Но на самом деле, если говорить откровенно, периодически Ира ощущала неконтролируемые приступы гнева и злобы, мгновенно вспыхивала по любому поводу, и частенько ей хотелось надерзить мужу или сказать ему какую-нибудь гадость.
До сих пор она списывала это на гормональные изменения в связи с беременностью. Но сейчас задумалась: гормоны ли бушуют в её организме, или это связано с чем-то другим? Например, с её жизнью до потери памяти?
— Привет, милая, — улыбнулся муж, войдя в гостиную. — Чего это ты в темноте?
— Привет, — хмуро откликнулась жена. — Присядь, пожалуйста. Нам надо поговорить…
— Я знаю, где они держат Павлика, — выпалила Настя. — То есть, я не уверена, что Павлик — именно там. Но в том доме они держат людей, которых берут в заложники.
Резник внимательно слушал девушку. И эта дрянь ещё клялась, что не сообщала о нём информацию азербайджанцам!
Словно в ответ на его молчаливый вопрос Настя продолжила:
— Моя вина только в том, что я встречалась с одним из них. И была у него в гостях. Конечно, он мне не рассказывал, что их община занимается киднеппингом, я случайно узнала. Может быть, они как-то провоцировали меня, чтобы я рассказала им о вас и вашей работе. Но, Анатолий Максимович, — девушка прижала руки к объёмной груди, — поверьте, я ни за что не согласилась бы участвовать в их мерзких делишках и похищать Павлика. Он же мой брат, хоть и двоюродный!
— Ладно, оставим разговоры на потом, — резко собрался с мыслями Резник, оправдывая свою фамилию. — Где этот дом?
Через пятнадцать минут пятнадцать бойцов из охраны «Терра — нефть» отправились в дом Шахида, в подвале которого держали заложников.
— Там всё специально оборудовано, даже туалет есть, — рассказывала Настя. — И двери такие тяжёлые, железные, наверное, или бетонные… И окошечко зарешёченное, чтобы было видно пленника. Прямо как в фильмах показывают!
Резник остался в кабинете. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что, если Настя ошиблась, и в подвале дома Павлика не окажется, Шахид может сильно разозлиться. И тогда неизвестно, что он сделает с Павлом. Может, будет, как в фильмах, присылать ему видеокассету, на которой его люди будут мучить Павла. Или даже к дому Резника будут привозить коробочку, в которой лежат отрубленные пальцы сына — по одному каждый день…
Резник вздрогнул, убеждая себя, что эта мразь не посмеет так поступить. В конце концов, он — вонючий выродок, уродующий мнение россиян о всех кавказцах. Он не станет портить отношения с имеющим силу и власть нефтяным магнатом Резником. Но память услужливо подсказала Анатолию Максимовичу, что этот отморозок уже испортил отношения с ним. Он не побоялся взять его сына в заложники, не побоялся сжигать его бензоколонки и заниматься откровенным вредительством.
Подумать только, насколько оборзели исламисты! Они преспокойно взрывают дома, совершают теракты, отправляют своих террористок — шахидок в людные места. Летом случился теракт на фестивале «Крылья», который проходил на Тушинском аэродроме. Пострадавших — порядка ста человек, и это только официальные сведения. А ведь все знают, что официальные сведения всегда уменьшают потери в несколько раз.
Удивительно, почему до сих пор весь мир не поднялся на борьбу с этими выродками, для которых важна только их точка зрения. А ведь они слепы, как кроты. Слепые, тупые ублюдки, возложившие на себя миссию бога, решающие, кто должен жить, а кто — умереть! Если государство наше молчит, если до сих пор не предпринимает никаких ответных мер, то нечему удивляться, что теракты продолжаются и будут продолжаться. Дошло до того, что в праздничные дни народ предпочитает сидеть дома, чтобы не попасть в больницу с оторванной при взрыве рукой — и это в лучшем случае! Потому что может ведь оторвать и голову… Жить стало опасно, ходить на работу, после неё заходить в кафе… Поэтому нет ничего странного в том, что скинхедов, забивших до смерти нескольких мусульман, оправдали. В таких условиях борется только народ, раз правительство не берёт на себя такую ответственность. Родственникам жертв терактов исправно выделяют деньги. Интересно, как несчастных убитых расценивают, по какому признаку начисляются суммы? Кто может сказать, сколько стоит человеческая жизнь?!
