д., в то же время страдают провалами в памяти и амнезией.
Они вытесняют, более или менее сознательно, невыносимые подробности происшествия, грубо нарушившего их способность действовать; однако во сне или полусне в их ум проникают новые образы, компенсация утраченных двигательных или сенсорных способностей. В этих бесплотных мирах тот, кто не может ходить, обретает ноги и передвигается со сверхъестественной скоростью; тот, кто уже не способен положить руку на плечо друга, обнимает его изо всех сил; тот, кто не видит, завороженно поглощает глазами свет… То же самое, можете не сомневаться, происходит и с нами, с нашим технологическим самокалечением, с рефлексивным членовредительством, обстоятельства и причины которого мы долгое время хотели забыть.
Мы все более утрачиваем способность пользоваться данными нам природой органами восприятия; мы, как умственно-отсталые, страдаем чем-то вроде несоразмерности миру и находимся в постоянном поиске фантазматических миров и образов жизни, где старое доброе «животное тело» замещено продуктом симбиоза человека и технологии.
"Глаз сканера, nose spasms, ходячие языки, искусственные легкие, кибернетические уши, половые органы без выделений и другие органы без
тела…" Они описаны в литературе, которая, как говорил американец Крокер: «Не что иное, как обман, сокрывающий непреложность смерти. Вовсе не случайно кибернетическая вечность является одним из популярных сюжетов повествований, где физический мир растворяется и весь космос прекрасно умещается в компьютере».
Послушаем также доктора Тузо, знакомого с другими экстремальными ситуациями: «В попытках суицида, отказе от общения и приема пищи, токсикомании, а также стремлении рисковать своей жизнью (превышение скорости, езда на мотоцикле без шлема и т. д.) выражается стремление индивидуума возобладать над своей собственной неполноценностью. Насильственные попытки преодоления границ скрывают в своем основании классическую фантазию победы над судьбой и полной самореализации».
Дело австралийца Боба Дента, который 26 сентября 1996 стал первым, кто запустил суицид с помощью компьютера, показывает, что в наше время даже нажатие на клавиши может выражать стремление к риску.
Объявленное в Интернете заранее, задолго до решающего 25 марта коллективное жертвоприношение киберсекты Heaven's Gate не встретило сочувствия, а было воспринято как оскорбление адептами мульти-медиа.
«Как могли — говорили они, — технически информированные люди, многие из которых получили образование в американских колледжах, быть до того наивными и инфантильными, чтобы кастрировать себя, отрекаться от мужеского достоинства и положения зрелого человека?»
Витольд Гомбрович как-то обеспокоенно сказал: «Состояние духа нашего современника лучше всего определяется как „незрелость“… Ставшая чуждой культура вызывает и высвобождает в нас это состояние незрелости».
Не являются ли общепризнанное нарушение процесса взросления и связанные с этим интеллектуальные, сексуальные, эмоциональные и психомоторные проблемы, незрелость индивидов, застрявших в детстве, логическим завершением и полным воплощением наследственных технологических пороков?
Если космонавты, плавающие в межпланетном отстойнике, кричат в камеру: «the dream is alive!»1, то почему интернавтам не принять себя за космонавтов? Почему бы им не проникнуть в пространство между реальным и вымышленным и не добраться до входа в виртуальный рай, как дети проникают в волшебную сказку? Почему бы им не поверить, что внеземной свет кометы Хейла-Боп-па освещает запасной путь, «выход» из физического мира? Тридцать девять членов киберсекты Heaven's Gate не оставили в своей роскошной резиденции на Ранчо Санта Фе ничего, кроме разложившейся тленной оболочки, кроме тел, без которых они уже давно привыкли обходиться.
VI
«Ларри Флинт продолжает сражаться, консерваторов облапошили». Под таким заголовком ежедневная газета «Либерасьон» поместила свои выводы об окончании процесса консервативной экстраправой лиги AGRIF' против кинокомпании «Columbia TristarFilm France». Вспомним, однако, предшествующие события:
17 февраля 1997 года в Париже было сложно не обратить внимания на афиши фильма Милоша Формана о подвигах Ларри Флинта, мафиози с темным прошлым, ставшего королем порнографической прессы в эпоху Рейгана. Некуда было деться от вездесущего образа мужчины, распятого на плавках-стринг молодой женщины.
18 февраля парижский заместитель прокурора Республики, вдохновленный примером американцев, выступил за уничтожение афиш ради свободы передвижения.
На следующий день судья Ив Брейа отступил от решения, грозившего стать правилом, пустился в «научный анализ изображения» и, в конце концов, призвал трибунал не следовать рекомендации прокурора, то есть не убирать афиши.
Мы приводим сей рядовой пример скрытой рекламы для того, чтобы показать эти колебания судьи, выступающего за оправдание специфических эстетических взглядов, и прокурора, обвиняющего в нарушении свобод, для демонстрации попыток правосудия приспособиться, по мере сил, к исчезновению традиционных ценностей. Возле сомнительных афиш не было засвидетельствовано ни одного затора, и вполне мог бы возникнуть вопрос, что, на самом деле, прокурор понимает под «угрозой свободе передвижения» и как соотнести это с реальностью.
Реклама привлекает внимание и взгляды и в общественных местах, потому считается опасной, а на скоростных дорогах и крупных автомагистралях подлежит строгой регламентации.
Во Франции законом от 1979 года даже введено понятие «визуального загрязнения», вызываемого не только застройкой, но и освещением и плотностью рекламы вне жилого массива.
