– Что-нибудь не так?
– У нас есть основания полагать, что он причастен к некоторым мошенничествам, совершенным в Париже, – объяснил инспектор тоном доброго дядюшки.
Голубые глаза наполнились искренним удивлением.
– Антуан? Но это же просто смешно! – возмущенно запротестовала она. – Ему вовсе ни к чему заниматься подобными вещами – он и так зарабатывает кучу денег. Он ведь бизнесмен и всего пару недель назад вернулся из Бахрейна, где пробыл почти три месяца.
– Боюсь, он был не там, – вмешалась Натали, испытывая невольное сострадание к молодой женщине, – а в Париже.
Блондинка с озадаченным видом повернулась к ней.
– А вы кто такая? – спросила она, и ее детский голосок при этом дрожал.
Натали слабо улыбнулась, чтобы смягчить удар.
– Я его жена.
– Что?.. – Теперь в голосе Николь появились истеричные нотки. – Но ведь это я его жена!
– Что? – Натали тяжело опустилась на обтянутое ситцем кресло, чувствуя, что у нее внезапно закружилась голова. – Но...
Блондинка бросилась к одному из множества изящных столиков, расставленных по всей комнате, и схватила стоявшую на нем фотографию в серебряной рамке.
– Мы женаты вот уже шесть лет! – запричитала она, протягивая снимок Натали.
Очнувшись, Натали обнаружила, что держит в трясущихся руках фотографию Николь в очаровательном туалете с белой фатой. Она расписывалась белой авторучкой в толстой книге записей актов гражданского состояния, а рядом стоял с затуманенными от волнения глазами гордый новобрачный Антуан.
Дождь кончился, и небо усыпали звезды. Воздух казался кристально прозрачным. Натали в махровом халате стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на эту сказочную картину. Ее отчетливость поразительно контрастировала с неразберихой, царившей в ее душе.
Антуан был женат на этой женщине целых шесть лет. Шесть лет! Господи, да как же он мог так долго терпеть этот манерный писклявый голос? Но дело, конечно, в другом, напомнила она себе, пытаясь сохранить остатки здравого смысла. Дело в том, что он был уже женат, когда женился на ней!
Было абсолютно ясно, что кукольная Николь даже не подозревала о его тайной деятельности. Она искренне верила во все те сказочки, которые он ей плел, о руководимой им экспортно-импортной компании, о частных деловых поездках за границу. Он регулярно звонил ей, якобы издалека, но никогда не писал. Когда Николь наконец вынуждена была признать очевидное, с ней случилась истерика, и потребовался почти час, чтобы привести ее в чувство.
Натали теперь искренне жалела ее – Николь была не очень умна и весь мир для нее крутился вокруг Антуана. И он, должно быть, любил ее не меньше. Во всяком случае достаточно, чтобы преступным путем обеспечивать ей безбедное и приятное существование; достаточно, чтобы, рискуя свободой, оставаться в городе только для того, чтобы не встревожить жену неожиданным импульсивным желанием свозить ее на Мадейру в непредусмотренный отпуск...
И достаточно, чтобы оставаться совершенно равнодушным ко мне, признала Натали, криво улыбнувшись про себя. Как все это глупо! В то время как она пыталась убедить себя, что любит его, и чувствовала себя виноватой, зная, что это не так, его сердце полностью принадлежало пустоголовой дурочке с розовыми коврами и детским голоском!
Нет, это она, Натали, пустоголовая дурочка, которой очень хотелось бы знать, что на самом деле думает о ней Джек. А тот, казалось, был не в силах оторвать от Николь глаз. Натали тайком наблюдала за ним все то время, что они провели в аккуратном кукольном домике.
В конце концов, здесь нечему удивляться. Такие, как Николь, всегда нравились мужчинам. Женщина-девочка без единой самостоятельной мысли, которой и в голову не придет бросить вызов или уязвить такое ранимое мужское эго. Почему бы Джеку Венделу не попасться на эту удочку? Чем он лучше других представителей сильного пола?
Нет, он не настолько глуп, подумала Натали. Ей всегда казалось, что ему нужно нечто больше... И в ней говорило не только тщеславие, ведь их взаимное физическое влечение было вполне реальным. Может быть, недолговечным, но реальным.
А Антуан... Антуан опять ловко выскользнул из расставленных сетей. Он мог быть где угодно, и теперь потребуется вмешательство Интерпола, чтобы найти его. Нет смысла оставаться в Амьене и ждать, что он опять появится здесь. Значит, завтра они выпишутся из отеля и вернутся в Париж к своим привычным ролям. Они персонажи из совершенно разных пьес, которые случайно сошлись в одном капустнике...
