В этот момент во дворце заулюлюкали все системы тревоги. Коммодор понял, что произошло что-то непредвиденное, раз не удалось избежать включения сигнализации. Джорд Маоган, не раздумывая, со всех ног устремился к апартаментам Ноосики. У него еще оставалась надежда заполучить пульсатор, и возможно, воспринять новые инструкции.
Глава седьмая
Своими размерами и мощью Орвел заметно выделялся в стае урвалов, которые во влажной полутьме подвала, пронизанной тяжелыми животными запахами, начали понемногу терять терпение. Где клыками, а где ударами лапой или крепким толчком плеча главарю удавалось, однако, не допускать свары и навязывать свою волю.
Богатый уголовный опыт помог ему высчитать, что наиболее подходящий момент для нападения на трибуны наступит тогда, когда урвалы, возбужденные запахом свежей крови, который давали им почуять сторожа-автоматы, будут полны пьянящего стремления к убийству просто ради убийства. Но время шло, и становилось все труднее и труднее удерживать этих отвратительных тварей от грызни между собой.
Глухо и угрожающе заворчав, один из урвалов вдруг неожиданно бросился на Орвела. Именно он раньше возглавлял эту стаю и до сих пор не смог смириться с появлением нового лидера. Застигнутый врасплох Орвел покачнулся от резкого удара. Три ряда острейших зубов впились ему в бок, в то время как остальные, быстро продвигаясь вдоль ребер, подбирались к яремной вене. Бывший главарь бандитов, еще не до конца освоил искусство владения новым телом, но его более развитый мозг тут же разгадал замысел противника. Тот прибегнул к изощренному боевому приему, прекрасно отвечавшему морфологическим особенностям этих чудовищных животных. Поэтому Орвел резко отпрянул всем телом, вырвавшись из капкана сжатых челюстей противника и сумев избежать смертельно опасного продвижения второго ряда клыков к своему горлу.
Запах свежей крови из ран Орвела ударил в нос другим урвалам, которые мгновенно окружили сошедшихся в поединке. Их ноздри трепетно раздувались, но они не вмешивались. Лишь время от времени раздавалось глухое ворчание.
Сбитый с толку противник Орвела отступил в тень. Используя свое преимущество — более длинные лапы — Орвел нанес сокрушительный удар по заднему глазу соперника. Тот взвыл и зашатался. И в тот же миг стремительным броском сжавшегося в комок тела Орвел врезался в него с такой силой, что сбил с ног и отбросил за пределы круга урвалов-зрителей.
Орвел был вполне удовлетворен. Он уже набрался опыта в шкуре урвала и понял, что законы этой стаи мало чем отличались от тех нравов, что царили в среде уголовников, а уж с теми-то он управляться умел. И преподанный противнику урок немедленно дал результаты: тот, понурившись и признав поражение, ковыляя, исчез среди притихших сородичей. Горящими в полутьме глазами Орвел с вызовом обвел зачарованно уставившихся на него урвалов. Потом издал хриплый властный рык, и укрощенная стая дружно вытянулась вдоль решеток.
Сквозь прутья заграждения Орвел отчетливо различал зеленоватый отблеск гипно, свет от которых проникал в длинный коридор, соединявший место содержания зверей с ареной. Последовала яркая вспышка, и решетка стала открываться. Но в тот же момент свет неожиданно погас и начавшееся было движение решетки мгновенно прекратилось. Разъяренный Орвел вцепился в прутья и принялся их трясти. Его сил явно не хватало, и он повернулся к своим сородичам. Те поняли призыв вожака и, взвизгивая от возбуждения, бросились на помощь.
Под бешеным напором их мощных тел, удесятеренным нетерпением и жаждой боя, прутья погнулись, а через некоторое время с шумом сорвались с петель и сами решетки. Сухо треснули лопнувшие стальные крепления, и заграждение повалилось на пол.
Взвыв от восторга, стая выскочила на слабо освещенную арену. Орвел несколько опешил от резкого перехода из сумрака подземелья на открытое пространство, но через секунду бросился выискивать своего смертельного врага — Стаффа Логана — и его канексов. Но на боевом поле никого не было.
С трибун доносился смутный гул, но Орвела захлестнула такая дикая злоба, что он даже не подумал поднять глаза и посмотреть, чем это вызвано. Он знал, что Стаффа должны были выпускать из коридора, расположенного по соседству. Туда-то он и устремился во главе стаи. Орвел каким-то шестым чувством узнал своего недруга, несмотря на его необычную внешность, и рванулся к нему.