Резник имел на этот счёт твёрдую точку зрения, и не раз становился оппонентом правительства. Он имел возможность выделить огромные средства на борьбу с терроризмом, но при этом ему хотелось бы быть уверенным, что эти деньги попадут по адресу, а не осядут в кармане очередного ненасытного чинуши. Он был патриотом, Родину любил, и ему искренне было обидно за когда-то сильную и великую державу, которую сейчас прогибает под себя какая-то кучка немытых террористов!
Его мысли вернулись к сыну.
Безусловно, если с Павлом что — то случится, он вырежет всю их азербайджанскую Семью, всех уничтожит, хотя всегда был противником подобных методов. Но всё равно Павла это уже не спасёт…
Резник снова вздрогнул и отогнал от себя жуткие мысли. Нет, с сыном всё будет в порядке. Ребята освободят его, и привезут домой. После этого случая Павел, наконец, возьмётся за ум, и не станет ускользать от охраны, как капризный ребёнок. Теперь наконец он понял, что дело слишком серьёзное, и не стоит пускать его по течению.
Он поднялся и стал расхаживать по кабинету, каждую минуту бросая взгляд на большие, красивые бронзовые напольные часы. В первый раз в жизни ему казалось, что время тянется очень медленно, как редко капает вода из протекающего крана: кап-кап-кап… Обычно ему не хватало времени даже на текущие дела, и он с сожалением думал, что ему не хватает двадцати четырёх часов в сутках. И, пожалуй, надо спать ещё меньше, вместо шести — пять, а то и четыре часа. И вот, пожалуйста, внезапно ему стало казаться, что время не несётся вприпрыжку, как обычно, а еле — еле тянется, как лакричная тянучка из американской рекламы, как жвачка, как…
Он схватился за сердце. С его нервной работой нитроглицерин всегда был под рукой, а теперь ещё и дома такие проблемы… Резник проглотил таблетку, даже не запивая, хотя обычно запивал водой даже те пилюли, которые рекомендовалось рассасывать под языком.
В дверь кабинета стучала жена, но он и не подумал впустить её. Если Люба будет рыдать, он не выдержит. А ему сейчас надо только потерпеть. Василий, начальник охраны дома, поехавший с ребятами, сказал, что им на всё про всё хватит часа. Дом Шахида находился за городом, так же, как и Резниковский, и ребятам хватило бы сорока минут, чтобы добраться до него. Сейчас прошло только тридцать. Значит, ещё десять минут — на дорогу. И, как заверял Василий, ещё минут десять — на спасение Павла. Они взяли с собой пластид, ведь ту мощную железную дверь, о которой говорила Настя, надо было взрывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
До сих пор она списывала это на гормональные изменения в связи с беременностью. Но сейчас задумалась: гормоны ли бушуют в её организме, или это связано с чем-то другим? Например, с её жизнью до потери памяти?
— Привет, милая, — улыбнулся муж, войдя в гостиную. — Чего это ты в темноте?
— Привет, — хмуро откликнулась жена. — Присядь, пожалуйста. Нам надо поговорить…
— Я знаю, где они держат Павлика, — выпалила Настя. — То есть, я не уверена, что Павлик — именно там. Но в том доме они держат людей, которых берут в заложники.
Резник внимательно слушал девушку. И эта дрянь ещё клялась, что не сообщала о нём информацию азербайджанцам!
Словно в ответ на его молчаливый вопрос Настя продолжила:
— Моя вина только в том, что я встречалась с одним из них. И была у него в гостях. Конечно, он мне не рассказывал, что их община занимается киднеппингом, я случайно узнала. Может быть, они как-то провоцировали меня, чтобы я рассказала им о вас и вашей работе. Но, Анатолий Максимович, — девушка прижала руки к объёмной груди, — поверьте, я ни за что не согласилась бы участвовать в их мерзких делишках и похищать Павлика. Он же мой брат, хоть и двоюродный!
— Ладно, оставим разговоры на потом, — резко собрался с мыслями Резник, оправдывая свою фамилию. — Где этот дом?
Через пятнадцать минут пятнадцать бойцов из охраны «Терра — нефть» отправились в дом Шахида, в подвале которого держали заложников.
— Там всё специально оборудовано, даже туалет есть, — рассказывала Настя. — И двери такие тяжёлые, железные, наверное, или бетонные… И окошечко зарешёченное, чтобы было видно пленника. Прямо как в фильмах показывают!
