На столе стопка тарелок, опорожненные стаканы и остатки холодного мяса, сыра и ветчины. Хозяйка ласково предложила мне закусить.
Едва я уселся за столик, как в комнату вошли два господина в охотничьих костюмах и в сопровождении двух борзых. Они поставили свои ружья у стены и расположились поближе к огню, с наслаждением покуривая трубки.
Из их отрывистых разговоров я узнал, что с некоторых пор в этом краю стало неспокойно. Появилась какая-то шайка, известная под кличкой «морская банда», которая грабит дома, разоряет фермы, угоняет скот и наводит панику на все окрестные селения.
Один из охотников сказал:
— Кажется, вчера вечером эта банда уже похозяйничала в Лан-ар-Кэ…
На это один из только что вошедших крестьян заметил;
— Нет ничего удивительного, если разбойники явятся не сегодня завтра к Дрэфу отбирать у него его «сокровища». Я слышал, что с ними Ян, брат Антуана.
Я услышал знакомое имя «Дрэф» и навострил уши.
Крестьянин продолжал:
— Сказать по правде, если они отберут у Антуана Дрэфа даже все его золото, то им хватит этого всего лишь на один зуб.
Но вокруг шумно запротестовали:
— Как бы не так. Антуан лазал на дно океана за своим золотом уже давно, но кто ему мешает слазить еще один раз? Ведь море не отдало ему сразу все свои миллионы.
Хозяйка гостиницы вмешалась в разговор:
— По-моему, не нужно далеко и лазить… Золото-то тут, под боком.
Один из охотников откликнулся с оживлением:
— Золото тут? Да где же именно?
— Возле самых скал. Тут разбилось столько кораблей, что их не пересчитать. Не правда ли, господин Персо, — обратилась она к другому охотнику, — ведь эта старая лисица доверху набила золотом свои мешки?
— Вы говорите об Антуане Дрэфе?
— Ну да, о рыбаке из Кергралля.
Охотник ничего не ответил.
Все примолкли… Каждый как будто лелеял в своей душе мечту об этом золоте, которое лежит вот здесь, совсем близко, стоит только протянуть к нему руку.
И среди тишины прозвучал чей-то голос:
— Странно, что Менгам еще не пожаловал сюда. Тут ему была бы пожива.
— Менгам, — перебил человек в длинной рабочей блузе, повозка которого только что остановилась у гостиницы, — да ведь я два часа назад видел в порту судно Менгама «Бешеный».
Все закричали наперебой:
— Менгам? Менгам тут? Не может быть!
Сам не знаю, как это случилось, но я вдруг преодолел свою застенчивость и довольно громко заявил, что Менгам в Бресте, а в порту стоит только его судно. «Бешеный» вышел лишь вчера вечером из Уэссана, и я сам был на борту.
Это заявление вызвало живейшее любопытство. Меня окружили со всех сторон, рассматривали, расспрашивали, как будто человек, побывавший на «Бешеном», являлся каким-то феноменом.
Глава VII
Рука, кинжал, тройка, девятка
Покинув радушный кров гостиницы, я наутро добрался до своих двоюродных братьев и провел у них три дня.
На рассвете четвертого дня я отправился обратно, избрав тот же самый путь.
Снова спустились сумерки на землю, и в сумерках лес, вдоль которого шла дорога, показался мне жутким и зловещим. Оголенные ветки деревьев торчали как вздернутые кверху руки, и корни выпирали из земли, точно нарочно, чтобы человек споткнулся о них. Я старался прибавить шагу и уже не шел, а почти бежал, как вдруг на повороте перед самым моим носом вынырнула какая-то старуха в платке. Рядом с ней стояла убогая повозка, а возле повозки овечка щипала пожелтевшую траву.
Старуха окликнула меня:
— Добрый вечер. Поздненько ты вышел на прогулку!
У нее был грубый, хриплый, низкий голос, почти бас…
Я ответил ей:
— Добрый вечер, — и хотел уже было пройти мимо, но она остановила меня:
— Подожди-ка, паренек.
Я ускорил шаги, но она пошла следом за мной:
— Черт возьми, ты не хочешь остановиться? Может быть, ты боишься? Боишься бедной, дряхлой старушонки? Вот дурачок.
Я вообще не боялся дряхлых старушонок, но эта старушка, в черном платке, в какой-то странной серой крылатке, в больших сапогах, с низким, грубым голосом и щетинистым подбородком, не внушала мне никакого доверия, и мне хотелось только поскорее отделаться от нее.
— Дай-ка мне руку, — попросила она, и в тот же миг моя рука очутилась точно в железных тисках.
— Куда ты ид ешь?
— В Порсал, — ответил я.
При этих словах она обернулась и сделала какой-то знак. Из-за ближайших деревьев вынырнуло человек пять-шесть мужчин. Вид у них был самый подозрительный, и они совсем не производили впечатления странников.
