Солнце стояло еще высоко, и поездку нельзя было назвать приятной. Зной волнами катился по дну лощины, свет резал глаза, пыль забивала горло.
На повороте из этой лощины в более широкую, где стояло ранчо, меня поджидал Пири.
Он ничего не сказал, не шевельнул рукой. Сидел на лошади и ждал, когда я подъеду. На бедрах у него висели два револьвера калибра 11,43 мм.
Я подъехал и протянул ему лассо, которое вытянул из каньона за домом Барделла. При этом я заметил, что у него на седле веревки нет.
— Знакома тебе эта вещь? — спросил я. Он посмотрел на веревку:
— Похожа на такие, которыми у нас арканят бычков.
— Тебя не проведешь, а? — буркнул я. — Вот эту именно когда-нибудь видел?
Минуту-другую он обдумывал ответ.
— Вообще, эту самую вот веревку я сегодня потерял где-то между городом и ранчо.
— Знаешь, где я ее нашел?
— Какая разница? — Он протянул за ней руку. — Главное, ты ее нашел.
— Может быть большая разница, — сказал я, убирая от него веревку. — Я нашел ее на стене каньона за домом Барделла, и ты мог спуститься по ней, когда ухлопал Нисбета.
Он опустил руки к револьверам. Я повернулся, показывая, что пистолеты в карманах у меня уже наготове.
— Не делай ничего такого, о чем ты пожалеешь, — посоветовал я.
— Завалить мне его? — раздался у меня за спиной голос ирландца Данна. — Или маленько подождем?
Я обернулся и увидел, что он стоит за большим камнем, целясь в меня из винтовки. Из-за других камней высовывались другие головы и разнообразные стволы.
Я вынул руку из кармана и положил на луку седла.
Пири обратился — минуя меня — к своим работникам:
— Он говорит, Нисбета застрелили.
— Подумай, какое безобразие, — огорчился Бак Смолл. — Ну, не ранили хоть?
— Убили, — пояснил я.
— Кто же это мог такое сделать? — заинтересовался Данн.
— Не Дед Мороз, — ответил я.
— Хотел еще что-нибудь сказать? — спросил Пири.
— А этого мало?
— Ага. Слушай, на твоем месте я бы сейчас прямо ехал восвояси.
— Ты, значит, не хочешь со мной ехать?
— Совсем не хочу. Думаешь забрать меня — попробуй. Я пробовать не собирался, о чем ему и сказал.
— Тогда тебя тут ничто не задерживает, — сообщил он.
Я улыбнулся ему и его товарищам, повернул своего гнедого и двинулся в обратном направлении. Через несколько километров я повернул на юг, нашел нижний конец лощины, в которой располагалось ранчо X. А. Р., по ней добрался до каньона Тирабузон и поехал по каньону вверх, к тому месту, где была привязана веревка.
Каньон заслуживал своего названия — изрытая, каменистая, заросшая деревьями и кустами, извилистая сточная канава Аризоны.
Проехав немного, я увидел Милк-Ривера, который шел мне навстречу и вел лошадь. Он покачал головой:
— Ни черта! Я следы разбираю не хуже других людей, но тут сплошные камни.
Я спешился. Мы сели под деревом и закурили.
— Как ты съездил? — полюбопытствовал он.
— Так себе. Хозяином веревки оказался Пири, но ехать со мной не пожелал. Если он нам понадобится, мы знаем, где его искать, поэтому я не настаивал. Могла бы получиться неловкость.
Милк-Ривер скосил на меня голубой глаз.
— Может прийти в голову, что ты стравливаешь ребят X. А. Р.'а с барделловской артелью, чтобы они перегрызли друг дружку, а самому тебе не пришлось потеть и сильно участвовать в игре.
— Возможно, ты и прав. По-твоему, это глупая идея?
— Не знаю. Нет, наверно, если этот номер у тебя пройдет и если ты уверен, что хватит сил натянуть вожжи, когда понадобится.
* * *
Смеркалось, когда мы с Милк-Ривером въехали на кривую улицу Штопора. В «Каньон-хаусе» обедать уже было поздно, поэтому мы слезли с лошадей перед лачугой Воша.
В дверях «Бордер-паласа» стоял Чик Орр. Он повернул свою прессованную физиономию и позвал кого-то через плечо. Рядом с ним возник Барделл, поглядел на меня вопросительно, и они парочкой шагнули на улицу.
— Какие результаты? — спросил Барделл.
— Видимых — никаких.
— Никого не арестовал? — изумился Чик Орр.
— Никого. Я пригласил одного проехать со мной, но он отказался.
Отставной боксер измерил меня взглядом и плюнул мне под ноги.
— Ах ты, бледная немочь, — буркнул он. — Руки чешутся съездить тебе по рылу.
— Давай, — предложил я. — С удовольствием ушибу об тебя кулак.
Маленькие его глазки прояснились. Он сделал шаг и хотел отвесить мне оплеуху. Я увел лицо и повернулся к нему спиной, стаскивая пиджак и плечевую кобуру.
