Это было очень красиво. Мария сказала, что хочет посмотреть на море в последний раз.
«Не ходи, – сказал я, – мимо нас на берег недавно прошел священник и с ним кто-то чужой. Владельцы отелей не хотят, чтобы тебя кто-нибудь видел. Если они рассердятся, мы умрем с голоду».
«Я хочу пойти, – ответила она. – Море сегодня бурное, мне будет так не хватать его».
«Он прав, – сказал и Джузеппе, – не ходи. Или пусть лучше кто-нибудь из нас пойдет с тобой».
«Я хочу пойти одна», – сказала Мария. И ушла одна.
Я увязал их веши в одеяло, а потом вдруг подумал, что мы разлучаемся, и мне стало так грустно, что я сел рядом с братом и обнял его за шею, а он обнял меня, чего не делал уже больше года. И мы с ним сидели, не помню уж, сколько времени. Вдруг дверь распахнулась, в дом ворвался лунный свет и ветер, и детский голос со смехом сказал:
«Ее столкнули в море с утеса».
Я бросился к ящику, где держал ножи.
«Сядь на место», – сказал Джузеппе. Подумать только, Джузеппе сказал такие слова: «Если умерла она, это не значит, что должны умирать другие…»!
«Я знаю, кто это сделал! – закричал я. – Я убью его!»
Я не успел выбежать за дверь: он догнал меня, повалил на пол, прижал коленом, схватил за руки и вывернул мне кисти – сперва правую, потом левую. Никто, кроме Джузеппе, не додумался бы до такого. Я даже не представлял, что это так больно. Я потерял сознание. Когда я очнулся, Джузеппе исчез, и я его больше не видел.
Я не мог скрыть своего отвращения к Джузеппе.
– Я же говорил вам, что он был дурной человек, – сказал он. – Никто не ожидал, что как раз он увидит Сирену.
– Почему вы думаете, что он видел Сирену?
– Потому что он видел ее не «много-много раз», а всего один.
– Как же ты можешь любить его, если он такой плохой?
В первый раз за всё время он рассмеялся. Это было единственным его ответом.
– Это всё? – спросил я.
– Я так и не отомстил ее убийце: к тому времени, как у меня прошли руки, он был уже в Америке, а священников убивать грех. Джузеппе же объехал весь мир, всё пытался найти кого-нибудь еще, кому довелось увидеть Сирену, – мужчину или еще лучше женщину, потому что тогда мог всё-таки родиться ребенок. Напоследок он приехал в Ливерпуль, – есть такое место? – и там он начал кашлять и кашлял кровью, пока не умер.
Не думаю, чтобы сейчас кто-нибудь еще на свете видел Сирену. Таких приходится не больше одного на поколение. Мне уже не увидеть мужчину или женщину, от которых родится ребенок, выведет Сирену из моря, уничтожит молчание и спасет мир.
– Спасет мир? – воскликнул я. – Разве так кончалось пророчество?
Он прислонился к скале, тяжело дыша. Сквозь сине-зеленые отблески, мелькавшие по его лицу, было видно, что он покраснел. Тихо и медленно он произнес:
– Молчание и одиночество не вечны. Пройдет сто лет, может быть, даже тысяча, море ведь живет долго, и когда-нибудь она выйдет из моря и заноет.
Я расспросил бы его еще, но в этот миг в пещере потемнело, – в узком проходе появилась возвращавшаяся лодка.
1 2 3
«Не ходи, – сказал я, – мимо нас на берег недавно прошел священник и с ним кто-то чужой. Владельцы отелей не хотят, чтобы тебя кто-нибудь видел. Если они рассердятся, мы умрем с голоду».
«Я хочу пойти, – ответила она. – Море сегодня бурное, мне будет так не хватать его».
«Он прав, – сказал и Джузеппе, – не ходи. Или пусть лучше кто-нибудь из нас пойдет с тобой».
«Я хочу пойти одна», – сказала Мария. И ушла одна.
Я увязал их веши в одеяло, а потом вдруг подумал, что мы разлучаемся, и мне стало так грустно, что я сел рядом с братом и обнял его за шею, а он обнял меня, чего не делал уже больше года. И мы с ним сидели, не помню уж, сколько времени. Вдруг дверь распахнулась, в дом ворвался лунный свет и ветер, и детский голос со смехом сказал:
«Ее столкнули в море с утеса».
Я бросился к ящику, где держал ножи.
«Сядь на место», – сказал Джузеппе. Подумать только, Джузеппе сказал такие слова: «Если умерла она, это не значит, что должны умирать другие…»!
«Я знаю, кто это сделал! – закричал я. – Я убью его!»
Я не успел выбежать за дверь: он догнал меня, повалил на пол, прижал коленом, схватил за руки и вывернул мне кисти – сперва правую, потом левую. Никто, кроме Джузеппе, не додумался бы до такого. Я даже не представлял, что это так больно. Я потерял сознание. Когда я очнулся, Джузеппе исчез, и я его больше не видел.
Я не мог скрыть своего отвращения к Джузеппе.
– Я же говорил вам, что он был дурной человек, – сказал он. – Никто не ожидал, что как раз он увидит Сирену.
– Почему вы думаете, что он видел Сирену?
– Потому что он видел ее не «много-много раз», а всего один.
– Как же ты можешь любить его, если он такой плохой?
В первый раз за всё время он рассмеялся. Это было единственным его ответом.
– Это всё? – спросил я.
– Я так и не отомстил ее убийце: к тому времени, как у меня прошли руки, он был уже в Америке, а священников убивать грех. Джузеппе же объехал весь мир, всё пытался найти кого-нибудь еще, кому довелось увидеть Сирену, – мужчину или еще лучше женщину, потому что тогда мог всё-таки родиться ребенок. Напоследок он приехал в Ливерпуль, – есть такое место? – и там он начал кашлять и кашлял кровью, пока не умер.
Не думаю, чтобы сейчас кто-нибудь еще на свете видел Сирену. Таких приходится не больше одного на поколение. Мне уже не увидеть мужчину или женщину, от которых родится ребенок, выведет Сирену из моря, уничтожит молчание и спасет мир.
– Спасет мир? – воскликнул я. – Разве так кончалось пророчество?
Он прислонился к скале, тяжело дыша. Сквозь сине-зеленые отблески, мелькавшие по его лицу, было видно, что он покраснел. Тихо и медленно он произнес:
– Молчание и одиночество не вечны. Пройдет сто лет, может быть, даже тысяча, море ведь живет долго, и когда-нибудь она выйдет из моря и заноет.
Я расспросил бы его еще, но в этот миг в пещере потемнело, – в узком проходе появилась возвращавшаяся лодка.
1 2 3