Они вступили со старухой в разговор, ведя его вполголоса, старуха же, забывая свой дряхлый возраст, выпрямилась, и из-под юбки выглянул краешек брюк. Я понял, что передо мной мужчина. Один из мужчин обратился ко мне:
— Скажите-ка, «барышня», вы действительно не боитесь нас?
Я не обратил внимания на насмешливую кличку «барышня» и ответил:
— Нет, не боюсь.
— Вот это хорошо. Но в таком случае разрешите нам дать «барышне» маленькое поручение: вы возвращаетесь сегодня вечером в Порсал, к мамаше?
— Да, — ответил я сердито.
— Чудесно. Так пусть же «барышня» завтра утром прогуляется в порт и посмотрит, пришел ли «Бешеный» — это название судна, понимаешь? И если он пришел, то «барышня» вежливенько разыщет на «Бешеном» матроса Луарна — именно Луарна, а не кого другого — и скажет ему: «Кто-то прибыл и кто-то ждет». Понятно?
Я кивнул головой.
— Луарн… Его зовут Луарн… Не забудь имя. Повтори, что ты скажешь ему?
Подумав немного, я добавил:
— А если он спросит меня, кто прибыл и кто послал меня?
Человек нерешительно потоптался на месте и пошел советоваться с товарищами.
Вернувшись ко мне, он протянул монету в два су и сказал:
— Возьми эту монетку и отдай ее Луарну… Отдавая, скажи: «Кто-то прибыл и кто-то ждет». Луарн толковый парень. Он не спросит тебя ни «кто», ни «где», ни «когда»… Но только помни: болтать об этом ты не должен никому, иначе…
Он погрозил мне кулаком, но на него со всех сторон зашипели:
— Ну, ну, полегче… Не пугай «барышню».
Я сунул монету в жилетный карман и уже хотел было улизнуть, как меня снова остановили:
— Подожди. Ты идешь не туда.
— Да ведь это дорога в Порсал.
— Ты глуп, паренек. Следуй за мной.
Один из мужчин взял меня за шиворот и повел перед собой. Встретившуюся по пути канаву он перепрыгнул одним махом и перекинул меня через нее, как котенка.
— Мы пойдем по другой дороге, тут гораздо ближе, — сказал он, увлекая меня на тропинку, обсаженную ивами…
Я чувствовал, что меня обманывают и указывают мне кружной путь.
Но я чувствовал также, что протестовать было бы бесполезно, так как, очевидно, в расчеты шайки входило заставить меня прийти в Порсал как можно позже и оставить себе время скрыться и замести следы.
Мы прошли около ста метров. Я осторожно повернул голову и увидел, что ни повозки, ни старухи и никого из ее компании уже не было на прежнем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Едва я уселся за столик, как в комнату вошли два господина в охотничьих костюмах и в сопровождении двух борзых. Они поставили свои ружья у стены и расположились поближе к огню, с наслаждением покуривая трубки.
Из их отрывистых разговоров я узнал, что с некоторых пор в этом краю стало неспокойно. Появилась какая-то шайка, известная под кличкой «морская банда», которая грабит дома, разоряет фермы, угоняет скот и наводит панику на все окрестные селения.
Один из охотников сказал:
— Кажется, вчера вечером эта банда уже похозяйничала в Лан-ар-Кэ…
На это один из только что вошедших крестьян заметил;
— Нет ничего удивительного, если разбойники явятся не сегодня завтра к Дрэфу отбирать у него его «сокровища». Я слышал, что с ними Ян, брат Антуана.
Я услышал знакомое имя «Дрэф» и навострил уши.
Крестьянин продолжал:
— Сказать по правде, если они отберут у Антуана Дрэфа даже все его золото, то им хватит этого всего лишь на один зуб.
Но вокруг шумно запротестовали:
— Как бы не так. Антуан лазал на дно океана за своим золотом уже давно, но кто ему мешает слазить еще один раз? Ведь море не отдало ему сразу все свои миллионы.
Хозяйка гостиницы вмешалась в разговор:
— По-моему, не нужно далеко и лазить… Золото-то тут, под боком.
Один из охотников откликнулся с оживлением:
— Золото тут? Да где же именно?
— Возле самых скал. Тут разбилось столько кораблей, что их не пересчитать. Не правда ли, господин Персо, — обратилась она к другому охотнику, — ведь эта старая лисица доверху набила золотом свои мешки?
— Вы говорите об Антуане Дрэфе?
— Ну да, о рыбаке из Кергралля.
Охотник ничего не ответил.
Все примолкли… Каждый как будто лелеял в своей душе мечту об этом золоте, которое лежит вот здесь, совсем близко, стоит только протянуть к нему руку.
И среди тишины прозвучал чей-то голос:
— Странно, что Менгам еще не пожаловал сюда. Тут ему была бы пожива.
— Менгам, — перебил человек в длинной рабочей блузе, повозка которого только что остановилась у гостиницы, — да ведь я два часа назад видел в порту судно Менгама «Бешеный».
Все закричали наперебой:
— Менгам? Менгам тут? Не может быть!
