– Если это тонкий намек на то, чтобы я выбрал свою собственную спальню, то забудь об этом. Я сплю там, где спишь ты.
Ее сердце учащенно забилось.
– Так что делай свой выбор, – предложил он.
Ее щеки запылали. Другие части тела тоже.
– В другой раз, – нервно произнесла она и начала отступать, потому что Лука начал медленно подкрадываться к ней.
– Но ты выглядишь уставшей.
– Ничего подобного, – отрицала Шеннон. Отступая, она уперлась в кровать и тут же всполошилась: ведь ей надо вести себя осторожно.
– Тебе необходим регулярный отдых. Это сказал наш добрый доктор.
– Но не такой, какой ты имеешь в виду, – засмеялась Шеннон. – Не смей! – запротестовала она, когда его рука потянулась к галстуку.
Но он посмел. Еще один шаг, и он остановился прямо напротив нее. Галстук упал, пиджак приземлился рядом на полированном деревянном полу. Теперь у Шеннон был выбор. Она могла сопротивляться или же сдаться на волю победителя.
Темные глаза Луки запылали, когда он начал расстегивать пуговицы на своей рубашке. Взгляд Шеннон впился в его загорелую мускулистую грудь. Шеннон заморгала, сердце ее учащенно забилось. Тепло, исходившее от Луки, и его умопомрачительный запах ударили ей в голову.
– Ты собираешься заняться этим прямо здесь, не так ли? – пробормотала она с осуждением.
– Конечно. Это самая лучшая комната. Ты разденешься сама или хочешь, чтобы я это сделал?
Все еще разрываясь между желанием немедленно отдаться ему и сомнением, стоит ли это делать без сопротивления, Шеннон несколько долгих секунд оттягивала этот момент. Приняв наконец решение, она улыбнулась и возбужденно прошептала:
– Ты меня соблазняешь, дорогой…
С дразнящей медлительностью Лука снимал с себя одежду, не сводя с нее горящих глаз. Они занимались любовью до самого вечера, а затем заснули в объятьях друг друга. Впоследствии каждую ночь они проводили вместе на этой огромной кровати с балдахином, в той же самой спальне, окна которой выходили на покатые Тосканские холмы.
Розу наконец-то выписали из больницы. Сначала Шеннон по-настоящему растерялась, когда поняла, какая ответственность легла на ее плечи, ведь это крохотное любимое существо полностью зависело от нее. Мария оказалась неоценимой помощницей. Шеннон добросовестно училась быть матерью. Понадобилось несколько недель, чтобы она почувствовала себя уверенно.
По утрам Шеннон работала в своем кабинете.
День она целиком посвящала Розе. Без Анджело Луке приходилось трудиться за двоих, но время завтрака строго принадлежало Розе. И как бы он ни был занят, Лука по-прежнему каждый вечер приходил домой, чтобы поужинать с Шеннон и, конечно же, присоединиться к ней в кровати с балдахином.
Шеннон с такой легкостью вынашивала ребенка, что все удивлялись. Она радовалась своей новой жизни, и это было видно по тому, как сияло ее лицо. Мама Луки была так счастлива, когда узнала, что они переехали в ее старый дом, что практически жила с ними. Она привязалась к Розе и, как подозревала Шеннон, успокаивала свое горе от потери сына, переключившись на любовь к его маленькой дочке. София стала наставницей Шеннон во всем, что касалось ребенка. Рената продолжала держаться в стороне, но со временем даже она изменила свое отношение к Шеннон и снова сблизилась с ней.
Все было чересчур идеально как спокойствие после ужасного шторма. Казалось, вся семья решила сплотиться, чтобы помочь той новой жизни, которую строили Шеннон и Лука, протекать настолько гладко, насколько это возможно. Шеннон была счастлива. Она чувствовала себя здоровой, бодрой и спокойной, ничто не могло выбить ее из колеи. Она даже пару раз посещала Лондон, чтобы проконсультироваться с клиентами. Правда, летала она туда на роскошном частном самолете Луки вместе с Розой и Марией, потому что наотрез отказалась расставаться с ребенком, да и Фредо находился рядом, чтобы отвезти ее туда, куда ей было необходимо.
Словом, Шеннон работала, играла с Розой, занималась любовью с Лукой. И было только одно крошечное облачко на ее солнечном горизонте:
Лука ни разу не сказал, что любит ее. Хотя в его глазах Шеннон видела любовь, но он никогда не произносил это слово вслух. Поэтому она тоже не поднимала тему любви, но в душе надеялась, что Лука и так все понимает. Когда-нибудь мы станем настолько близки, что признаемся друг другу в своих чувствах, убеждала она себя. Я умею быть терпеливой. И не надо гневить судьбу мою жизнь можно с полным основанием назвать идеальной.
Шеннон чувствовала, как растет ребенок у нее внутри; она никогда не ощущала себя такой женственной. Она любила свой дом, свою семью, и это было видно невооруженным глазом: Шеннон излучала удовлетворение и счастье.
В августе нахлынула жара. Флоренция плавилась под палящими солнечными лучами. Улицы были полны праздношатающихся туристов, зато коренные флорентийцы сочли за благо воспользоваться очередным отпуском, чтобы сбежать из душного города.
Лука тоже решил работать дома, а не мучиться от жары в городском офисе. Шеннон была уже на восьмом месяце беременности и выглядела настолько прекрасно, что у него сердце сжималось каждый раз, когда он глядел на нее. Роза тоже расцвела, показывая всем свою собственную маленькую индивидуальность. Совсем недавно она поняла, как можно ползать, и теперь устраивала маленькие погромы везде, куда могла добраться.
Вот и сейчас малышка решила проявить характер. Лука улыбнулся, устраиваясь в кресле возле двери на террасу, выходящую в сад. Пять минут назад он сменил домашние шорты и свободную майку на костюм, потому что у него была назначена встреча во Флоренции, а это означало, что ему предстоит терпеть несносную жару, иссушавшую город. Луке не хотелось ехать. Он бы с радостью предпочел остаться дома и наблюдать, как девочка борется за свою свободу с Шеннон.
В белом облегающем платье, подчеркивающем ее беременность, Шеннон выглядела изумительно. Она крепко держала Розу за лямки розового комбинезончика, настаивая на спокойном отдыхе в тени под зонтиком. Но у Розы появилась идея получше. Она заметила пушистого котенка и была явно настроена преследовать его.
– Нет, Роза, нет, – твердо произнесла Шеннон. Слишком жарко, ты должна…
Девочка вырвалась на свободу. Шеннон резко рванулась за ней, и вдруг с ней что-то произошло.
Лука увидел, как она на секунду замерла, словно статуя, затем громко вскрикнула. Ее лицо исказилось, и она упала на землю, корчась от боли.
У Луки сердце ушло в пятки. В мгновение ока он пересек террасу, побежал по траве и рухнул на колени возле Шеннон.
– Что случилось?! Что? – закричал он, опустив руку на ее согнутую спину.
– Больно, – выдохнула Шеннон, но тут новый приступ скрутил ее, и выдох перешел в пронзительный крик, разрезавший жаркий, полный солнечного света воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34