Повернув голову, Натали взглянула на дверь, которая вела в другую половину номера. Половину Джека. Прошлой ночью только совесть удержала ее от того, чтобы поддаться соблазну, только твердая убежденность в том, что нельзя нарушать супружеские клятвы, нельзя прелюбодействовать.
Но теперь выяснилось, что Антуан был двоеженцем, так что в глазах закона их брак недействителен. Нет никакой необходимости в разводе, и ничто не мешает ей сделать эти несколько шагов к двери Джека – ничто, кроме страха перед возможными последствиями...
Но если останется здесь, не будет ли она всю жизнь сожалеть, что упустила шанс? Раздираемая сомнениями Натали несколько минут простояла, едва дыша, чувствуя, как напряжение кольцами свивается у нее в животе. Только одна ночь, сегодняшняя ночь...
Ноги, казалось, сами бесшумно понесли ее по мягкому ковру. Она проскользнула в маленький холл и остановилась, глядя на вторую дверь. Ключ торчал снаружи, однако она, не поворачивая его, постучала, дрожа от сознания огромной значимости того, что собиралась сделать.
Последовало долгое молчание – такое долгое, что Натали уже начала сомневаться, там ли Джек. А может быть, он уже спит? Похоже, это была не самая лучшая идея... Но когда она уже собиралась повернуться и уйти, на другой половине послышался звук шагов, и дверь медленно открылась.
Джек только что вышел из душа. Черные волосы были влажными и завивались колечками вокруг ушей. На нем было только белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она жадно смотрела на Джека, – на крепкие скульптурные мускулы под блестящей от воды кожей, на мощную ширь его груди, покрытой черными курчавыми завитками волос, которые широкой полосой спускались по гладкому, плоскому животу, исчезая под полотенцем...
В карих глазах стоял немой вопрос, но Натали не могла вымолвить ни слова. Во рту пересохло, удары сердца отдавались в ушах, голова кружилась. Однако ей и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.
Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым – она знала – ей будет трудно устоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– У нас есть основания полагать, что он причастен к некоторым мошенничествам, совершенным в Париже, – объяснил инспектор тоном доброго дядюшки.
Голубые глаза наполнились искренним удивлением.
– Антуан? Но это же просто смешно! – возмущенно запротестовала она. – Ему вовсе ни к чему заниматься подобными вещами – он и так зарабатывает кучу денег. Он ведь бизнесмен и всего пару недель назад вернулся из Бахрейна, где пробыл почти три месяца.
– Боюсь, он был не там, – вмешалась Натали, испытывая невольное сострадание к молодой женщине, – а в Париже.
Блондинка с озадаченным видом повернулась к ней.
– А вы кто такая? – спросила она, и ее детский голосок при этом дрожал.
Натали слабо улыбнулась, чтобы смягчить удар.
– Я его жена.
– Что?.. – Теперь в голосе Николь появились истеричные нотки. – Но ведь это я его жена!
– Что? – Натали тяжело опустилась на обтянутое ситцем кресло, чувствуя, что у нее внезапно закружилась голова. – Но...
Блондинка бросилась к одному из множества изящных столиков, расставленных по всей комнате, и схватила стоявшую на нем фотографию в серебряной рамке.
– Мы женаты вот уже шесть лет! – запричитала она, протягивая снимок Натали.
Очнувшись, Натали обнаружила, что держит в трясущихся руках фотографию Николь в очаровательном туалете с белой фатой. Она расписывалась белой авторучкой в толстой книге записей актов гражданского состояния, а рядом стоял с затуманенными от волнения глазами гордый новобрачный Антуан.
Дождь кончился, и небо усыпали звезды. Воздух казался кристально прозрачным. Натали в махровом халате стояла, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на эту сказочную картину. Ее отчетливость поразительно контрастировала с неразберихой, царившей в ее душе.
Антуан был женат на этой женщине целых шесть лет. Шесть лет! Господи, да как же он мог так долго терпеть этот манерный писклявый голос? Но дело, конечно, в другом, напомнила она себе, пытаясь сохранить остатки здравого смысла. Дело в том, что он был уже женат, когда женился на ней!
Было абсолютно ясно, что кукольная Николь даже не подозревала о его тайной деятельности. Она искренне верила во все те сказочки, которые он ей плел, о руководимой им экспортно-импортной компании, о частных деловых поездках за границу. Он регулярно звонил ей, якобы издалека, но никогда не писал. Когда Николь наконец вынуждена была признать очевидное, с ней случилась истерика, и потребовался почти час, чтобы привести ее в чувство.