— Подержи-ка, Милк-Ривер, пока я выбиваю пыль из этого мешка.
He успели мы встать друг против друга, как уже сбежалась половина города. По возрасту и сложению мы почти не отличались, но я подумал, что жир на нем рыхлее моего. Он был — когда-то — профессионалом. Мне тоже случалось драться, но я не сомневался, что в сноровке я ему уступаю. Зато суставы рук у него были сильно попорчены, с шишками, а у меня нет. Вдобавок он привык работать в перчатках, а голыми руками — это было больше по моей части.
Он принял стойку и ждал, когда я пойду на него. Я пошел, прикинувшись дроволомом, — сделал вид, что начинаю с правой, наотмашь.
Неудачно. Вместо того чтобы нырнуть, он отступил, и моя левая угодила в воздух. Он дал мне по скуле.
Поняв, что хитростями ничего не добьешься, я ударил его левой и правой в живот — и обрадовался, ощутив, что кулаки тонут в мягком.
Он опередил меня на отходе и остановил тяжелым ударом в челюсть.
Еще угостил меня левой: в глаз, в нос. Правая его скользнула по моему лбу, и я снова с ним сблизился.
Левой, правой, левой — ему в трюм. Он заехал мне сбоку кулаком и предплечьем и оторвался.
Опять заработал левой: расквашивал мне губы, плющил нос, долбал по всему лицу, от лба до подбородка. И прорвавшись наконец сквозь эту левую, я налетел на правый апперкот, который начался у него чуть ли не от щиколотки и закончился на моем подбородке, отбросив меня шагов на пять.
Он не отпускал меня и роился вокруг меня. Вечерний воздух был полон кулаков. Я упер ноги в землю и встретил этот шквал парой ударов, которые попали как раз туда, где его рубашка уходила под брюки.
Он снова хватил меня правой, но не так душевно. Я засмеялся ему в лицо, вспомнив, как что-то щелкнуло в его руке, когда он оглушил меня апперкотом, — и насел на него, обрабатывая понизу обеими руками.
Он опять ушел и засветил мне с левой. Я захватил ее правой рукой, зажал и сам ударил левой, метя пониже. Он ударил правой. Я ему не мешал. Она была мертвая.
Он врезал мне еще раз, под занавес, — прямым левой, который шел со свистом. Мне удалось устоять, а дальше стало легче. Он еще потрудился над моим лицом, но пару в нем уже не было.
Немного погодя он прилег — не от одного какого-то удачного удара, а от общей суммы набранных — и больше не встал.
На лице его не было ни одной метинки, которую я мог бы поставить себе в заслугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
На повороте из этой лощины в более широкую, где стояло ранчо, меня поджидал Пири.
Он ничего не сказал, не шевельнул рукой. Сидел на лошади и ждал, когда я подъеду. На бедрах у него висели два револьвера калибра 11,43 мм.
Я подъехал и протянул ему лассо, которое вытянул из каньона за домом Барделла. При этом я заметил, что у него на седле веревки нет.
— Знакома тебе эта вещь? — спросил я. Он посмотрел на веревку:
— Похожа на такие, которыми у нас арканят бычков.
— Тебя не проведешь, а? — буркнул я. — Вот эту именно когда-нибудь видел?
Минуту-другую он обдумывал ответ.
— Вообще, эту самую вот веревку я сегодня потерял где-то между городом и ранчо.
— Знаешь, где я ее нашел?
— Какая разница? — Он протянул за ней руку. — Главное, ты ее нашел.
— Может быть большая разница, — сказал я, убирая от него веревку. — Я нашел ее на стене каньона за домом Барделла, и ты мог спуститься по ней, когда ухлопал Нисбета.
Он опустил руки к револьверам. Я повернулся, показывая, что пистолеты в карманах у меня уже наготове.
— Не делай ничего такого, о чем ты пожалеешь, — посоветовал я.
— Завалить мне его? — раздался у меня за спиной голос ирландца Данна. — Или маленько подождем?
Я обернулся и увидел, что он стоит за большим камнем, целясь в меня из винтовки. Из-за других камней высовывались другие головы и разнообразные стволы.
Я вынул руку из кармана и положил на луку седла.
Пири обратился — минуя меня — к своим работникам:
— Он говорит, Нисбета застрелили.
— Подумай, какое безобразие, — огорчился Бак Смолл. — Ну, не ранили хоть?
— Убили, — пояснил я.
— Кто же это мог такое сделать? — заинтересовался Данн.
— Не Дед Мороз, — ответил я.
— Хотел еще что-нибудь сказать? — спросил Пири.
— А этого мало?
— Ага. Слушай, на твоем месте я бы сейчас прямо ехал восвояси.
— Ты, значит, не хочешь со мной ехать?
— Совсем не хочу. Думаешь забрать меня — попробуй. Я пробовать не собирался, о чем ему и сказал.
— Тогда тебя тут ничто не задерживает, — сообщил он.
