о земном дне, о весне, о зеленых холмах Земли. Ведь это всего лишь ребенок, подумайте о его матери, что осталась дома. Вот видите, ему легче, его дыхание становится ровным. А теперь перейдем к другому, к тому, у которого оторвана рука. И вон к тому…
Айрт как будто в полузабытьи двигался меж рядами раненых на полу, и хрипы стихали, крики становились редкими. Но этот второй голос стал слабее и не таким уверенным. Он еще вибрировал у него в ушах, как еле слышная музыка. Он остановился и спросил:
— Вам от этого плохо, да?
Пауза. А потом:
— Да. Это ужасно. Я никогда еще не брала на себя столько.
— Сделаем передышку?
— Это необходимо, — сказал голос со стыдливым облегчением. — В таком состоянии я бессильна. К тому же… ваш экипаж беспокоится.
Айрт обернулся и увидел безграничное удивление на лицах своих людей. Ну, конечно, это было невероятное зрелище: их капитан-корсар, покрытый кровью, с потрескавшимися губами, голос которого еще не успел принять обычное звучание после команд и угроз, вел себя как обычный лекарь! Сам он испытывал огромное желание остаться наедине с голосом. Он оставил раненых на попечение Жака и закрылся в помещении командного поста. Незнакомка молчала, но он чувствовал ее присутствие, успокаивающее и близкое. И вдруг до него дошло: если ему удавалось не свалиться с ног от переутомления, то это потому, что она была рядом во время битвы.
Он спросил:
— Кто вы?
— Мутантка.
— Но мутанты — чудовища… выродки! А вы такая добрая…
— Я не добрая, — возразил холодно голос. — Просто чувствительная. Я ненавижу страдание. При условии, что мутации являются попросту совершенствованием приобретенных наследственных свойств, мы можем эволюционировать как в сторону добра, так и в сторону зла.
— Вы излечиваете…
— Нет. Я беру на себя страдания других. И разрушаю их. Но не всегда это так просто, вы сейчас сами могли заметить.
Она усмехнулась, и смех ее был легким, музыкальным, совсем не похожим на победоносную трель первого голоса:
— Предположим, я нечто вроде человеческого антибиотика… Но…
Голос стал удаляться, терять реальность. Айрт крикнул:
— Вы вернетесь? Вы снова поговорите со мной? Вы не оставите меня таким одиноким, таким отчаянно одиноким?!
И он будто почувствовал на своем лице чье-то легкое дыхание.
Потом наступил долгий перерыв. В течение всей новой кампании они не появлялись. А это была победоносная кампания. Айрт начал яснее осознавать стоящую перед ним задачу. Однажды, собрав экипаж своего корабля и включив наружное вещание для других, он сказал:
— Ну, вот. Тем, кто присоединился ко мне из любви к наживе или к приключениям, лучше оставить нас и высадиться на первой же обитаемой планете. «Скорпион» не простой пират, это исследовательский корабль. Мы нападаем на Ночных только тогда, когда нет другого выхода, чтобы освободить их пленников, но особенно для того, чтобы научиться бороться с Язвой. Позднее, научившись, мы сможем выковать наше оружие. И вернуться на Землю. Это будет освобождение.
— Крестовый поход! — воскликнул Жак, бывший Ночной.
Другие согласно склонили головы, и Айрт почувствовал невероятное и абсолютное доверие.
Пассажиры, которых он высаживал на астероидах, расположенных недалеко от регулярных путей сообщения, начали распространять легенду о «Скорпионе», странном скитальце, который хотел бороться — не разрушая, и победить — не уничтожая. Это казалось чем-то невероятным, и в задымленных наркотиками тавернах на окраинах галактики старые космические бродяги пожимали своими широкими плечами.
Но слухи обретали реальное подтверждение. Утверждали также, что Айрт Рег, кадровый офицер космического флота, был официально (но тайно) произведен в корсары Двойной Звезды. Когда он впервые услыхал эту байку из уст принца-торговца, безвылазно сидящего на своем спутнике и продававшего «Скорпиону» горючее за золото Ночных, Айрт только рассмеялся. Но разуверять не стал. Не потому, что хотел подтвердить ложь. Он был мечтателем, и ему, пожалуй, хотелось, чтобы это оказалось правдой…
Еще более странным было то, что со стороны Сигмы не поступило никакого официального опровержения: Ингмар Кэррол бушевал, но торговцы были еще и политиками — ведь у Айрта было уже столько побед! Его имя стало популярным от Пояса астероидов до Большой Медведицы. Ведь совсем неплохо было примазаться к престижу, не заплатив за это. А в случае поражения всегда можно отвергнуть беспутного авантюриста.