Натали теперь искренне жалела ее – Николь была не очень умна и весь мир для нее крутился вокруг Антуана. И он, должно быть, любил ее не меньше. Во всяком случае достаточно, чтобы преступным путем обеспечивать ей безбедное и приятное существование; достаточно, чтобы, рискуя свободой, оставаться в городе только для того, чтобы не встревожить жену неожиданным импульсивным желанием свозить ее на Мадейру в непредусмотренный отпуск...
И достаточно, чтобы оставаться совершенно равнодушным ко мне, признала Натали, криво улыбнувшись про себя. Как все это глупо! В то время как она пыталась убедить себя, что любит его, и чувствовала себя виноватой, зная, что это не так, его сердце полностью принадлежало пустоголовой дурочке с розовыми коврами и детским голоском!
Нет, это она, Натали, пустоголовая дурочка, которой очень хотелось бы знать, что на самом деле думает о ней Джек. А тот, казалось, был не в силах оторвать от Николь глаз. Натали тайком наблюдала за ним все то время, что они провели в аккуратном кукольном домике.
В конце концов, здесь нечему удивляться. Такие, как Николь, всегда нравились мужчинам. Женщина-девочка без единой самостоятельной мысли, которой и в голову не придет бросить вызов или уязвить такое ранимое мужское эго. Почему бы Джеку Венделу не попасться на эту удочку? Чем он лучше других представителей сильного пола?
Нет, он не настолько глуп, подумала Натали. Ей всегда казалось, что ему нужно нечто больше... И в ней говорило не только тщеславие, ведь их взаимное физическое влечение было вполне реальным. Может быть, недолговечным, но реальным.
А Антуан... Антуан опять ловко выскользнул из расставленных сетей. Он мог быть где угодно, и теперь потребуется вмешательство Интерпола, чтобы найти его. Нет смысла оставаться в Амьене и ждать, что он опять появится здесь. Значит, завтра они выпишутся из отеля и вернутся в Париж к своим привычным ролям. Они персонажи из совершенно разных пьес, которые случайно сошлись в одном капустнике...
Повернув голову, Натали взглянула на дверь, которая вела в другую половину номера. Половину Джека. Прошлой ночью только совесть удержала ее от того, чтобы поддаться соблазну, только твердая убежденность в том, что нельзя нарушать супружеские клятвы, нельзя прелюбодействовать.
Но теперь выяснилось, что Антуан был двоеженцем, так что в глазах закона их брак недействителен. Нет никакой необходимости в разводе, и ничто не мешает ей сделать эти несколько шагов к двери Джека – ничто, кроме страха перед возможными последствиями...
Но если останется здесь, не будет ли она всю жизнь сожалеть, что упустила шанс? Раздираемая сомнениями Натали несколько минут простояла, едва дыша, чувствуя, как напряжение кольцами свивается у нее в животе. Только одна ночь, сегодняшняя ночь...
Ноги, казалось, сами бесшумно понесли ее по мягкому ковру. Она проскользнула в маленький холл и остановилась, глядя на вторую дверь. Ключ торчал снаружи, однако она, не поворачивая его, постучала, дрожа от сознания огромной значимости того, что собиралась сделать.
Последовало долгое молчание – такое долгое, что Натали уже начала сомневаться, там ли Джек. А может быть, он уже спит? Похоже, это была не самая лучшая идея... Но когда она уже собиралась повернуться и уйти, на другой половине послышался звук шагов, и дверь медленно открылась.
Джек только что вышел из душа. Черные волосы были влажными и завивались колечками вокруг ушей. На нем было только белое полотенце, обернутое вокруг бедер. Она жадно смотрела на Джека, – на крепкие скульптурные мускулы под блестящей от воды кожей, на мощную ширь его груди, покрытой черными курчавыми завитками волос, которые широкой полосой спускались по гладкому, плоскому животу, исчезая под полотенцем...
В карих глазах стоял немой вопрос, но Натали не могла вымолвить ни слова. Во рту пересохло, удары сердца отдавались в ушах, голова кружилась. Однако ей и не потребовалось ничего говорить. Джек взял ее за руку, втянул в комнату и, закрыв дверь, молча заключил в объятия.
Он склонил голову, ища ее губы своими, теплыми и нежными, но в этом движении чувствовался сдерживаемый напор, перед которым – она знала – ей будет трудно устоять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40