Мокрый с ног до головы, плечистый боцман стоял у порога, чем-то заметно опечаленный и возбуждённый.
— Спасли! — сказал он, тяжело переводя дыхание. — Насилу спасли…
Шелихов подхватился с места:
— Кого?..
— С «Тигра» он… Пленник вроде. Да только раненный сильно, — вряд ли выдужает. К лекарю в каюту мы его положили…
Забыв на столе шапку, Шелихов бросился наверх. В каюте лекаря на подвесной койке лежал полуголый, мускулистый, бронзовотелый человек. Щуплый лекарь, замер, прижавшись ухом к его груди. Позади стояли два кадьяка, — по-видимому, они только что принесли утопавшего и ещё не успели уйти.
Шелихов знаком велел им остаться.
— Экий же богатырь… — задумчиво проговорил лекарь. — Однако плохие у него дела… Такому человеку жить бы да жить, а у него пуля в животе засела.
— Пуля?! — изумился Шелихов.
— Так оно и есть…
Раненый молчал, стиснув зубы, широко раскрыв чёрные глаза. Большая мука отражалась в этих глазах, но он не издавал ни единого стона.
— Кто это?.. — спросил Шелихов кадьяков. — Тлинкит?..
Те ответили, не скрывая злобы:
— Да!.. Это они, злые собаки, напали на посёлок!..
— Оставим прошлое. Он — раненый. Вы знаете его язык, спросите от меня, что случилось на «Тигре».
На вопросы кадьяков раненый не ответил.
— Скажите, — велел Шелихов, — что это спрашивает русский начальник…
Раненый оживился:
— Хорошо, я буду говорить, потому что ты, русский начальник, тоже не любил одноглазого капитана.
И тлинкит, тяжело дыша, рассказал, как англичанин подарил воинам его племени ружья, как потом пригласил самых смелых юношей в гости на свой корабль, напоил их «бешеной водой», а затем закрыл всех в трюме и объявил, что они останутся на корабле. Пленники не соглашались, и одноглазый пират убил несколько человек. Когда в океане разразилась буря, тлинкиты отказались спасать судно. «Пусть корабль тонет, — сказали они, — вместе с ним погибнет и одноглазый волк». Разбойник снова начал убивать свои жертвы. Тогда оставшиеся в живых тлинкиты, все, кто только мог, кинулись к мачтам и стали резать каждую верёвку. Мачты вскоре упали…
Раненый умолк. Шелихов вышел из каюты лекаря и возвратился к себе. Долго сидел он у стола, оперев голову о ладони, и не расслышал, когда боцман снова открыл дверь.
— Тлинкит-то тот скончался, Григорий Иваныч…
Шелихов встал. Скорбная складка пролегла меж его бровей.
— Я очень сожалею об этом, боцман… Таким бы родиться на Руси. Нашенский, железный у них характер, — бороться, значит, до последнего человека, до конца. Героев, боцман, хоронят с почетом. Только утихнет море, — пушки к салюту. Это настоящий герой…
Надолго запомнилась морякам с галиота эта страшная буря. Морская пословица недаром говорит: «Кто в море не бывал, — тот горя не видал». А познавший это горе ещё сильнее ценит радость жизни, труда и борьбы.
Однако крепче всех суровых испытаний запомнились морякам поучительные пути двух капитанов. Один из этих путей вёл к братской дружбе, другой — к смертельной вражде. Один привёл к победе, другой — к гибели.
Вот почему с такой любовью и гордостью смотрел на своего начальника экипаж галиота, вот почему все на судне почтительно называли его капитаном.
Шелихов не был моряком, он не кончал морского училища, не изучал наук, нужных капитанам в их пути. Но он знал самый благородный, самый светлый путь: от честного сердца — к честному сердцу… К дружбе народов. К величию родины…

1 2 3 4 5 6 7 8 9