Когда Мэг рассказала ей о Мартине и о его намерениях подписать контракт, она решила, что ему больше нет до нее никакого дела, но его теперешнее поведение говорило об обратном.
– Не могу и не буду! – выпалила она. – Все кончено… по крайней мере, так должно быть, после того как ты подпишешь завтра те злополучные бумаги.
– Ага, значит, Мэгги уже принесла на хвосте хорошие новости.
– Д-да. – Но почему-то это не доставило ей радости. – И теперь можно считать наш договор расторгнутым.
Николь не поверила своим глазам, когда он улыбнулся и покачал головой.
– Э, нет, Калипсо, я не дам тебе так просто уйти.
– Но…
Теперь все происходящее совсем выпало из рамок ее понимания. Его поведение было для нее так же непостижимо, как и неожиданно. Ведь она твердо уяснила себе, что не нужна ему.
– Но ты обязан, неужели сложно понять?
– Просто не хочу.
Николь ожидала, что он начнет убеждать ее, может, даже разозлится, однако его ответ оказался пугающе спокойным. «Наверное, вот так же разговаривал Дракула со своими жертвами – именно таким тоном, – боязливо подумала Николь, – очаровывая и вместе с тем гипнотизируя их, чтобы они в трансе не имели возможности сопротивляться. А потом набрасывался и безжалостно убивал…»
– Я же тебе уже говорил, Калипсо, что не желаю конца… ни тогда, ни тем более сейчас. Я хочу тебя…
– Нет!
Она в ярости вскочила и, потеряв равновесие, закачалась. Мартин в мгновение ока оказался рядом и поддержал ее. Прикосновение его пальцев было равносильно ожогу. Он словно выжигал клеймо у нее на теле, как поступали много лет назад с рабами. Николь отшатнулась.
– Нет! – снова сказала она, вырываясь из последних сил, сознавая, что еще миг, и он сломит ее волю.
Вспомнив о бокале, она оглянулась, чтобы куда-нибудь поставить его. Мартин протянул ей руку, и она, решив, что он хочет забрать бокал, на секунду потеряла бдительность…
Да, такие ошибки не прощаются. Слишком поздно до нее дошло, что он задумал. С реакцией змеи в момент нападения он поймал бокал и, не глядя, отбросил его, затем схватил ее за оба запястья, превратив в совершенную пленницу.
– Я хочу тебя, – повторил Мартин таким голосом, что Николь содрогнулась. – Я хочу тебя… и ты хочешь меня… иначе зачем ты здесь?
Только тогда, но уже слишком поздно, Николь вспомнила, как он, сгорая от желания, шептал в темноте на пароме: «Калипсо, приди ко мне ночью – пусть все будет как прежде».
В ужасе, осознав всю нелепость собственного положения, она посмотрела на свой визит его глазами и поняла, какие страсти в нем кипели все то время, пока она мило болтала, выжидая удобного момента поговорить по душам.
– Я никогда не делаю пустых ставок, – сказал Мартин.
Очевидно, он был так уверен в успехе, что даже отбросил за ненадобностью свой основной козырь и дал Стиву и Мэгги возможность вздохнуть спокойно.
А если это лишь его очередная уловка, новый виток силовой игры, чтобы завоевать ее?
Как бы там ни было, рассудила она, Мартин твердо знал, для чего она здесь, и по его же словам терпеливо ждал в предвкушении, давая разгореться своему аппетиту. Подобно тигру, он притворялся праздно-ленивым, хотя внутренне ни на минуту не расслаблялся и выбирал момент для нападения. И, кажется, теперь его час настал…
– Я помню о своем обещании не набрасываться без твоего на то желания, – мягко сказал Мартин с торжествующей улыбкой. – Но, если честно, моя дорогая Калипсо, разве тот факт, что ты здесь, не говорит сам за себя?
Глава 10
– Нет! – Николь решила еще раз попытаться. – Я пришла поговорить!
– Все правильно. – Покровительственно-насмешливая улыбка Мартина не оставляла надежд уладить дело миром. – Мне не меньше тебя нужна моральная подготовка. А потом, мы же не звери и не станем срывать друг с друга одежду прямо с порога. Легкий разговор… бокал вина… – не выпуская Николь из рук, он покосился на осколки на полу и перевел взгляд на ее большие, полные ужаса голубые глаза, – всего лишь дань приличию. А небольшая задержка… – Его голос стал глуше, с чувственной хрипотцой. Он будто завораживал ее. Николь почувствовала, что не может пошевелиться, дрожь пробежала по спине. – Как легкий, очень приятный аперитив пробуждает центр голода… возбуждает аппетит.
Ее поразило, с какой вызывающей циничностью Мартин отзывался об аппетите и голоде. Естественно, что это вовсе не относилось к еде. Он подразумевал совсем иной аппетит – простое животное желание удовлетворить свою нужду. Что ж, теперь нет никаких сомнений, она ему безразлична.