Такой и была всегда большая политика великих республик, царивших когда-то на земных океанах, блестящей наследницей который стала теперь Сигма.
Айрт понимал это.
Но это было ему безразлично… совсем безразлично!
21
Голоса все молчали. Айрт разбил немало приемно-передающих устройств, прежде чем понял, что механизмы были ни при чем. Мало-помалу неудовлетворенность возрастала. «Почему они начали говорить со мной? И почему они замолчали?» Он снова был одинок, больше, чем когда-либо. Другие космонавты обменивались воспоминаниями о Земле, о гостеприимных зеленых планетах. Они рассказывали о своих блестящих или счастливых приключениях, показывали жалкие остатки домашних архивов: микрофильмы, выцветшие фотографии, плохо сохранившиеся письма с расплывчатыми строчками. Один с гордостью показывал домик земного типа, затерявшийся в джунглях Гиад; другой — изображение усталой молодой женщины, окруженной ребятишками, и старушки с седыми волосами.
Айрту Регу показывать было нечего.
Не имело значения, если этот самый домик больше не существует, если старая дама спала вечным сном под холмом, покрытым сиренью, а молодая — сбежала, оставив детей на попечение служанки. В космосе прошлое и настоящее смешиваются. Труп, выброшенный в пространство со старым любовным письмом в кобуре для дезинтегратора, был богаче, чем Айрт Рег, великий корсар!
— Ты плохо спишь! — повторял Жак, который с паяльником в руках ремонтировал что-то в своем боевом скафандре. И это выглядело очень по-земному. — Я слышу, как ты скрипишь зубами. Это вредно. Почему бы тебе… извини, что я вмешиваюсь в твои дела, но ведь мы на одной «галере», так. Так вот, почему бы тебе не взять какую-нибудь женщину? Из полуночных, например. Среди них встречаются весьма недурные собой.
— Но я же не Ночной.
— Это не имеет значения. Все они без ума от тебя!
— Ты меня удивляешь, — сказал Айрт. — Напомни мне завести венерианский гарем. Когда у меня будет время.
Он старался вести себя так же, как его соратники, но в душе чувствовал себя абсолютно чужим. «Как будто особый вид гуманоида на планете, заселенной другим видом. Быть сделанным из другого металла и мечтать о полном слиянии… невозможно». Он работал, как машина, брал на себя больше, чем все другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Айрт как будто в полузабытьи двигался меж рядами раненых на полу, и хрипы стихали, крики становились редкими. Но этот второй голос стал слабее и не таким уверенным. Он еще вибрировал у него в ушах, как еле слышная музыка. Он остановился и спросил:
— Вам от этого плохо, да?
Пауза. А потом:
— Да. Это ужасно. Я никогда еще не брала на себя столько.
— Сделаем передышку?
— Это необходимо, — сказал голос со стыдливым облегчением. — В таком состоянии я бессильна. К тому же… ваш экипаж беспокоится.
Айрт обернулся и увидел безграничное удивление на лицах своих людей. Ну, конечно, это было невероятное зрелище: их капитан-корсар, покрытый кровью, с потрескавшимися губами, голос которого еще не успел принять обычное звучание после команд и угроз, вел себя как обычный лекарь! Сам он испытывал огромное желание остаться наедине с голосом. Он оставил раненых на попечение Жака и закрылся в помещении командного поста. Незнакомка молчала, но он чувствовал ее присутствие, успокаивающее и близкое. И вдруг до него дошло: если ему удавалось не свалиться с ног от переутомления, то это потому, что она была рядом во время битвы.
Он спросил:
— Кто вы?
— Мутантка.
— Но мутанты — чудовища… выродки! А вы такая добрая…
— Я не добрая, — возразил холодно голос. — Просто чувствительная. Я ненавижу страдание. При условии, что мутации являются попросту совершенствованием приобретенных наследственных свойств, мы можем эволюционировать как в сторону добра, так и в сторону зла.
— Вы излечиваете…
— Нет. Я беру на себя страдания других. И разрушаю их. Но не всегда это так просто, вы сейчас сами могли заметить.
Она усмехнулась, и смех ее был легким, музыкальным, совсем не похожим на победоносную трель первого голоса:
— Предположим, я нечто вроде человеческого антибиотика… Но…
Голос стал удаляться, терять реальность. Айрт крикнул:
— Вы вернетесь? Вы снова поговорите со мной? Вы не оставите меня таким одиноким, таким отчаянно одиноким?!
И он будто почувствовал на своем лице чье-то легкое дыхание.
