Ну и ханжа, думал Томас, вспоминая отцовские нотации о порядочности и уважении к девушкам. Уважение к девушкам – надо же такое ляпнуть! И кто бы говорил! Да у девчонок одно на уме, от них отбою нет, сами пристают. Кейт, конечно, исключение.
Но сейчас ему не хотелось о ней думать. Сейчас надо посмотреть, как старикан прихорашивается перед зеркалом. Не иначе, надеется сегодня после вечерни пойти налево, когда мать, как всегда, сляжет с мигренью. Папаша наврет ей, что собирается допоздна работать у себя в кабинете: дескать, если он понадобится, пусть позовет. Но еще не было случая, чтобы он ей понадобился.
Когда Томас впервые застукал отца с женой дьякона, он был как громом поражен. Ему и в голову не приходило, что папаша способен на такое распутство. Преподобный Дженнингс был высок ростом и чуть сутуловат. Его темные волосы уже тронула седина, а глаза прятались за очками в серебряной оправе. Но он всегда был безупречно одет и блистал красноречием, которое могло обмануть кого угодно, только не Томаса. К сыну он относился с равнодушным отчуждением и вспоминал о его существовании только тогда, когда поступки отпрыска могли задеть репутацию проповедника.
Однажды случилось так, что Томасу пришлось забежать днем к отцу в церковь, чтобы опередить разгневанного соседа и признаться, что, гоняя на машине, он помял соседский драндулет. В церкви никого не было, но до Томаса донесся приглушенный хохоток. Он направился к каморке с табличкой «Пастор» и обнаружил, что дверь приоткрыта. Надо же было отцу именно в этот момент запустить руку за пазуху дьяконше.
Томас следил за ними из-за двери со злорадной ухмылкой, потом на цыпочках отошел, оставаясь незамеченным, и решил, что этот случай можно будет когда-нибудь использовать к собственной выгоде.
Теперь, глядя, как отец наводит лоск, Томас не стал мысленно упрекать его в сластолюбии. Сам-то он – яблочко от яблони. Его тоже хлебом не корми – дай залезть девчонке в трусики. Томас нахмурился, вспомнив про Кейт.
– Куда направляешься, сын мой? – заметил его преподобный Дженнингс.
– Сейчас Джексон зайдет, поедем кататься.
– Помни, ты не должен опаздывать в церковь.
Томас переминался с ноги на ногу.
– Помню, помню. Я заеду за Кейт, и мы придем вместе.
– Ну что ж, она хорошая девушка. Мы с мамой одобряем твой выбор.
– Рад слышать. – Том ерзал как на иголках. – Кажется, Джексон уже здесь. Я пошел.
Он выскочил за дверь и увидел Уэйда Джексона, семенящего по дорожке.
– Где тебя черти носят? – обрушился на него Томас.
– Где-где, «травку» для тебя доставал, ты же сам просил.
– Тебя только за смертью посылать.
У Уэйда дернулась щека.
– Будешь ругаться – вообще не стану больше приносить.
– А куда ты денешься? – презрительно бросил Томас. – У самого-то в карманах хоть шаром покати.
Уэйд покраснел, но возразить было нечего.
– Пошли отсюда, пока папаша не засек.
Нырнув в свой старый, разбитый «форд», Уэйд пошарил под приборной доской и выудил несколько набитых косяков.
– О-о, кайф! – с вожделением протянул Томас, хватаясь за сигарету, как утопающий за соломинку. Через мгновение оба уже глубоко затягивались сладковатым дымом. Сгустившиеся сумерки скрывали их от глаз случайных прохожих и любопытных соседей.
– Ну вот, полегчало. – Томас набрал полные легкие дурмана и задержал дыхание.
– Ты совсем обкурился. Слушай, а с ней-то у тебя, похоже, дело не сладилось?
– Спокойно, Уэйд, за мной не пропадет.
Джексон гадко захихикал:
– Поглядим. Что-то тебе последнее время не везет.
– Отстань.
Уэйд не сдержал злорадного смешка.
– Заткнись, понял? Я сказал, что уложу ее, и точка. Это вопрос времени, вот и все.
– Может, так, а может, и нет. С чего ты взял, что она для тебя на все готова?
Губы Томаса сжались в тонкой, злой усмешке.
– Брось, тебе здесь ничего не обломится. Она в твою сторону и смотреть не станет.
Томас проклял тот день, когда проговорился, что с Кейт вышло не так, как ему хотелось. Он собирался овладеть ею в первый же вечер, но она заупрямилась, и он решил не торопить события. Однако время шло, и терпение его подходило к концу.
Он еще докажет Уэйду… Сегодня же. Иногда он спрашивал себя, зачем вообще держать при себе этого толстого болвана, но ответ напрашивался сам собой. Уэйд был у него на побегушках, только свистни. Даже «травку» для него покупал. Сам Томас не мог так рисковать: ведь у него отец – священник, а мать в родительском комитете.
Уэйду-то что: у них в семье десять детей, да к тому же, как и у Кейт, за душой ни цента. Ему терять нечего. Кроме того, Томас был уверен, что у Уэйда свой интерес: популярность Томаса отраженным светом падала и на него.
Но иногда Уэйд начинал наглеть, и Томасу приходилось ставить его на место.
– Вот так-то, друг мой, – назидательно сказал Томас между затяжками, – Кейт Колсон – не твоего поля ягода.
– Пошел ты к черту, – огрызнулся Уэйд.
– Это ты мне говоришь? Да у меня отец проповедник, мне один путь – не к черту, а к Богу.
– Не больно-то заносись. А Кейт, между прочим, не подарок. Голь перекатная.
– Да, тут ты прав, – ехидно подтвердил Томас, – да ведь мне с ней под венец не идти, мне бы только разочек ее в кусты затащить. Не пропадать же такому добру.
От этих разговоров Томас почувствовал возбуждение. Теперь он не мог думать ни о чем другом. Да еще «травка» подействовала. Желание становилось непереносимым.
– К тому же девушка она неглупая, – добавил Томас, чтобы подразнить Уэйда. – С тех пор как мы стали встречаться, я чуть ли не в отличники вышел с ее помощью.
– Ладно, хватит трещать. Надоело.
– Ай-ай-ай, что это мы так рассердились? – ерничал Томас.
Уэйд засопел и бросил на него злобный взгляд:
– Настанет час – все тебе припомнится. Вот тогда я на тебя погляжу.
– Никогда не настанет такой час, друг мой. Знаешь, как в Писании сказано: поступай с ближним так, как он хотел бы поступить с тобой.
– У тебя не все дома, Дженнингс.
Томас рассмеялся и томно сказал:
– Мне пора. Меня ждут любовные утехи.
– Тебе нравится этот парень?
– Да, мама, очень нравится.
Мейвис глубоко вздохнула:
– Папа велел, чтобы вы с ним сходили в нашу церковь, а потом сразу домой. Завтра в школу.
– Мы договорились идти в методистскую церковь, сегодня преподобный Дженнингс читает проповедь. – Кейт встревожилась: действительно, по средам и воскресеньям отец требовал, чтобы она сидела рядом с ним на передней скамье в его церкви. – Но ведь большой разницы нет, правда?
– Наверное. Церковь есть церковь.
Кейт не ответила. Она повернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы, но смотрела на отражение матери. Ей стало не по себе. Мейвис выглядела измученной и бледной, синяки под глазами стали еще темнее.
– Мама…
– Что, дочка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86