Канекс выглядел намного изящнее, чем урвал, был гораздо стройнее, а его извилистая шея наносила с размаху очень опасные удары. Два раза подряд Орвел чувствовал, как грозные зубы противника клацали буквально рядом с его шеей, но урвала обуяла такая слепая ненависть, что его силы словно удвоились. В мощном броске он повис на канексе и, не обращал внимания на укусы, обхватил его обручем своих волосатых лапищ. Сжимая Стаффа в смертельных объятиях, Орвел упорно тянулся к затылку, чтобы впиться в него клыками.
Дважды запыхавшийся канекс вырывался, но с третьего захода, воспользовавшись тем, что Стафф, не зная о его третьем глазе, ринулся на него сзади, Орвел в великолепном прыжке взлетел вверх и опустился на спину врага. Канекс не успел даже обернуться, как Орвел мощным ударом лапы раскроил ему череп. Агонизируя, канекс рухнул.
С трудом переводя дыхание, Орвел медленно поднялся. Три глаза давали ему панорамный обзор, и он, воспользовавшись этим, бросил взгляд на трибуны. Там стоял невообразимый гвалт. Думая, что это приветствуют его, Орвела, победу, урвал чуть не склонил в поклоне свое безобразное волосатое туловище, но что-то его насторожило. Слепая ярость боя уступила место более трезвому восприятию действительности. Повсюду валялись лишь трупы канексов, а урвалы, охваченные безумной тягой к убийству, проскочили все охранительные кордоны и метнулись на трибуны, остервенело набросившись на зрителей. Орвел с изумлением понял, что весь этот невообразимый шум был вызван именно всплеском всеобщего ужаса. Понатыканные повсюду зеленые полосы гипно почему-то погасли, а силовые поля не действовали. На официальной трибуне не было никого, а со стороны города в небо поднимались громадные столбы черного дыма, скучиваясь в тяжелые облака. Где-то невдалеке от цирка грохнул мощный взрыв. Всеобщая паника достигла предела. Ничего не понимавший Орвел устремился к официальным трибунам, расположенным в самой высокой точке цирка, надеясь увидеть оттуда общую картину и выяснить, что же случилось. Судя по всему, в западной части города произошла какая-то грандиозная катастрофа, поскольку небо потемнело до такой степени, что даже при дневном свете не было видно трибун. Наконец, задыхаясь и изнемогая, урвал добрался до намеченной точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Глава седьмая
Своими размерами и мощью Орвел заметно выделялся в стае урвалов, которые во влажной полутьме подвала, пронизанной тяжелыми животными запахами, начали понемногу терять терпение. Где клыками, а где ударами лапой или крепким толчком плеча главарю удавалось, однако, не допускать свары и навязывать свою волю.
Богатый уголовный опыт помог ему высчитать, что наиболее подходящий момент для нападения на трибуны наступит тогда, когда урвалы, возбужденные запахом свежей крови, который давали им почуять сторожа-автоматы, будут полны пьянящего стремления к убийству просто ради убийства. Но время шло, и становилось все труднее и труднее удерживать этих отвратительных тварей от грызни между собой.
Глухо и угрожающе заворчав, один из урвалов вдруг неожиданно бросился на Орвела. Именно он раньше возглавлял эту стаю и до сих пор не смог смириться с появлением нового лидера. Застигнутый врасплох Орвел покачнулся от резкого удара. Три ряда острейших зубов впились ему в бок, в то время как остальные, быстро продвигаясь вдоль ребер, подбирались к яремной вене. Бывший главарь бандитов, еще не до конца освоил искусство владения новым телом, но его более развитый мозг тут же разгадал замысел противника. Тот прибегнул к изощренному боевому приему, прекрасно отвечавшему морфологическим особенностям этих чудовищных животных. Поэтому Орвел резко отпрянул всем телом, вырвавшись из капкана сжатых челюстей противника и сумев избежать смертельно опасного продвижения второго ряда клыков к своему горлу.
Запах свежей крови из ран Орвела ударил в нос другим урвалам, которые мгновенно окружили сошедшихся в поединке. Их ноздри трепетно раздувались, но они не вмешивались. Лишь время от времени раздавалось глухое ворчание.
Сбитый с толку противник Орвела отступил в тень. Используя свое преимущество — более длинные лапы — Орвел нанес сокрушительный удар по заднему глазу соперника. Тот взвыл и зашатался. И в тот же миг стремительным броском сжавшегося в комок тела Орвел врезался в него с такой силой, что сбил с ног и отбросил за пределы круга урвалов-зрителей.
