения она будет получать по тысячу фунтов.
-- Итак, в течение пяти лет она будет получать в подарок по тысяче фунтов. Надеюсь, это не станет для нее новым испытанием.
День рождения у матери был в ноябре. Дом "шептался" как никогда, и Полю, несмотря на везенье, стало невыносимо. Ему страстно не терпелось увидеть, как мать примет письмо, то, что придет в день рождения и сообщит ей о тысяче фунтов.
Теперь, если только в доме не было гостей, Поль садился за стол вместе с родителями -- он уже вышел из-под опеки няни. Почти каждый день мать ездила в город. Оказалось, ей прекрасно удаются, эскизы тканей и мехов, и она тайком работала в студии своей подруги, та была главной художницей у ведущих модельеров. Мать Поля рисовала для газетных реклам фигуры дам в мехах, в шелковых платьях с блестками. Ее подруга зарабатывала в год несколько тысяч фунтов, а мать Поля -- всего несколько сотен и, конечно, снова была недовольна. Ей так хотелось быть хоть в чем-нибудь первой, но никак не удавалось, даже в рисунках для рекламы.
Утром в свой день рождения мать Поля спустилась к завтраку. Мальчик не сводил с нее глаз, пока она просматривала почту. Он знал, как выглядит письмо адвоката. Мать читала это письмо, и лицо ее каменело. А затем приняло холодное, решительное выражение. Она спрятала письмо под остальные письма и ни словом о нем не обмолвилась.
-- Мама, у тебя сегодня в почте не было ничего приятного?-- спросил Поль.
-- Ничего стоящего,-- холодно, рассеянно ответила мать.
И, не прибавив ни слова, уехала в город.
А днем появился дядя Оскар. Он рассказал, что его сестра долго беседовала с адвокатом -- выясняла, нельзя ли получить все пять тысяч сразу, ей надо расплатиться с долгами.
-- Как же нам быть, дядя?-- спросил Поль.
-- Как ты решишь, так и будет, сынок.
-- Пусть берет все! Мы еще раздобудем,-- решил мальчик.
-- Что, малыш, лучше одна птичка в руках, чем две в кустах?
-- Я обязательно угадаю на "общенациональных", или "линкольнширских", или на "дерби". Обязательно угадаю, хотя бы на одних,-- заверил Поль.
Итак, дядя Оскар подписал бумаги, и мать Поля получила все пять тысяч фунтов. И тут произошло нечто удивительное. Голоса в доме словно обезумели, хор лягушек в весенний вечер, да и только. Разумеется, в доме появилась новая мебель, а к Полю стали ходить учителя. И будущей осенью он действительно поступил в Итон, школу, которую кончал его отец. Зимой в доме всегда были цветы, и расцвела та роскошь, к которой была приучена мать Поля. И все же из-за веток мимозы и цветов миндаля, из-за груды переливающихся диванных подушек голоса в доме заливались и вопили: "Нужны деньги! Нужны деньги! Теперь, те-е-перь нужно еще больше денег! Еще больше! Еще больше!"
Поль приходил в ужас. Он изучал в это время с домашними учителями латынь и греческий. Но самые напряженные часы он проводил теперь с Бассетом. Прошли общенациональные скачки. Поль не был "уверен" и проиграл сто фунтов. Близилось лето, он мучительно ждал "Линкольна". Но и на "Линкольне" он не был "уверен" и проиграл пятьдесят фунтов. Мальчик бродил отрешенный, взор его блуждал, казалось, в нем вот-вот что-то взорвется.
-- Брось! Не стоит так волноваться!-- уговаривал его Оскар.
Но мальчик, похоже, и не слышал, что говорил ему дядя.
-- Я должен угадать на "дерби"!
1 2 3 4 5