ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Пояснил: — Люблю хорошие сигареты, особенно на халяву.
Но на этот раз Варданян никак не отреагировал на мои слова, очевидно все ещё переживал мою шутку насчет «малины».
В воздухе зависла долгая пауза. Я слышал из достоверных источников, что на фронте всегда наступает вот такая вот тишина перед началом артподготовки. Надо иметь это в виду. Наконец, дядя Алик сделал пробный «выстрел»:
— Скажите, Дмитрий Константинович, прошлый раз, когда вы назвались Павлом Ивановичем Кольцовым, вы контактировали с кем-нибудь из ФСБ?
— А с кем мне, изините, контактировать, когда я там никого не знаю.
— Кому же вы в таком случае передавали информацию?
Я весело и очень натурально рассмеялся.
— Никому не передавал. Я просто компостировал вам мозги, чтобы выиграть время.
— Зачем?
— Чтобы вырвать из лап Валиева свою жену. Неужели непонятно?
— Тогда отчего пострадали именно те бизнесмены, на которых мы дали вам информацию?
— А вот этого я не знаю. Возможно, у ФСБ и прокуратуры были другие источники, — высказал я «предположение».
— Возможно, возможно, — глубокомысленно почмокал сочными губами отставной генерал. — А этот ваш… Иванов Сергей Иванович. Вы ему что-нибудь говорили?
— В общих чертах в виде анекдота.
Я ему беспардонно врал. И дядя Алик это прекрасно понимал, но в данном случае летопись о славных деяниях легендарного подполковника Кольцова его мало интересовала. Это был всего-навсего ничего незначащий треп, концентрация, так сказать, сил для решающих действий.
— Кстати, а чем он занимается сейчас? — спросил равнодушно Варданян, но я сразу понял — вот Оно, начинается.
— А сколько сейчас времени?
Лицо его выразило недоумение. Но все же посмотрел на часы, ответил:
— Половина пятого.
— Учитывая разницу во времени, сейчас он вероятно вернулся с работы, поужинал и вместе с молодой женой смотрят телевизор. Будут ещё вопросы, Алик Иванович?
Теперь, похоже, не только мои слова, но и сам я окончательно разонравился шефу службы безопасности. Он даже на какое-то время прикрыл веки от презрения ко мне. В нем стремительно вызревал конфликт между его внутренней сутью и внешним содержанием. Внутренняя суть, как главная константа этого субьекта, быстро справилась со всеми внешними атрибутами добропорядочного джентльмена, и вот передо мной уже сидел типичный гаденыш в хорошем костюме и при галстуке и сверлил мой лоб злобным, колючим взглядом, пытался, наверное, добраться до моих тайных помыслов. Дохлый номер, дядя! Все тайное, чтобы не стало явным, я давлю в себе ещё в зародыше. Вот так вот, и не иначе! На таких парнях, как Дмитрий Беркутов, стоит и будет стоять Русская Земля, а тебе, перерожденцу, нет на ней места.
Нет, что не говорите, а могу я в такие вот минуты просветления отчебучить что-нибудь этакое, яркое и запомннающееся для назидания потомков. Еще как могу!
— Ты что издеваешься?! — прорвалась наконец наружу Варданяновская суть злобным рыком. — Ты перед кем тут, понимаешь?! — И он сильно грохнул кулаком по столу.
Вот это он зря. Я с детства не люблю, когда по столу. Помню, мне было тогда лет двенадцать, наш сосед Толька Силантьев, весь крученный-перекрученный парень шестнадцати лет и весь из себя блатной, вот так же на меня кулаком. Так я ему так в лоб мухобойкой врезал, что его едва откачали. Тогда-то я впервые и познакомился в работой нашей славной милиции. Строгая тетя инспектор все у меня допытывалась — почему я Тольку в лоб молотком? А я ей, как маленькой, объяснял: «Не, тетя, я его мухобойкой. Просто молоток случайно вместе с мухобойкой в руке оказался». Словом, уже в двенадцать лет я очень не любил, когда на меня стучали кулаком по столу, и эта нелюбовь к подобным «стукачам» сохранилась во мне по сей день. Мог я после этого не обратить внимания на безобразный поступок отставного генерала? Нет, не мог.
— Ты на кого это стучать, так-перетак! — взревел я громче пожарной сирены, не обращая внимания на болезненное состояние своего организма. — Ипохондрик ты, а не шеф службы безопасности! Тебе с такими нервами дома надо сидеть, а не с людьми разговаривать. Задает дебильные вопросы, а потом ещё и обижается. Как таких невростеников держат на столь ответственной работе? Ничего не понимаю. Сегодня же напишу рапорт Сосновскому, чтобы подумал о твоей замене.
И тут с дядей Аликом произошла метаморфоза. Из воинствующего стервятника он разом превратился в мокрую курицу. Лицо утратило суровые очертания, обмякло и повисло под подбородком старческими мешочками, глазки испуганно забегали и даже заслезились. И я понял, что нашел его ахиллесову пяту — дядя страшно боиться отставки. И причины, судя по всему, у него к этому есть и весьма основательные. С чем я себя и поздравил. Нет, что ни говорите, а удачливый я все же мужик! Определенно. Я вопрянул духом, так как впервые увидел свет в конце тоннеля. Свет блы ярким, животворным и грел душу. Ничего, мы ещё «подружимися» с дядей Аликом. Я ещё заставлю этого продажного генерала на себя вкалывать. Гарантий давать не буду, но обещать — обещаю.
— Извините, Дмитрий Константинович! Погорячился, — униженно проговорил Варданян.
— Ничего, бывает, — покровительственно сказал я. — Вам ведь не часто приходится иметь дело с настоящими ассами сыска. Вот и сорвались.
— Да, вы правы, — подхалимски осклабился кандидат в пенсионеры.
И тут я понял, что нужно рисковать. Более удобного случая может и не представиться. Светлана, Любовь моя! Святая женщина, если со мной что случиться, помяни меня в своих молитвах! Вдох! Выдох! Начали!
— Скажите, Алик Иванович, наш разговор записывается?
— Разумеется. Дмитрий Константинович, — активно кивнул он, будто хотел кого-то забодать. — Вы ведь знаете, что…
— В таком случае, откровенного разговора у нас с вами не получится, — перебил я его.
— И что вы предлагаете?
— Отключить микрофоны, разумеется.
Варданян склонился, пошарил рукой под столешницей, чего-то там нажал и, выпрямившись, доложил:
— Аппаратура отключена, Дмитрий Константинович.
— Вот и хорошо. А теперь скажите откровенно, Алик Иванович, вас ведь интересует, знает ли Иванов о видеокассете и её содержимом? Так?
— О какой ещё кассете, — попытался он разыграть удивление, но окнчательно поняв, что запираться и выкручиваться бессмысленно, вновь боднул кого-то невидимого. — Да.
— Подозреваю, что вам не терпится знать, откуда Иванов почерпнул эти сведения?
— Это конечно.
— Об этом он не сказал даже мне. Подозреваю, что в вашей службе или в окружении олигарха у него есть свой источник.
— Так это он все?… Он сделал запись?
Уф! У меня отлегло от сердца. До этого момента я страшно рисковал, так как не знал — выявила ли служба Варданяна того, кто сделал запись или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82