— Настаивать? — слабо прошептала Лаура.
— Да, сеньорита. Настаивать. Вы подписали контракт в Лондоне, не так ли? С моей тетушкой. Контракт с испытательным сроком в один месяц.
Лаура вспомнила о контракте. Она в свое время обратила на него мало внимания.
— Вы же не заставите меня придерживаться его условий! — пробормотала она недоверчиво.
— Ну конечно, заставлю! Вы останетесь, сеньорита, и мы рассмотрим эту ситуацию снова в конце месяца. — Он подошел к стене у двери и потянул шелковый шнур. — Расслабьтесь. Скоро все пройдет. — Теперь он говорил твердо и высокомерно.
— Но почему вы поступаете так? — воскликнула Лаура. — Всего несколько минут назад вы сказали, что не хотите видеть меня здесь!
— Я и не хочу, — выдавил он. — Однако в Косталоне не так легко найти гувернантку!
Когда Лаура приходила в себя от холодного безразличия его слов, в дверь раздался стук и появилась Лиза.
— Проводи сеньориту Флеминг в ее комнату, — сказал он, возвращаясь к своему столу и перелистывая бумаги, которые там лежали. — Она будет ужинать с семьей, понятно?
— О, но… — начала Лаура, а он продолжил:
— Но сегодня она будет обедать в своей комнате. Сеньорита Флеминг, естественно, устала после своего путешествия, и ей не захочется встречаться с доньей Луизой и другими.
— Хорошо, сеньор. — Лиза вновь кивнула и затем, когда они вышли, закрыла дверь. Лаура прерывисто вздохнула. Лиза в раздумье посмотрела на нее.
— Сеньор не такой страшный, — прошептала она с улыбкой. — Вы к нему привыкнете.
— Я… я надеюсь, — пробормотала Лаура, с чувством облизывая пересохшие губы.
Еда, которую Лиза принесла ей на подносе, была простой, но вкусной: великолепный холодный суп и мясо с рисом, а в завершение что-то вроде фруктового мусса. Лиза принесла также ароматный кофе и свежие фрукты, но Лаура съела очень немного. Желудок ее все еще не перестал сжиматься, а голова гудела от тревожных мыслей.
Она еще не разобралась во всем случившемся. Ее мозг все еще искал какой-то способ, чтобы уехать, но все ее существо стремилось остаться, и именно это тревожило ее больше всего. Она испытывала какую-то боль, думая о Рафаэле Мадралена, и это беспокоило ее. Раз или два во время их беседы ей показалось, что она приближается к человеку, которым он некогда был, но всякий раз он быстро превращался в сурового, чужого, которого она встретила впервые.
Нет, она не питала каких-то надежд относительно его чувства к ней. Конечно, он помнил ее и, возможно, помнил то прекрасное время, когда они были вместе. Возможно, он даже помнил, как занимался с ней любовью.
Сердце ее сжималось. Может быть, именно это и беспокоит ее? Она помнила все слишком хорошо. Она вздохнула: ведь с самого начала знала, что ей не следует связывать себя с мужчиной, подобным ему, но их физически влекло друг к другу. В конце концов, ей было тогда всего девятнадцать, она созрела и жаждала любви. Рафаэль, со своей стороны, проводил несколько месяцев в Англии, работая в посольстве Испании и часто посещая тех, у кого она служила, — семью Вальдес.
С первого раза, когда они встретились, отношения их развивались бурно. Однажды вечером оказалось, что он ждет ее возле многоквартирного дома, где жили Вальдесы, зная, что в этот вечер она свободна и собирается навестить свою тетю в Челмсфорде. Вместо этого он отвез ее в отель возле Ричмонда, расположенный на берегу озера. Там они поужинали, а потом танцевали. Она понимала, что он не тот человек, с которым можно играть, но опасность добавила остроту их связи, и позднее, когда он рассказал, что помолвлен с девушкой, которую знает с детства, она пыталась с ним порвать. Но он сознательно оттягивал момент, когда придется сказать о своей предстоящей женитьбе, а ее чувства уже не подчинялись рассудку.
Спустя некоторое время она уверила себя, что он не может серьезно намереваться жениться на другой женщине, проводя все ночи с ней и страстно занимаясь любовью. Испания, Елена, его жизнь там казались ей такими далекими, и она считала, что для них, когда они вместе, все другое не существует. Так было вплоть до внезапной смерти его отца, когда его вызвали в Испанию, чтобы взять на себя бразды правления своими владениями, и тогда она узнала о его упрямом чувстве долга, и хотя он признавал, что любит ее, он сказал, что намерен жениться на Елене, как это было решена много лет тому назад.
В ночь перед его отъездом между ними произошел ужасный скандал. Она обвиняла его в предательстве, обрывая его, когда он пытался объяснить свои обязательства перед семьей и Еленой. Некоторое время Рафаэль урезонивал ее, грубо сжимая в объятиях и на деле показывая глубину своей страсти. Но это приносило временное успокоение, и когда они оторвались друг от друга, выяснение отношений началось снова. Она не замечала его страданий, не понимала горькой агонии, которую он переживал. Страдал ли он? После беседы, которая у них состоялась сейчас, Лаура в этом усомнилась.
Она беспокойно двигалась, подходила к высоким окнам, смотрела на утес, море. Она вышла на балкон, глубоко дыша, грустно глядя на ночное небо. Все выглядело таким прекрасным. Дом выглядел чудесно, он обладал своего рода величием, которое накапливается веками. Она подумала, свидетелями каких событий, величественных и низких, были его стены за долгие годы. Она думала о предках Рафаэля и о несомненном мавританском влиянии на облик здания. Она думала о том, что в Рафаэле здесь чувствовалось что-то примитивное и мощное, чего не замечалось среди парков и небоскребов Лондона. Возможно, то окружение смягчало его, но здесь все выглядело иначе.
Она вздрогнула. Несмотря на прежнее желание бежать, странное чувство какого-то непротивления судьбе охватывало ее. Разве она, в конце концов, сама этого не хотела? Быть гувернанткой сына Рафаэля? Жить в его доме? Снова видеть его? Прикоснуться к нему?
Она вернулась в комнату за сигаретами. Мысль пришла непрошено и осталась. Прошло пять лет с тех пор, как они расстались, но она помнила укоренившееся в ней ощущение силы его личности, и это ощущение окрепло сегодня. Она была дурой, круглой дурой, но все же в Рафаэле присутствовал особый магнетизм, который побеждал все ее разумные объяснения. Она зажгла сигарету и глубоко затянулась. Нет. Это был только секс и ничего больше. Так она убеждала себя. Конечно, этот мужчина сексуально притягателен. Он высок и худощав, и черноволос, а его твердое и мускулистое тело гладко как шелк. Это она знала, помнила своим телом. Любая женщина нашла бы его привлекательным. И он, как и другие мужчины, считал ее привлекательной, их отношения развились во что-то необъяснимое для них, но на самом деле элементарно простое — животную страсть.
Возможно, она поступила правильно, приехав сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37