Резник остался в кабинете. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что, если Настя ошиблась, и в подвале дома Павлика не окажется, Шахид может сильно разозлиться. И тогда неизвестно, что он сделает с Павлом. Может, будет, как в фильмах, присылать ему видеокассету, на которой его люди будут мучить Павла. Или даже к дому Резника будут привозить коробочку, в которой лежат отрубленные пальцы сына — по одному каждый день…
Резник вздрогнул, убеждая себя, что эта мразь не посмеет так поступить. В конце концов, он — вонючий выродок, уродующий мнение россиян о всех кавказцах. Он не станет портить отношения с имеющим силу и власть нефтяным магнатом Резником. Но память услужливо подсказала Анатолию Максимовичу, что этот отморозок уже испортил отношения с ним. Он не побоялся взять его сына в заложники, не побоялся сжигать его бензоколонки и заниматься откровенным вредительством.
Подумать только, насколько оборзели исламисты! Они преспокойно взрывают дома, совершают теракты, отправляют своих террористок — шахидок в людные места. Летом случился теракт на фестивале «Крылья», который проходил на Тушинском аэродроме. Пострадавших — порядка ста человек, и это только официальные сведения. А ведь все знают, что официальные сведения всегда уменьшают потери в несколько раз.
Удивительно, почему до сих пор весь мир не поднялся на борьбу с этими выродками, для которых важна только их точка зрения. А ведь они слепы, как кроты. Слепые, тупые ублюдки, возложившие на себя миссию бога, решающие, кто должен жить, а кто — умереть! Если государство наше молчит, если до сих пор не предпринимает никаких ответных мер, то нечему удивляться, что теракты продолжаются и будут продолжаться. Дошло до того, что в праздничные дни народ предпочитает сидеть дома, чтобы не попасть в больницу с оторванной при взрыве рукой — и это в лучшем случае! Потому что может ведь оторвать и голову… Жить стало опасно, ходить на работу, после неё заходить в кафе… Поэтому нет ничего странного в том, что скинхедов, забивших до смерти нескольких мусульман, оправдали. В таких условиях борется только народ, раз правительство не берёт на себя такую ответственность. Родственникам жертв терактов исправно выделяют деньги. Интересно, как несчастных убитых расценивают, по какому признаку начисляются суммы? Кто может сказать, сколько стоит человеческая жизнь?!
Резник имел на этот счёт твёрдую точку зрения, и не раз становился оппонентом правительства. Он имел возможность выделить огромные средства на борьбу с терроризмом, но при этом ему хотелось бы быть уверенным, что эти деньги попадут по адресу, а не осядут в кармане очередного ненасытного чинуши. Он был патриотом, Родину любил, и ему искренне было обидно за когда-то сильную и великую державу, которую сейчас прогибает под себя какая-то кучка немытых террористов!
Его мысли вернулись к сыну.
Безусловно, если с Павлом что — то случится, он вырежет всю их азербайджанскую Семью, всех уничтожит, хотя всегда был противником подобных методов. Но всё равно Павла это уже не спасёт…
Резник снова вздрогнул и отогнал от себя жуткие мысли. Нет, с сыном всё будет в порядке. Ребята освободят его, и привезут домой. После этого случая Павел, наконец, возьмётся за ум, и не станет ускользать от охраны, как капризный ребёнок. Теперь наконец он понял, что дело слишком серьёзное, и не стоит пускать его по течению.
Он поднялся и стал расхаживать по кабинету, каждую минуту бросая взгляд на большие, красивые бронзовые напольные часы. В первый раз в жизни ему казалось, что время тянется очень медленно, как редко капает вода из протекающего крана: кап-кап-кап… Обычно ему не хватало времени даже на текущие дела, и он с сожалением думал, что ему не хватает двадцати четырёх часов в сутках. И, пожалуй, надо спать ещё меньше, вместо шести — пять, а то и четыре часа. И вот, пожалуйста, внезапно ему стало казаться, что время не несётся вприпрыжку, как обычно, а еле — еле тянется, как лакричная тянучка из американской рекламы, как жвачка, как…
Он схватился за сердце. С его нервной работой нитроглицерин всегда был под рукой, а теперь ещё и дома такие проблемы… Резник проглотил таблетку, даже не запивая, хотя обычно запивал водой даже те пилюли, которые рекомендовалось рассасывать под языком.
В дверь кабинета стучала жена, но он и не подумал впустить её. Если Люба будет рыдать, он не выдержит. А ему сейчас надо только потерпеть. Василий, начальник охраны дома, поехавший с ребятами, сказал, что им на всё про всё хватит часа. Дом Шахида находился за городом, так же, как и Резниковский, и ребятам хватило бы сорока минут, чтобы добраться до него. Сейчас прошло только тридцать. Значит, ещё десять минут — на дорогу. И, как заверял Василий, ещё минут десять — на спасение Павла. Они взяли с собой пластид, ведь ту мощную железную дверь, о которой говорила Настя, надо было взрывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53