ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мы пошлём их добывать цырконий из месторождений в оттаявшей антарктиде. Нам самим этот цырконий нахуй не нужен, но главное в нём то, что он страшно ядовитый и добывать его очень неприятно. И когда бывшие наши соотечественники изблюют гамбургеры и кока-колу из чрева своего, вот тогда мы, может быть, их и пустим пожить где-нибудь, там, где комаров побольше.

№4
Разрешить свободный выезд. Заполнять никаких документов не нужно. Назад не впускать никогда и ни при каких обстоятельствах. Нобелевский ты лауреат или желаешь поцеловать бетонную полосу в шереметьево-два — это никого не ебёт, раньше надо было думать.
За границу погулять выпускать без документов, куда пустят. Если через три дня не вернулся, считается самоволка и по приезду расстреливать.
По первой просьбе впускать всех желающих, кроме тех, кто свободно выехал. Негров, папуасов — да кого угодно. Единственный экзамен: человек должен уметь разборчиво послать пограничника нахуй. Обратно выехать нельзя.
Президента назначать раз и навсегда пожизненно. Если плохой президент, немного подождать, может быть исправится. Потом расстреливать.
Отделить, наконец, церковь от государства. Если заметили, что президент крестится или помянул Господа нашего, расстреливать немедленно сразу нахуй.
Вообще расстреливать как можно больше. С утра до вечера расстреливать меньше, а лучше всего расстреливать ночью, когда слаб человек, когда ждёт стука в дверь.
И главное, чтобы никто не пиздел, не пиздел вообще ничего.
Война
Война продолжалась ровно двести лет и ещё один день.
На второй день солдаты позавтракали горелой пшённой кашей из закопчёных котелков, скатали шинели и разошлись по домам. Полоумный генерал кричал что-то им вслед, размахивая руками, но солдаты даже не обернулись: они торопились поскорее обнять своих постаревших за двести лет жён и приласкать подросших за двести лет детей. У каждого солдата в мешке за спиной лежал пряник для сына, бусы для дочки и платок для жены.
Долго шли солдаты и пришли, наконец, назад к себе в деревню. Но никто не вышел их встретить так, как положено встречать героев — чаркой и слезами.
Тихо было в деревне, и не лаяли даже собаки, а возле каждого покосившегося дома сидели на крылечке старик или старуха. Хотели солдаты узнать у них про жён своих и детей, но ничего не ответили им старики и старухи — сидели неподвижно и молчали, будто мёртвые.
Постояли солдаты посреди улицы, постояли, да и пошли обратно на Войну, потому что больше им идти было некуда.
А когда самый последний солдат ушёл из деревни, с крыльца упала первая старуха, потом вторая, потом старик, и очень скоро в деревне не осталось уже совсем никого.
А солдаты пришли назад в свои окопы, похоронили генерала — всё как положено, с орденами и трикратным ружейным салютом, и Война снова пошла своим чередом.
О спорах
Я вот чего никогда не мог понять — это почему люди между собой спорят.
То есть поспорить, конечно, можно: про футбол там или какое пиво лучше. Это и не споры даже, а так, по-пиздеть.
Другое дело, когда речь заходит о вещах глубинных и принципиальных. Ну вот, например, один человек говорит другому: «Ты Пидорас и Хуесос!», а ему другой возражает: «Нет, это ты Пидорас и Хуесос!»
В простых человеческих средах, лишённых наносных культурных излишеств, таких как тюрьма или армия, подобные споры разрешаются очень просто: кто кого отпидорасил и отхуесосил, тот и победил, один-ноль. При этом у проигравшего всегда остаётся возможность подкараулить победителя за инструменталкой с топором и зарубить — ничья, стало быть.
Однако мы с вами люди все интеллигентные. Нам наше воспитание позволяет пидорасить и хуесосить только устно и письменно. Но ведь понятно, что при помощи логических доводов убедить кого бы то ни было в том, что он Пидорас и Хуесос до такой степени, чтобы тот разрыдался и повесился, абсолютно невозможно.
Поэтому такие выяснения у культурных людей никогда не происходят один на один. Обязательно нужна публика. Раз нельзя убедить неприятеля, можно убедить зрителей.
Впрочем, в этом случае победа со счётом 1:0 становится недостижимой, можно победить только со счётом, ну, например, 0, 63:0, 37. Или, если учесть тех, кто так и не склонился ни на чью сторону, будет, скажем, 0, 45:0, 31:0, 24.
При этом обе стороны, видимо инстинктивно, придерживаются кармических идей: они полагают, что если уговорить как можно больше народу ненавидеть неприятеля, то у него вылезут на голове все волосы и отвалится Хуй. Но и тут все, как обычно, считают победу на пальцах и не учитывают, что сорок пять процентов могут ненавидеть неприятеля кое-как — поненавидели и забыли, зато среди проигравших может найтись такой человек, от чьей ненависти голуби валятся на лету и старушки коченеют на лавочках. Ну и кто победил? Глупое, в общем, занятие.
Вот, например, решили американцы разбомбить Саддама Хусейна.
Лично мне совершенно наплевать на этого Саддама Хусейна, я думаю, что, может быть, его вообще никогда не существовало. Но мне всё равно не нравится, что его решили разбомбить. Не нравится, и всё. У меня есть такое ощущение, что этот Саддам Хусейн является какой-то важной частью мирового порядка, и если его разбомбить, то очень скоро наступит Конец Света.
С одной стороны, лично мне это было бы даже удобно: самую приятную часть своей жизни я уже прожил и пожаловаться мне совершенно не на что. Зато душе моей не придётся болтаться нераспределённой после смерти неизвестно где три миллиона лет, дожидаясь Страшного Суда, на котором я надеюсь-таки выяснить некоторые спорные моменты из своей жизни.
А с другой стороны, не все ведь из ныне живущих уже знают, что всё на свете есть суета, пыль и пепел, да что там — некоторые и на горшке ещё толком сидеть не умеют. Получается как-то несправедливо: я успел, а они нет.
Вот если бы я был Господом Богом, я бы сделал так: раз уж Конец Света, то пусть те, кто уже народился, как-нибудь доживут — это не так уж и долго. Можно было бы даже дать им денег побольше и вообще счастья, сколько стерпят. А новых людей не позволил бы рожать. И когда уже последние старик со старухой обнялись бы костлявыми своими руками и умерли в один день и час, вот тогда можно начинать Первого Ангела и Второго, и Коня Бледного, и Саранчу, и всё такое.
Но я не Господь Бог, и поэтому мне просто не нравится, что американцы разбомбили Саддама Хусейна.
Зато другой человек, наоборот, сильно радуется тому, что американцы разбомбили Саддама Хусейна, при том, что Саддам Хусейн ему даже не сосед по лестничной площадке. Вот если бы, кстати, американцы разбомбили моих соседей по лестничной площадке, я бы им сказал спасибо. И ещё есть в Москве такое заведение на Тверской, где говорят «в спортивной обуви не пускаем».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70