Даже когда он купается, вокруг стоят, поди, два десятка человек, готовых подать ему одежду». «Интересно, — заметил Жаим, в первый раз выказавший признаки интереса к разговору, — что происходит, когда он хочет трахаться?» «Все слуги выходят», — невозмутимо ответила Грейвинг. «И подглядывают со скрытых камер», — добавил Локри).
— Пять минут, — объявила, выходя, Вийя.
Поскольку Вийя, будучи темпатом, и так знала, что Марим все это время была там, та и не думала прятаться.
— Тебе тоже есть чем заняться, — только и сказала капитан, проходя мимо нее.
Насколько знала Марим, с тех пор Вийя не разговаривала с Крисархом ни разу. Прошло уже три дня, на протяжении которых Школяра отдали в полное и безраздельное распоряжение Монтрозу, а Аркад переходил из рук в руки, выполняя полезную и бесполезную грязную работу.
Марим неутомимо подглядывала за ним, но издалека. Она видела, как Жаим посылал Брендона под кожухи главных двигателей проверить волноводы и разъемы кабелей; она видела, как молодой Ивард, краснея и запинаясь, просвещает Крисарха по части распаковки контейнеров с припасами. Даже Локри, и тот получил его под свое начало один раз, хотя вообще-то он отчаянно старался избегать обоих пассажиров. Брендону пришлось ползать под всеми пультами на мостике с тестером в руках, а Локри тем временем, позевывая, щелкал тумблерами на своем пульте связи.
Первые два дня Брендон не произнес ни одного невежливого или вообще раздраженного слова, хотя у него наверняка болели все до единого мускулы и кости. Когда его вахта подошла к концу, он отправился прямо в свою каюту и уснул.
Марим подняла голову.
— Он выдраил весь корабль, — сказала она. — И не хныкал ни капельки. Интересно, что еще такого выдумает Вийя? Такой вредной она никогда не была.
— И вовсе не вредная, — фыркнула Грейвинг.
— Тогда чего же она хочет? — тихим голосом спросил Жаим. — Что удовольствия, если он делает все, что мы ему приказываем, и даже не говорит как богатей.
Голубые глаза Грейвинг остановились на Локри, и она пожала плечами:
— Думай сам.
Жаим тряхнул головой, и колокольцы-талисманы, заплетенные в его волосы, негромко зазвенели.
— Пойду прослежу за тем, как он начнет, — сказал он и вышел.
Локри тоже встал, посмотрев на двух женщин.
— Моя вахта, — сообщил он.
Грейвинг пересела в кресло, из которого он только что поднялся — её коренастая фигура казалась еще короче по контрасту с изящной, стройной фигурой Локри. Она охватила обеими руками чашку горячего кафа; раненый локоть она продолжала прижимать к себе.
Марим прикидывала, как бы ей лучше выудить из нее информацию. Грейвинг была одним из лучших спецов по слежению в Братстве, а может, и за его пределами. Ходили слухи, что три рифтхавенских синдиката пытались нанять её прежде, чем Хрим сделал попытку заполучить её к себе на службу более решительными средствами. Каким-то образом ей стало известно, что его маленький убийца-темпат собирается похитить ее, и она бежала.
Вийя говорила, что она не темпат, и все же она обладала несравненной способностью вынюхивать следы кораблей и наперед просчитывать бой, что не только много раз спасало их, но и принесло им неплохое состояние. «Если бы Грейвинг не была в тот день на запасной базе, Маркхем мог бы остаться в живых», — подумала Марим, глядя на её нездорово белое, веснушчатое лицо.
Грейвинг и её младший брат Ивард были некрасивы — пережитки тех давних времен, когда у людей была бледная, тонкая кожа и постоянные проблемы со зрением. Зато оба отличались талантами в других областях.
Помимо способности угадывать поведение кораблей, Грейвинг неплохо умела видеть людей насквозь. Правда, она далеко не всегда делилась с другими тем, что увидела.
Марим уселась прямо напротив нее и улыбнулась:
— Локри ненавидит знать.
— Я тоже. Иногда, — неожиданно призналась Грейвинг.
— Но ты ведь не думаешь, что Вийя — тоже? — не отставала Марим. — Или, может, ей кажется забавным то, что Аркад драит кожух двигателя?
Грейвинг пожала плечами:
— Так считает Локри. И пусть его считает. Хоть это и не так.
— Тогда зачем ей это?
Грейвинг прищурилась, изогнув губы:
— Ты ничего не заметила, когда водила их по кораблю?
— Заметила? Ну, Школяр держался так, будто от нас воняет, а Аркад пялил свои глаза повсюду так, словно чего-то не хватало. Слуг, наверное.