Потом наступил долгий перерыв. В течение всей новой кампании они не появлялись. А это была победоносная кампания. Айрт начал яснее осознавать стоящую перед ним задачу. Однажды, собрав экипаж своего корабля и включив наружное вещание для других, он сказал:
— Ну, вот. Тем, кто присоединился ко мне из любви к наживе или к приключениям, лучше оставить нас и высадиться на первой же обитаемой планете. «Скорпион» не простой пират, это исследовательский корабль. Мы нападаем на Ночных только тогда, когда нет другого выхода, чтобы освободить их пленников, но особенно для того, чтобы научиться бороться с Язвой. Позднее, научившись, мы сможем выковать наше оружие. И вернуться на Землю. Это будет освобождение.
— Крестовый поход! — воскликнул Жак, бывший Ночной.
Другие согласно склонили головы, и Айрт почувствовал невероятное и абсолютное доверие.
Пассажиры, которых он высаживал на астероидах, расположенных недалеко от регулярных путей сообщения, начали распространять легенду о «Скорпионе», странном скитальце, который хотел бороться — не разрушая, и победить — не уничтожая. Это казалось чем-то невероятным, и в задымленных наркотиками тавернах на окраинах галактики старые космические бродяги пожимали своими широкими плечами.
Но слухи обретали реальное подтверждение. Утверждали также, что Айрт Рег, кадровый офицер космического флота, был официально (но тайно) произведен в корсары Двойной Звезды. Когда он впервые услыхал эту байку из уст принца-торговца, безвылазно сидящего на своем спутнике и продававшего «Скорпиону» горючее за золото Ночных, Айрт только рассмеялся. Но разуверять не стал. Не потому, что хотел подтвердить ложь. Он был мечтателем, и ему, пожалуй, хотелось, чтобы это оказалось правдой…
Еще более странным было то, что со стороны Сигмы не поступило никакого официального опровержения: Ингмар Кэррол бушевал, но торговцы были еще и политиками — ведь у Айрта было уже столько побед! Его имя стало популярным от Пояса астероидов до Большой Медведицы. Ведь совсем неплохо было примазаться к престижу, не заплатив за это. А в случае поражения всегда можно отвергнуть беспутного авантюриста.
Такой и была всегда большая политика великих республик, царивших когда-то на земных океанах, блестящей наследницей который стала теперь Сигма.
Айрт понимал это.
Но это было ему безразлично… совсем безразлично!
21
Голоса все молчали. Айрт разбил немало приемно-передающих устройств, прежде чем понял, что механизмы были ни при чем. Мало-помалу неудовлетворенность возрастала. «Почему они начали говорить со мной? И почему они замолчали?» Он снова был одинок, больше, чем когда-либо. Другие космонавты обменивались воспоминаниями о Земле, о гостеприимных зеленых планетах. Они рассказывали о своих блестящих или счастливых приключениях, показывали жалкие остатки домашних архивов: микрофильмы, выцветшие фотографии, плохо сохранившиеся письма с расплывчатыми строчками. Один с гордостью показывал домик земного типа, затерявшийся в джунглях Гиад; другой — изображение усталой молодой женщины, окруженной ребятишками, и старушки с седыми волосами.
Айрту Регу показывать было нечего.
Не имело значения, если этот самый домик больше не существует, если старая дама спала вечным сном под холмом, покрытым сиренью, а молодая — сбежала, оставив детей на попечение служанки. В космосе прошлое и настоящее смешиваются. Труп, выброшенный в пространство со старым любовным письмом в кобуре для дезинтегратора, был богаче, чем Айрт Рег, великий корсар!
— Ты плохо спишь! — повторял Жак, который с паяльником в руках ремонтировал что-то в своем боевом скафандре. И это выглядело очень по-земному. — Я слышу, как ты скрипишь зубами. Это вредно. Почему бы тебе… извини, что я вмешиваюсь в твои дела, но ведь мы на одной «галере», так. Так вот, почему бы тебе не взять какую-нибудь женщину? Из полуночных, например. Среди них встречаются весьма недурные собой.
— Но я же не Ночной.
— Это не имеет значения. Все они без ума от тебя!
— Ты меня удивляешь, — сказал Айрт. — Напомни мне завести венерианский гарем. Когда у меня будет время.
Он старался вести себя так же, как его соратники, но в душе чувствовал себя абсолютно чужим. «Как будто особый вид гуманоида на планете, заселенной другим видом. Быть сделанным из другого металла и мечтать о полном слиянии… невозможно». Он работал, как машина, брал на себя больше, чем все другие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112