– Но я ничего не могу с собой поделать. В этом платье ты вылитая сирена. Извини, но рядом с тобой мне ужасно трудно сосредоточиться на каких-то вонючих котах и…
– Не смеши!
От волнения у Николь задрожал голос, а непроходящая сухость во рту придала ему предательскую хрипоту, что он, по всей видимости, понял очень однозначно и незамедлительно перешел в наступление.
Мартин не отпускал ее. И пока она разговором тщетно пыталась разрядить накалившуюся атмосферу, он, не теряя времени, стал медленно, кругами водить большим пальцем по ее ладони. Даже от такой невинной ласки у нее защемило в груди, по телу прошла дрожь и, будто отыскав себе пристанище, остановилась на руке. В следующую секунду она как бы перешла в другое измерение, ощутив какую-то удивительную легкость и невесомость. Теперь все сконцентрировалось на крошечной точке их контакта, на нежном, ритмичном поглаживании, вызывающем восторг и путающем мысли. Неимоверным усилием воли Николь отбросила наваждение и предприняла новую попытку перевести все в более спокойное русло.
– Кто не знает, что сирены маленькие, хрупкие существа с длинными светлыми волосами…
Мартин упрямо покачал головой и слегка надавил пальцем на ладонь.
– Ты говоришь о наядах, – мягко поправил он ее и, склонив голову, оказался совсем рядом с лицом Николь, так что она щекой почувствовала его дыхание. Голос Мартина стал совсем тихим и перешел в возбуждающе-чувственный шепот. – Мне видятся сирены высокого роста и с длинными ногами…
Он ласкал ее глазами, и, к своему стыду, Николь поймала себя на том, что, сама того не желая, возбуждается, словно его испытующий взгляд, обретя какую-то физическую основу, возымел над ней власть. Она вдруг почувствовала, как у нее подкашиваются колени. Где-то глубоко-глубоко в ней осталось еще немного разума, который сознавал, в какую беду она попала, и понимал, что надо сейчас обязательно подвигаться, ибо стоять так небезопасно. Однако оказалось, что ее ноги перестали ей подчиняться. В другое время, если бы даже Мартин связал ее по рукам и ногам, она не стала бы большей пленницей – это легкое прикосновение пальца действовало на нее гипнотически.
– Мартин…
Этим окликом она хотела выразить протест, по крайней мере, вкладывала в него такой смысл, но странно, он прозвучал даже для нее самой взволнованно, с придыханием…
– У сирен волосы шелковистые, цвета слоновой кости…
Он скользнул сильными загорелыми пальцами по волосам, вызвав озноб у нее на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Не могу и не буду! – выпалила она. – Все кончено… по крайней мере, так должно быть, после того как ты подпишешь завтра те злополучные бумаги.
– Ага, значит, Мэгги уже принесла на хвосте хорошие новости.
– Д-да. – Но почему-то это не доставило ей радости. – И теперь можно считать наш договор расторгнутым.
Николь не поверила своим глазам, когда он улыбнулся и покачал головой.
– Э, нет, Калипсо, я не дам тебе так просто уйти.
– Но…
Теперь все происходящее совсем выпало из рамок ее понимания. Его поведение было для нее так же непостижимо, как и неожиданно. Ведь она твердо уяснила себе, что не нужна ему.
– Но ты обязан, неужели сложно понять?
– Просто не хочу.
Николь ожидала, что он начнет убеждать ее, может, даже разозлится, однако его ответ оказался пугающе спокойным. «Наверное, вот так же разговаривал Дракула со своими жертвами – именно таким тоном, – боязливо подумала Николь, – очаровывая и вместе с тем гипнотизируя их, чтобы они в трансе не имели возможности сопротивляться. А потом набрасывался и безжалостно убивал…»
– Я же тебе уже говорил, Калипсо, что не желаю конца… ни тогда, ни тем более сейчас. Я хочу тебя…
– Нет!
Она в ярости вскочила и, потеряв равновесие, закачалась. Мартин в мгновение ока оказался рядом и поддержал ее. Прикосновение его пальцев было равносильно ожогу. Он словно выжигал клеймо у нее на теле, как поступали много лет назад с рабами. Николь отшатнулась.
– Нет! – снова сказала она, вырываясь из последних сил, сознавая, что еще миг, и он сломит ее волю.
Вспомнив о бокале, она оглянулась, чтобы куда-нибудь поставить его. Мартин протянул ей руку, и она, решив, что он хочет забрать бокал, на секунду потеряла бдительность…
Да, такие ошибки не прощаются. Слишком поздно до нее дошло, что он задумал. С реакцией змеи в момент нападения он поймал бокал и, не глядя, отбросил его, затем схватил ее за оба запястья, превратив в совершенную пленницу.
– Я хочу тебя, – повторил Мартин таким голосом, что Николь содрогнулась. – Я хочу тебя… и ты хочешь меня… иначе зачем ты здесь?