— Маркхема, пустая твоя башка, — сказала Грейвинг. — Это до него доходило, шаг за шагом. Не могло не дойти. Видно же было, он узнал вкус Маркхема — тот же перестроил весь корабль, когда стал капитаном, помнишь?
Марим разинула рот:
— Хо! Об этом я и не подумала. Ну да, он даже запахи тианьги поменял.
Грейвинг развалилась в кресле, и губы её изогнулись в легкой улыбке.
— Теперь он знает корабль Маркхема, — сказала она. — Теперь-то, когда он полазил по его потрохам, он больше не будет для него святыней.
— Святыней! — со смехом повторила Марим. — Грейвинг, ты совсем с ума свихнулась!
Грейвинг встала.
— Тебе и свихнуться-то не с чего, Марим, — почти беззвучно рассмеялась она и вышла.
* * *
На камбузе в это время Осри вытер нос, свирепо нахмурился и продолжил резать лук:
— Черт бы побрал этих рифтеров, — бормотал он себе под нос с каждым ударом ножа, — и четырежды побрал этого проклятого светом грубияна Монтроза!
Рука его двигалась с нарастающей яростью до тех пор, пока тихий, мягкий голос не напугал его до такой степени, что он едва не добавил к кучке нарезанного лука четыре собственных пальца.
— Ровными движениями, Школяр, ровными движениями. Комки в этом блюде непозволительны. Если от тебя и дальше будет не больше толку, боюсь, мне придется просить капитана отправить тебя в шлюз. Я один работаю быстрее и спокойнее.
У Осри чесались руки бросить нож в старого монстра, но вместо этого он заставил свои губы подтвердить полученное приказание, а руки — резать ровнее.
Он лелеял картину ножа, летящего в бородатую физиономию Монтроза. Вот было бы здорово увидеть того напуганным... нет, черта с два он испугается, с горечью осознал Осри. Такой рифтер — убийца и вор — скорее всего перехватит летящий нож в воздухе за рукоятку, аккуратно положит его на стол и пошлет Осри еще раз оттирать полы и стены. И если он откажется...
Осри даже зажмурился при воспоминании о той взбучке, которую Монтроз устроил ему в ту незабываемую первую вахту. Здоровяк без малейшего усилия ухватил обе руки Осри одной здоровенной клешней, а потом — приятельски прижав к груди в чем-то напоминающем объятия бронзового памятника, — сообщил ему, что — как бы лично он ни ненавидел насилие в любой форме — хорошая трепка будет «пользительна для твоей души».
Означенная клешня Монтроза теперь выглядела и вовсе неестественно, помешивая маленькой ложечкой соус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Пять минут, — объявила, выходя, Вийя.
Поскольку Вийя, будучи темпатом, и так знала, что Марим все это время была там, та и не думала прятаться.
— Тебе тоже есть чем заняться, — только и сказала капитан, проходя мимо нее.
Насколько знала Марим, с тех пор Вийя не разговаривала с Крисархом ни разу. Прошло уже три дня, на протяжении которых Школяра отдали в полное и безраздельное распоряжение Монтрозу, а Аркад переходил из рук в руки, выполняя полезную и бесполезную грязную работу.
Марим неутомимо подглядывала за ним, но издалека. Она видела, как Жаим посылал Брендона под кожухи главных двигателей проверить волноводы и разъемы кабелей; она видела, как молодой Ивард, краснея и запинаясь, просвещает Крисарха по части распаковки контейнеров с припасами. Даже Локри, и тот получил его под свое начало один раз, хотя вообще-то он отчаянно старался избегать обоих пассажиров. Брендону пришлось ползать под всеми пультами на мостике с тестером в руках, а Локри тем временем, позевывая, щелкал тумблерами на своем пульте связи.
Первые два дня Брендон не произнес ни одного невежливого или вообще раздраженного слова, хотя у него наверняка болели все до единого мускулы и кости. Когда его вахта подошла к концу, он отправился прямо в свою каюту и уснул.
Марим подняла голову.
— Он выдраил весь корабль, — сказала она. — И не хныкал ни капельки. Интересно, что еще такого выдумает Вийя? Такой вредной она никогда не была.
— И вовсе не вредная, — фыркнула Грейвинг.
— Тогда чего же она хочет? — тихим голосом спросил Жаим. — Что удовольствия, если он делает все, что мы ему приказываем, и даже не говорит как богатей.
Голубые глаза Грейвинг остановились на Локри, и она пожала плечами:
— Думай сам.
Жаим тряхнул головой, и колокольцы-талисманы, заплетенные в его волосы, негромко зазвенели.
— Пойду прослежу за тем, как он начнет, — сказал он и вышел.
Локри тоже встал, посмотрев на двух женщин.
— Моя вахта, — сообщил он.