Сам не знаю, как это случилось, но я вдруг преодолел свою застенчивость и довольно громко заявил, что Менгам в Бресте, а в порту стоит только его судно. «Бешеный» вышел лишь вчера вечером из Уэссана, и я сам был на борту.
Это заявление вызвало живейшее любопытство. Меня окружили со всех сторон, рассматривали, расспрашивали, как будто человек, побывавший на «Бешеном», являлся каким-то феноменом.
Глава VII
Рука, кинжал, тройка, девятка
Покинув радушный кров гостиницы, я наутро добрался до своих двоюродных братьев и провел у них три дня.
На рассвете четвертого дня я отправился обратно, избрав тот же самый путь.
Снова спустились сумерки на землю, и в сумерках лес, вдоль которого шла дорога, показался мне жутким и зловещим. Оголенные ветки деревьев торчали как вздернутые кверху руки, и корни выпирали из земли, точно нарочно, чтобы человек споткнулся о них. Я старался прибавить шагу и уже не шел, а почти бежал, как вдруг на повороте перед самым моим носом вынырнула какая-то старуха в платке. Рядом с ней стояла убогая повозка, а возле повозки овечка щипала пожелтевшую траву.
Старуха окликнула меня:
— Добрый вечер. Поздненько ты вышел на прогулку!
У нее был грубый, хриплый, низкий голос, почти бас…
Я ответил ей:
— Добрый вечер, — и хотел уже было пройти мимо, но она остановила меня:
— Подожди-ка, паренек.
Я ускорил шаги, но она пошла следом за мной:
— Черт возьми, ты не хочешь остановиться? Может быть, ты боишься? Боишься бедной, дряхлой старушонки? Вот дурачок.
Я вообще не боялся дряхлых старушонок, но эта старушка, в черном платке, в какой-то странной серой крылатке, в больших сапогах, с низким, грубым голосом и щетинистым подбородком, не внушала мне никакого доверия, и мне хотелось только поскорее отделаться от нее.
— Дай-ка мне руку, — попросила она, и в тот же миг моя рука очутилась точно в железных тисках.
— Куда ты ид ешь?
— В Порсал, — ответил я.
При этих словах она обернулась и сделала какой-то знак. Из-за ближайших деревьев вынырнуло человек пять-шесть мужчин. Вид у них был самый подозрительный, и они совсем не производили впечатления странников.
Они вступили со старухой в разговор, ведя его вполголоса, старуха же, забывая свой дряхлый возраст, выпрямилась, и из-под юбки выглянул краешек брюк. Я понял, что передо мной мужчина. Один из мужчин обратился ко мне:
— Скажите-ка, «барышня», вы действительно не боитесь нас?
Я не обратил внимания на насмешливую кличку «барышня» и ответил:
— Нет, не боюсь.
— Вот это хорошо. Но в таком случае разрешите нам дать «барышне» маленькое поручение: вы возвращаетесь сегодня вечером в Порсал, к мамаше?
— Да, — ответил я сердито.
— Чудесно. Так пусть же «барышня» завтра утром прогуляется в порт и посмотрит, пришел ли «Бешеный» — это название судна, понимаешь? И если он пришел, то «барышня» вежливенько разыщет на «Бешеном» матроса Луарна — именно Луарна, а не кого другого — и скажет ему: «Кто-то прибыл и кто-то ждет». Понятно?
Я кивнул головой.
— Луарн… Его зовут Луарн… Не забудь имя. Повтори, что ты скажешь ему?
Подумав немного, я добавил:
— А если он спросит меня, кто прибыл и кто послал меня?
Человек нерешительно потоптался на месте и пошел советоваться с товарищами.
Вернувшись ко мне, он протянул монету в два су и сказал:
— Возьми эту монетку и отдай ее Луарну… Отдавая, скажи: «Кто-то прибыл и кто-то ждет». Луарн толковый парень. Он не спросит тебя ни «кто», ни «где», ни «когда»… Но только помни: болтать об этом ты не должен никому, иначе…
Он погрозил мне кулаком, но на него со всех сторон зашипели:
— Ну, ну, полегче… Не пугай «барышню».
Я сунул монету в жилетный карман и уже хотел было улизнуть, как меня снова остановили:
— Подожди. Ты идешь не туда.
— Да ведь это дорога в Порсал.
— Ты глуп, паренек. Следуй за мной.
Один из мужчин взял меня за шиворот и повел перед собой. Встретившуюся по пути канаву он перепрыгнул одним махом и перекинул меня через нее, как котенка.
— Мы пойдем по другой дороге, тут гораздо ближе, — сказал он, увлекая меня на тропинку, обсаженную ивами…
Я чувствовал, что меня обманывают и указывают мне кружной путь.
Но я чувствовал также, что протестовать было бы бесполезно, так как, очевидно, в расчеты шайки входило заставить меня прийти в Порсал как можно позже и оставить себе время скрыться и замести следы.
Мы прошли около ста метров. Я осторожно повернул голову и увидел, что ни повозки, ни старухи и никого из ее компании уже не было на прежнем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19