Я улыбнулся ему и его товарищам, повернул своего гнедого и двинулся в обратном направлении. Через несколько километров я повернул на юг, нашел нижний конец лощины, в которой располагалось ранчо X. А. Р., по ней добрался до каньона Тирабузон и поехал по каньону вверх, к тому месту, где была привязана веревка.
Каньон заслуживал своего названия — изрытая, каменистая, заросшая деревьями и кустами, извилистая сточная канава Аризоны.
Проехав немного, я увидел Милк-Ривера, который шел мне навстречу и вел лошадь. Он покачал головой:
— Ни черта! Я следы разбираю не хуже других людей, но тут сплошные камни.
Я спешился. Мы сели под деревом и закурили.
— Как ты съездил? — полюбопытствовал он.
— Так себе. Хозяином веревки оказался Пири, но ехать со мной не пожелал. Если он нам понадобится, мы знаем, где его искать, поэтому я не настаивал. Могла бы получиться неловкость.
Милк-Ривер скосил на меня голубой глаз.
— Может прийти в голову, что ты стравливаешь ребят X. А. Р.'а с барделловской артелью, чтобы они перегрызли друг дружку, а самому тебе не пришлось потеть и сильно участвовать в игре.
— Возможно, ты и прав. По-твоему, это глупая идея?
— Не знаю. Нет, наверно, если этот номер у тебя пройдет и если ты уверен, что хватит сил натянуть вожжи, когда понадобится.
* * *
Смеркалось, когда мы с Милк-Ривером въехали на кривую улицу Штопора. В «Каньон-хаусе» обедать уже было поздно, поэтому мы слезли с лошадей перед лачугой Воша.
В дверях «Бордер-паласа» стоял Чик Орр. Он повернул свою прессованную физиономию и позвал кого-то через плечо. Рядом с ним возник Барделл, поглядел на меня вопросительно, и они парочкой шагнули на улицу.
— Какие результаты? — спросил Барделл.
— Видимых — никаких.
— Никого не арестовал? — изумился Чик Орр.
— Никого. Я пригласил одного проехать со мной, но он отказался.
Отставной боксер измерил меня взглядом и плюнул мне под ноги.
— Ах ты, бледная немочь, — буркнул он. — Руки чешутся съездить тебе по рылу.
— Давай, — предложил я. — С удовольствием ушибу об тебя кулак.
Маленькие его глазки прояснились. Он сделал шаг и хотел отвесить мне оплеуху. Я увел лицо и повернулся к нему спиной, стаскивая пиджак и плечевую кобуру.
— Подержи-ка, Милк-Ривер, пока я выбиваю пыль из этого мешка.
He успели мы встать друг против друга, как уже сбежалась половина города. По возрасту и сложению мы почти не отличались, но я подумал, что жир на нем рыхлее моего. Он был — когда-то — профессионалом. Мне тоже случалось драться, но я не сомневался, что в сноровке я ему уступаю. Зато суставы рук у него были сильно попорчены, с шишками, а у меня нет. Вдобавок он привык работать в перчатках, а голыми руками — это было больше по моей части.
Он принял стойку и ждал, когда я пойду на него. Я пошел, прикинувшись дроволомом, — сделал вид, что начинаю с правой, наотмашь.
Неудачно. Вместо того чтобы нырнуть, он отступил, и моя левая угодила в воздух. Он дал мне по скуле.
Поняв, что хитростями ничего не добьешься, я ударил его левой и правой в живот — и обрадовался, ощутив, что кулаки тонут в мягком.
Он опередил меня на отходе и остановил тяжелым ударом в челюсть.
Еще угостил меня левой: в глаз, в нос. Правая его скользнула по моему лбу, и я снова с ним сблизился.
Левой, правой, левой — ему в трюм. Он заехал мне сбоку кулаком и предплечьем и оторвался.
Опять заработал левой: расквашивал мне губы, плющил нос, долбал по всему лицу, от лба до подбородка. И прорвавшись наконец сквозь эту левую, я налетел на правый апперкот, который начался у него чуть ли не от щиколотки и закончился на моем подбородке, отбросив меня шагов на пять.
Он не отпускал меня и роился вокруг меня. Вечерний воздух был полон кулаков. Я упер ноги в землю и встретил этот шквал парой ударов, которые попали как раз туда, где его рубашка уходила под брюки.
Он снова хватил меня правой, но не так душевно. Я засмеялся ему в лицо, вспомнив, как что-то щелкнуло в его руке, когда он оглушил меня апперкотом, — и насел на него, обрабатывая понизу обеими руками.
Он опять ушел и засветил мне с левой. Я захватил ее правой рукой, зажал и сам ударил левой, метя пониже. Он ударил правой. Я ему не мешал. Она была мертвая.
Он врезал мне еще раз, под занавес, — прямым левой, который шел со свистом. Мне удалось устоять, а дальше стало легче. Он еще потрудился над моим лицом, но пару в нем уже не было.
Немного погодя он прилег — не от одного какого-то удачного удара, а от общей суммы набранных — и больше не встал.
На лице его не было ни одной метинки, которую я мог бы поставить себе в заслугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14