Поэтому и не было ничего серьезного. Вдруг истинность этого признания, сделанного самой себе, пронзила ее. Теперь она ясно поняла, что Рассел Робертс – необычный человек, который затронул ее душу и тем самым сделал возможным это освобождение от тяжелого эмоционального груза, давившего ее долгие годы. Осознание этого заставило ее замолчать.
– Продолжай, – сказал он мягко.
– Ты хочешь удовлетворить свое любопытство?
Она увидела, как он нахмурился.
– Ты думаешь, что я поэтому слушаю тебя? Ты считаешь, что как только я узнаю все, что мне интересно, я просто перевернусь на другой бок и засну?
– Ты сам как-то говорил, что любишь разгадывать загадки. Узнавать чужие тайны.
– Прекрати, Ребекка.
– Что прекрати?
– Ты как страус пытаешься спрятать голову в песок. Не делай из меня негодяя только потому, что так тебе будет удобнее отгородиться от меня.
– Ты преувеличиваешь, – попыталась оправдаться она. – Я и сама хочу закончить эту историю. Я чувствую, что должна тебе все рассказать.
– Ничего ты мне не должна. Ты вовсе не должна объяснять то, что произошло сейчас между нами. Если ты хочешь рассказать о себе, делай это только потому, что тебе это нужно, а не потому, у тебя есть какие-то обязательства передо мной.
И Ребекка, помолчав, продолжила рассказ.
– Несмотря на то что мы с братом стали встречаться реже, мы были очень близки. Мне казалось, что Пит – единственный человек, который знает обо мне все и может понять меня в любой ситуации. Когда у меня были какие-то проблемы, например, с моими приятелями, я всегда могла обсудить их с ним. Он мне был и младшим братом, и другом, а иногда и советчиком.
Ребекка вздохнула и несколько секунд помолчала, прежде чем перейти к печальным воспоминаниям.
– Тот образ жизни, который вел Пит, требовал больших затрат, – ровным голосом продолжила она. – Он залез в долги, и мне нужно было как-то помогать ему. Я ушла из университета и пошла работать в компьютерную фирму – я тебе рассказывала о ней. Это было не слишком интересно для меня, но я зарабатывала неплохо, и мы почти расплатились со всеми долгами. Пит как будто немного притих, мы стали снимать одну квартиру. Казалось, что все идет хорошо.
Она опять помолчала, собираясь с силами, чтобы рассказать о самом страшном. Потом продолжила:
– Однажды Пит позвонил мне в офис и пригласил пообедать вместе с ним. Он был очень возбужден и взволнован. Оказалось, он присмотрел себе новую машину и даже внес первый взнос за нее. Машина была безумно дорогая, но он не мог говорить ни о чем другом. Он, как маленький мальчик был буквально влюблен в нее. Своих денег на покупку у него не было, и он хотел, чтобы я раздобыла денег где-нибудь. Я рассердилась и отказала ему. Наверное, я не должна была делать этого так категорично, но у меня был тяжелый день и я не сдержалась. Пит очень обиделся на меня и сказал, что попросит денег у маминого двоюродного брата, живущего в Женеве. Я пыталась ему объяснить, что мы так давно не поддерживали связи с ним, что вряд ли прилично просить у него что-либо, но Пит не хотел ничего слушать. Мы поссорились, и он поехал в Женеву. В тот день шел сильный дождь, дорога была скользкая. На одном из поворотов Пит не справился с управлением, и машина упала со склона...
Голос Ребекки стал каким-то неживым и шелестящим, словно она погибла тогда вместе с братом, а эту историю теперь бесстрастно рассказывала Расселу ее печальная тень.
– Когда я приехала на место аварии, мне показали искореженную машину, пахнущую гарью и кровью... У него была точно такая же машина, как и у тебя. Поэтому, увидев твой «порше» впервые, я чуть не упала в обморок. Когда все это случилось, мне показалось, что часть меня погибла вместе с ним на горной дороге. Я переехала в Лондон, продолжала работать там в филиале нашей фирмы, я совсем забросила живопись, мне было трудно делать что-либо. Мы были близнецами, и вдруг я осталась совсем одна. И я все время думала о том, как бы все повернулось, если бы мы не поссорились тогда в кафе. Если бы я не вспылила и попыталась раздобыть эти деньги, возможно, Пит был бы жив.
Она замолчала и посмотрела на него, как будто ожидая, что он наконец ответит на мучавшие ее вопросы. Рассел лишь погладил ее по плечу и вздохнул.
– Я бы хотел сказать тебе что-то, что помогло бы тебе справиться с тем, что произошло. Но я не знаю, что сказать. К сожалению, мы не в силах исправить все те ужасные и жестокие вещи, которые иногда происходят в жизни. Мне очень жаль, что это случилось с твоим братом.
– Мне уже гораздо лучше, – поспешила успокоить его Ребекка, видя, как близко к сердцу он принял ее историю. Она перестала плакать, но чувствовала, что ее глаза распухли. – Я пошла к психоаналитику, и с этого момента все изменилось в лучшую сторону. Я смогла говорить на эту тему, затем я вернулась к занятиям живописью. Там же, в приемной психоаналитика, я познакомилась с твоим братом.
– С Артуром? – В его голосе послышалось недоумение. – А что он делал у психоаналитика?
– Его эмоциональные проблемы тоже требовали вмешательства специалиста. Пусть он сам тебе об этом расскажет, если найдет нужным. Мы поддерживали друг друга. Он меня смешил и был моей жилеткой, в которую всегда можно поплакаться. Потом он предложил мне пожить в его доме в Париже, ведь Париж был всегда местом вдохновения для художников. Я сначала не могла представить, что опять вернусь в этот город, но потом согласилась. И мне действительно стало намного легче в этом доме, в обществе Артура, который всегда все правильно понимает.
– Ну хватит, хватит, а то я начну ревновать. – Рассел сказал это с легким смешком, давая понять, что это просто шутка. – Так, значит, все дело в этом? Ты до сих пор переживаешь свою трагедию, чувство вины и утраты? Вот почему тебе трудно прикасаться ко мне? Поэтому у тебя проблемы с мужчинами?
Она хотела сказать, что у нее нет проблем с мужчинами, пока они находятся на расстоянии вытянутой руки, но не стала. Рассел заставил ее почувствовать себя живой. До этого у нее было впечатление, что она как будто не живет и когда-нибудь просто улетучится, причем этого никто даже не заметит.
У нее было такое ощущение, будто страшный груз обломков прошлого смыло очистительной грозой. Обломков, лежащих на сердце подобно тяжелым глыбам. К ним, к их давящей тяжести было все это время приковано ее сознание. И пока она не избавилась от ужасной ноши, не могло быть и речи о том, чтобы нырять в волны будущего. Теперь наконец она вышла из длинного темного лабиринта на свет божий. Рассел освободил ее от пут прошлого, полного запретов, страхов и тайн.
Наконец она поняла народную мудрость о том, что, когда умирают твои родные и близкие, это не значит, что ты тоже уходишь с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36