Орвел был вполне удовлетворен. Он уже набрался опыта в шкуре урвала и понял, что законы этой стаи мало чем отличались от тех нравов, что царили в среде уголовников, а уж с теми-то он управляться умел. И преподанный противнику урок немедленно дал результаты: тот, понурившись и признав поражение, ковыляя, исчез среди притихших сородичей. Горящими в полутьме глазами Орвел с вызовом обвел зачарованно уставившихся на него урвалов. Потом издал хриплый властный рык, и укрощенная стая дружно вытянулась вдоль решеток.
Сквозь прутья заграждения Орвел отчетливо различал зеленоватый отблеск гипно, свет от которых проникал в длинный коридор, соединявший место содержания зверей с ареной. Последовала яркая вспышка, и решетка стала открываться. Но в тот же момент свет неожиданно погас и начавшееся было движение решетки мгновенно прекратилось. Разъяренный Орвел вцепился в прутья и принялся их трясти. Его сил явно не хватало, и он повернулся к своим сородичам. Те поняли призыв вожака и, взвизгивая от возбуждения, бросились на помощь.
Под бешеным напором их мощных тел, удесятеренным нетерпением и жаждой боя, прутья погнулись, а через некоторое время с шумом сорвались с петель и сами решетки. Сухо треснули лопнувшие стальные крепления, и заграждение повалилось на пол.
Взвыв от восторга, стая выскочила на слабо освещенную арену. Орвел несколько опешил от резкого перехода из сумрака подземелья на открытое пространство, но через секунду бросился выискивать своего смертельного врага — Стаффа Логана — и его канексов. Но на боевом поле никого не было.
С трибун доносился смутный гул, но Орвела захлестнула такая дикая злоба, что он даже не подумал поднять глаза и посмотреть, чем это вызвано. Он знал, что Стаффа должны были выпускать из коридора, расположенного по соседству. Туда-то он и устремился во главе стаи. Орвел каким-то шестым чувством узнал своего недруга, несмотря на его необычную внешность, и рванулся к нему.
Канекс выглядел намного изящнее, чем урвал, был гораздо стройнее, а его извилистая шея наносила с размаху очень опасные удары. Два раза подряд Орвел чувствовал, как грозные зубы противника клацали буквально рядом с его шеей, но урвала обуяла такая слепая ненависть, что его силы словно удвоились. В мощном броске он повис на канексе и, не обращал внимания на укусы, обхватил его обручем своих волосатых лапищ. Сжимая Стаффа в смертельных объятиях, Орвел упорно тянулся к затылку, чтобы впиться в него клыками.
Дважды запыхавшийся канекс вырывался, но с третьего захода, воспользовавшись тем, что Стафф, не зная о его третьем глазе, ринулся на него сзади, Орвел в великолепном прыжке взлетел вверх и опустился на спину врага. Канекс не успел даже обернуться, как Орвел мощным ударом лапы раскроил ему череп. Агонизируя, канекс рухнул.
С трудом переводя дыхание, Орвел медленно поднялся. Три глаза давали ему панорамный обзор, и он, воспользовавшись этим, бросил взгляд на трибуны. Там стоял невообразимый гвалт. Думая, что это приветствуют его, Орвела, победу, урвал чуть не склонил в поклоне свое безобразное волосатое туловище, но что-то его насторожило. Слепая ярость боя уступила место более трезвому восприятию действительности. Повсюду валялись лишь трупы канексов, а урвалы, охваченные безумной тягой к убийству, проскочили все охранительные кордоны и метнулись на трибуны, остервенело набросившись на зрителей. Орвел с изумлением понял, что весь этот невообразимый шум был вызван именно всплеском всеобщего ужаса. Понатыканные повсюду зеленые полосы гипно почему-то погасли, а силовые поля не действовали. На официальной трибуне не было никого, а со стороны города в небо поднимались громадные столбы черного дыма, скучиваясь в тяжелые облака. Где-то невдалеке от цирка грохнул мощный взрыв. Всеобщая паника достигла предела. Ничего не понимавший Орвел устремился к официальным трибунам, расположенным в самой высокой точке цирка, надеясь увидеть оттуда общую картину и выяснить, что же случилось. Судя по всему, в западной части города произошла какая-то грандиозная катастрофа, поскольку небо потемнело до такой степени, что даже при дневном свете не было видно трибун. Наконец, задыхаясь и изнемогая, урвал добрался до намеченной точки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46