Грейвинг пересела в кресло, из которого он только что поднялся — её коренастая фигура казалась еще короче по контрасту с изящной, стройной фигурой Локри. Она охватила обеими руками чашку горячего кафа; раненый локоть она продолжала прижимать к себе.
Марим прикидывала, как бы ей лучше выудить из нее информацию. Грейвинг была одним из лучших спецов по слежению в Братстве, а может, и за его пределами. Ходили слухи, что три рифтхавенских синдиката пытались нанять её прежде, чем Хрим сделал попытку заполучить её к себе на службу более решительными средствами. Каким-то образом ей стало известно, что его маленький убийца-темпат собирается похитить ее, и она бежала.
Вийя говорила, что она не темпат, и все же она обладала несравненной способностью вынюхивать следы кораблей и наперед просчитывать бой, что не только много раз спасало их, но и принесло им неплохое состояние. «Если бы Грейвинг не была в тот день на запасной базе, Маркхем мог бы остаться в живых», — подумала Марим, глядя на её нездорово белое, веснушчатое лицо.
Грейвинг и её младший брат Ивард были некрасивы — пережитки тех давних времен, когда у людей была бледная, тонкая кожа и постоянные проблемы со зрением. Зато оба отличались талантами в других областях.
Помимо способности угадывать поведение кораблей, Грейвинг неплохо умела видеть людей насквозь. Правда, она далеко не всегда делилась с другими тем, что увидела.
Марим уселась прямо напротив нее и улыбнулась:
— Локри ненавидит знать.
— Я тоже. Иногда, — неожиданно призналась Грейвинг.
— Но ты ведь не думаешь, что Вийя — тоже? — не отставала Марим. — Или, может, ей кажется забавным то, что Аркад драит кожух двигателя?
Грейвинг пожала плечами:
— Так считает Локри. И пусть его считает. Хоть это и не так.
— Тогда зачем ей это?
Грейвинг прищурилась, изогнув губы:
— Ты ничего не заметила, когда водила их по кораблю?
— Заметила? Ну, Школяр держался так, будто от нас воняет, а Аркад пялил свои глаза повсюду так, словно чего-то не хватало. Слуг, наверное.
— Маркхема, пустая твоя башка, — сказала Грейвинг. — Это до него доходило, шаг за шагом. Не могло не дойти. Видно же было, он узнал вкус Маркхема — тот же перестроил весь корабль, когда стал капитаном, помнишь?
Марим разинула рот:
— Хо! Об этом я и не подумала. Ну да, он даже запахи тианьги поменял.
Грейвинг развалилась в кресле, и губы её изогнулись в легкой улыбке.
— Теперь он знает корабль Маркхема, — сказала она. — Теперь-то, когда он полазил по его потрохам, он больше не будет для него святыней.
— Святыней! — со смехом повторила Марим. — Грейвинг, ты совсем с ума свихнулась!
Грейвинг встала.
— Тебе и свихнуться-то не с чего, Марим, — почти беззвучно рассмеялась она и вышла.
* * *
На камбузе в это время Осри вытер нос, свирепо нахмурился и продолжил резать лук:
— Черт бы побрал этих рифтеров, — бормотал он себе под нос с каждым ударом ножа, — и четырежды побрал этого проклятого светом грубияна Монтроза!
Рука его двигалась с нарастающей яростью до тех пор, пока тихий, мягкий голос не напугал его до такой степени, что он едва не добавил к кучке нарезанного лука четыре собственных пальца.
— Ровными движениями, Школяр, ровными движениями. Комки в этом блюде непозволительны. Если от тебя и дальше будет не больше толку, боюсь, мне придется просить капитана отправить тебя в шлюз. Я один работаю быстрее и спокойнее.
У Осри чесались руки бросить нож в старого монстра, но вместо этого он заставил свои губы подтвердить полученное приказание, а руки — резать ровнее.
Он лелеял картину ножа, летящего в бородатую физиономию Монтроза. Вот было бы здорово увидеть того напуганным... нет, черта с два он испугается, с горечью осознал Осри. Такой рифтер — убийца и вор — скорее всего перехватит летящий нож в воздухе за рукоятку, аккуратно положит его на стол и пошлет Осри еще раз оттирать полы и стены. И если он откажется...
Осри даже зажмурился при воспоминании о той взбучке, которую Монтроз устроил ему в ту незабываемую первую вахту. Здоровяк без малейшего усилия ухватил обе руки Осри одной здоровенной клешней, а потом — приятельски прижав к груди в чем-то напоминающем объятия бронзового памятника, — сообщил ему, что — как бы лично он ни ненавидел насилие в любой форме — хорошая трепка будет «пользительна для твоей души».
Означенная клешня Монтроза теперь выглядела и вовсе неестественно, помешивая маленькой ложечкой соус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119