Нинель Александровна вдохновенно начинала и на одном дыхании завершала придуманные модели, а за ними шли новые и новые проекты. Однажды ей пришлось задержаться в агентстве над моделированием бального платья, но ее отвлек от работы Князев, неожиданно заглянувший в будуар. Она обрадовалась его приходу и не скрывала этого. Он, как всегда, закрыл дверь на ключ, и они предались любви. Детали выкроек бального платья на это время лежали забытыми. Он был страстным и нетерпеливым любовником, Нинель Александровна возбуждала его безупречной красотой, женским обаянием и нежностью. В этот вечер романтическую встречу влюблённых прервал телефонный звонок. Она взяла трубку. Звонил Петр.
—Я пришел домой в надежде увидеть тебя и отпраздновать семейный праздник, но дома пустота, ты меня не ждешь, я понял, что ты забыла, что сегодня годовщина нашей свадьбы.
— Прости меня, я заработалась, — высвободившись из объятий Игоря Семеновича, виноватым голосом ответила она. — Я сейчас же приеду домой.
— Домой не нужно. Через несколько минут я заеду за тобой, и мы пойдем в ресторан или в кафе. Ты готова?
— Хорошо, — без особой радости произнесла она. — Заканчиваю дела и жду.
—Тебе нужно срочно уходить, — с волнением в голосе сказала Князеву. — За мной сейчас приедет муж. Совсем забыла — сегодня годовщина нашей совместной жизни.
Она говорила быстро, одновременно застегивая пуговицы на платье и поправляя перед зеркалом прическу. Князев смотрел на нее и не уходил.
— Я умоляю, уходи быстрее, через пять минут Пётр будет здесь.
— Я не хочу тебя делить с твоим мужем. Ты должна принадлежать только мне. — Игорь Семенович страстно поцеловал ее в губы и повторил: — Ты будешь моей.
— Ну, хорошо, хорошо, только прошу, немедленно уйди, — Нинель Александровна начинала нервничать.
Она с облегчением вздохнула, когда за ним захлопнулась дверь.
Вскоре подъехал Петр, зашел с букетом белых хризантем и, увидев ее, склоненную над эскизами, сказал:
— Совсем ты у меня забыла дом, куда это годится? Даже сегодня на работе. Даю две минуты на сборы, и поедем праздновать наш день.
Она послушно убрала бумаги в стол, надела плащ, и они вышли на улицу. Он увез ее в милое, уютное кафе на окраине города. Они сели за столик, заказали шампанское и праздничный ужин. Официант зажег на столе две свечи и удалился выполнять заказ.
— Ну, что ж! Мой первый тост, как и во все прошлые годы, за тебя. Но сначала я хочу преподнести тебе подарок. — Петр Аркадьевич вытащил из кармана маленькую коробочку и протянул жене.
— Опять сюрприз? — спросила, открывая бархатный футлярчик. — О, какая прелесть! Как красивы эти сережки с бриллиантами. Спасибо, очень нравится подарок.
Официант наполнил фужеры шампанским.
— Я рад, что он пришелся тебе по душе. Выпьем за тебя, за твою неувядающую красоту и за нашу любовь.
Они выпили, шампанское быстро ударило в голову.
— Мне кажется, — сказал Петр, — ты сегодня грустная. Скажи, о чем грустишь?
Нинель Александровна улыбнулась неотразимой улыбкой:
— Ну, что ты, дорогой! Как я могу грустить рядом с тобой? Прости за то, что забыла о нашем дне. Спасибо тебе за все. Грустить могу только о том, что годы, к сожалению, летят с неимоверной быстротой и вместе с ними от нас уходит молодость.
— Ну, уж по тебе не скажешь, что время что—то изменило в твоей красоте. Ты как неувядающая Клеопатра, я говорил тебе это не один раз. Давай выпьем еще раз за тебя и за нашу любовь.
Этот вечер был замечательным. Они вернулись домой поздно захмелевшие и возбужденные от выпитого вина. Приняв душ, сразу легли спать, и только в ушах Нинель Александровны стояли слова Князева: — Я не хочу делить тебя с твоим мужем. Ты будешь моей.
А Петр в эту ночь был ласковым и заботливым, каким она его давно не знала.
Глава пятая
Рогожин удивился, что дома его никто не встречает. Обычно жена, Надюша, выходила навстречу, забирала пакет с продуктами, уносила на кухню. Сегодня он разделся, повесил на вешалку шарф и куртку и крикнул:
— Эй, есть здесь кто—нибудь живой?
В кухне увидел, что Надюша сидит за столом, вяжет свое бесконечное вязание и вытирает слезы.
—Что с тобой? — удивился Рогожин. Он редко видел ее плачущей.
— Привет, дорогой, извини, что не встречаю. Сижу, горем убитая, успокоиться не могу.
— А что случилось?
— Помнишь мою подругу, Светлану Тропину?
— Помню, — на всякий случай сказал Рогожин и пошел в ванную комнату. — Надюша отложила вязание, вытерла носовым платком глаза и стала накрывать на стол. Нарезала хлеб, налила в тарелку борща, включила чайник.
Рогожин пришел из ванны, сел за стол и принялся ужинать.
— Ну, что с твоей Светланой приключилось? — спросил, откусывая хлеб.
— Ее освободили по амнистии, она вышла из тюрьмы. Сегодня мне звонила.
Рогожин чуть не поперхнулся.
— Что—то я плохо помню Светлану.
— Ой, ну как ты можешь ее не помнить, подруга моя со школы, я же тебе сто раз рассказывала. У них с Володей был свой магазин небольшой. Они торговали гастрономическими товарами. Как все — покупали по одной цене, продавали по другой, за счет этого и жили. Ребятишек у них двое — мальчики Игорешка и Витенька. Светлана бухгалтером была, продавцом и кассиром, а Володя директором и закупщиком. На них «наехала» налоговая: Светлана изменяла в отчетах закупочные цены, иначе никакой выгоды не было, все в налоги уходило. На этом их и зацепили. Ну, ясное дело, делала с согласия мужа. Налоговик дотошный и настырный попался. Откупиться они от него хотели, денег предлагали, умоляли, он ни в какую — передал дело в суд. Тогда Светлана с Володей решили: кто из них понесёт наказание? И она, добрая душа, согласилась, выгородила Володьку, взяла вину на себя. Подумала, может, учтут, что женщина, двое ребят, в первый раз попались, присудят штраф, да и все. А ей три года дали за укрывательство от налогов, с отбыванием наказания в тюрьме, заметь, не условно, а именно в тюрьме. Представляешь, какая жестокость? Могли бы на первый раз дать условно. Ты разве не помнишь? Я же все это тебе рассказывала.
— Помню, но смутно, — ответил Рогожин, доедая борщ.
— Второе будешь?
— А что?
— Плов.
— Давай.
Поставив перед мужем еду, Надюша продолжала:
— И что ты думаешь? Как поступил ее благоверный? Через месяц после того, как ее посадили, привел в дом бабенку и стал с ней жить припеваючи. И совесть его не мучила, он не вспоминал о Светлане. А она всё время думала о нем: как ему трудно одному, на него свалились заботы о доме, детях и работа. Отсидела два года в тюрьме, попала под амнистию, обрадовалась, домой торопилась. Он в дом не впустил, вышел на площадку и сказал, что все, с ней больше жить не будет, подает на развод. Забудь, говорит, и меня, и детей, с преступницей жить не желаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69