Только тогда, но уже слишком поздно, Николь вспомнила, как он, сгорая от желания, шептал в темноте на пароме: «Калипсо, приди ко мне ночью – пусть все будет как прежде».
В ужасе, осознав всю нелепость собственного положения, она посмотрела на свой визит его глазами и поняла, какие страсти в нем кипели все то время, пока она мило болтала, выжидая удобного момента поговорить по душам.
– Я никогда не делаю пустых ставок, – сказал Мартин.
Очевидно, он был так уверен в успехе, что даже отбросил за ненадобностью свой основной козырь и дал Стиву и Мэгги возможность вздохнуть спокойно.
А если это лишь его очередная уловка, новый виток силовой игры, чтобы завоевать ее?
Как бы там ни было, рассудила она, Мартин твердо знал, для чего она здесь, и по его же словам терпеливо ждал в предвкушении, давая разгореться своему аппетиту. Подобно тигру, он притворялся праздно-ленивым, хотя внутренне ни на минуту не расслаблялся и выбирал момент для нападения. И, кажется, теперь его час настал…
– Я помню о своем обещании не набрасываться без твоего на то желания, – мягко сказал Мартин с торжествующей улыбкой. – Но, если честно, моя дорогая Калипсо, разве тот факт, что ты здесь, не говорит сам за себя?
Глава 10
– Нет! – Николь решила еще раз попытаться. – Я пришла поговорить!
– Все правильно. – Покровительственно-насмешливая улыбка Мартина не оставляла надежд уладить дело миром. – Мне не меньше тебя нужна моральная подготовка. А потом, мы же не звери и не станем срывать друг с друга одежду прямо с порога. Легкий разговор… бокал вина… – не выпуская Николь из рук, он покосился на осколки на полу и перевел взгляд на ее большие, полные ужаса голубые глаза, – всего лишь дань приличию. А небольшая задержка… – Его голос стал глуше, с чувственной хрипотцой. Он будто завораживал ее. Николь почувствовала, что не может пошевелиться, дрожь пробежала по спине. – Как легкий, очень приятный аперитив пробуждает центр голода… возбуждает аппетит.
Ее поразило, с какой вызывающей циничностью Мартин отзывался об аппетите и голоде. Естественно, что это вовсе не относилось к еде. Он подразумевал совсем иной аппетит – простое животное желание удовлетворить свою нужду. Что ж, теперь нет никаких сомнений, она ему безразлична.
– Но я ничего не могу с собой поделать. В этом платье ты вылитая сирена. Извини, но рядом с тобой мне ужасно трудно сосредоточиться на каких-то вонючих котах и…
– Не смеши!
От волнения у Николь задрожал голос, а непроходящая сухость во рту придала ему предательскую хрипоту, что он, по всей видимости, понял очень однозначно и незамедлительно перешел в наступление.
Мартин не отпускал ее. И пока она разговором тщетно пыталась разрядить накалившуюся атмосферу, он, не теряя времени, стал медленно, кругами водить большим пальцем по ее ладони. Даже от такой невинной ласки у нее защемило в груди, по телу прошла дрожь и, будто отыскав себе пристанище, остановилась на руке. В следующую секунду она как бы перешла в другое измерение, ощутив какую-то удивительную легкость и невесомость. Теперь все сконцентрировалось на крошечной точке их контакта, на нежном, ритмичном поглаживании, вызывающем восторг и путающем мысли. Неимоверным усилием воли Николь отбросила наваждение и предприняла новую попытку перевести все в более спокойное русло.
– Кто не знает, что сирены маленькие, хрупкие существа с длинными светлыми волосами…
Мартин упрямо покачал головой и слегка надавил пальцем на ладонь.
– Ты говоришь о наядах, – мягко поправил он ее и, склонив голову, оказался совсем рядом с лицом Николь, так что она щекой почувствовала его дыхание. Голос Мартина стал совсем тихим и перешел в возбуждающе-чувственный шепот. – Мне видятся сирены высокого роста и с длинными ногами…
Он ласкал ее глазами, и, к своему стыду, Николь поймала себя на том, что, сама того не желая, возбуждается, словно его испытующий взгляд, обретя какую-то физическую основу, возымел над ней власть. Она вдруг почувствовала, как у нее подкашиваются колени. Где-то глубоко-глубоко в ней осталось еще немного разума, который сознавал, в какую беду она попала, и понимал, что надо сейчас обязательно подвигаться, ибо стоять так небезопасно. Однако оказалось, что ее ноги перестали ей подчиняться. В другое время, если бы даже Мартин связал ее по рукам и ногам, она не стала бы большей пленницей – это легкое прикосновение пальца действовало на нее гипнотически.
– Мартин…
Этим окликом она хотела выразить протест, по крайней мере, вкладывала в него такой смысл, но странно, он прозвучал даже для нее самой взволнованно, с придыханием…
– У сирен волосы шелковистые, цвета слоновой кости…
Он скользнул сильными загорелыми пальцами по волосам, вызвав озноб у нее на затылке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36