Притязал ли прокурор на то, что бы применить эти ограничения и к городскому ландшафту? То, что неправомерно за городом, может ли стать таковым в мегаполисе?
Почему бы и нет, ведь известные американские публицисты сейчас сами активно критикуют так называемую «новую мировую экологию» — такое обстоятельство дел, при котором все крупные города планеты могут быть всего за несколько часов заполнены миллиардами экземпляров одной и той же афиши и каждый горожанин будет вынужден, помимо своей воли, смотреть снизу вверх на то, что не предложено, а навязано ему.
Находя афиши фильма Милоша Формана не только оскорбительными и непристойными, но и посягающими на основные свободы, прокурор,40 тем не менее, подводит нас к прямо противоположной ситуации: неистовый Ларри Флинт, Христос порнографии, мученик свободы слова, защитник нонконформизма формально содействует достижению тоталитарных целей.
В отношении скрытой и прямой рекламы фильма, рекламной кампании вокруг подвигов Ларри Флинта, насущным становится другой вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Они вытесняют, более или менее сознательно, невыносимые подробности происшествия, грубо нарушившего их способность действовать; однако во сне или полусне в их ум проникают новые образы, компенсация утраченных двигательных или сенсорных способностей. В этих бесплотных мирах тот, кто не может ходить, обретает ноги и передвигается со сверхъестественной скоростью; тот, кто уже не способен положить руку на плечо друга, обнимает его изо всех сил; тот, кто не видит, завороженно поглощает глазами свет… То же самое, можете не сомневаться, происходит и с нами, с нашим технологическим самокалечением, с рефлексивным членовредительством, обстоятельства и причины которого мы долгое время хотели забыть.
Мы все более утрачиваем способность пользоваться данными нам природой органами восприятия; мы, как умственно-отсталые, страдаем чем-то вроде несоразмерности миру и находимся в постоянном поиске фантазматических миров и образов жизни, где старое доброе «животное тело» замещено продуктом симбиоза человека и технологии.
"Глаз сканера, nose spasms, ходячие языки, искусственные легкие, кибернетические уши, половые органы без выделений и другие органы без
тела…" Они описаны в литературе, которая, как говорил американец Крокер: «Не что иное, как обман, сокрывающий непреложность смерти. Вовсе не случайно кибернетическая вечность является одним из популярных сюжетов повествований, где физический мир растворяется и весь космос прекрасно умещается в компьютере».
Послушаем также доктора Тузо, знакомого с другими экстремальными ситуациями: «В попытках суицида, отказе от общения и приема пищи, токсикомании, а также стремлении рисковать своей жизнью (превышение скорости, езда на мотоцикле без шлема и т. д.) выражается стремление индивидуума возобладать над своей собственной неполноценностью. Насильственные попытки преодоления границ скрывают в своем основании классическую фантазию победы над судьбой и полной самореализации».
Дело австралийца Боба Дента, который 26 сентября 1996 стал первым, кто запустил суицид с помощью компьютера, показывает, что в наше время даже нажатие на клавиши может выражать стремление к риску.
Объявленное в Интернете заранее, задолго до решающего 25 марта коллективное жертвоприношение киберсекты Heaven's Gate не встретило сочувствия, а было воспринято как оскорбление адептами мульти-медиа.
«Как могли — говорили они, — технически информированные люди, многие из которых получили образование в американских колледжах, быть до того наивными и инфантильными, чтобы кастрировать себя, отрекаться от мужеского достоинства и положения зрелого человека?»
Витольд Гомбрович как-то обеспокоенно сказал: «Состояние духа нашего современника лучше всего определяется как „незрелость“… Ставшая чуждой культура вызывает и высвобождает в нас это состояние незрелости».
Не являются ли общепризнанное нарушение процесса взросления и связанные с этим интеллектуальные, сексуальные, эмоциональные и психомоторные проблемы, незрелость индивидов, застрявших в детстве, логическим завершением и полным воплощением наследственных технологических пороков?
Если космонавты, плавающие в межпланетном отстойнике, кричат в камеру: «the dream is alive!»1, то почему интернавтам не принять себя за космонавтов? Почему бы им не проникнуть в пространство между реальным и вымышленным и не добраться до входа в виртуальный рай, как дети проникают в волшебную сказку? Почему бы им не поверить, что внеземной свет кометы Хейла-Боп-па освещает запасной путь, «выход» из физического мира? Тридцать девять членов киберсекты Heaven's Gate не оставили в своей роскошной резиденции на Ранчо Санта Фе ничего, кроме разложившейся тленной оболочки, кроме тел, без которых они уже давно привыкли обходиться.
VI
«Ларри Флинт продолжает сражаться, консерваторов облапошили». Под таким заголовком ежедневная газета «Либерасьон» поместила свои выводы об окончании процесса консервативной экстраправой лиги AGRIF' против кинокомпании «Columbia TristarFilm France». Вспомним, однако, предшествующие события:
17 февраля 1997 года в Париже было сложно не обратить внимания на афиши фильма Милоша Формана о подвигах Ларри Флинта, мафиози с темным прошлым, ставшего королем порнографической прессы в эпоху Рейгана. Некуда было деться от вездесущего образа мужчины, распятого на плавках-стринг молодой женщины.
18 февраля парижский заместитель прокурора Республики, вдохновленный примером американцев, выступил за уничтожение афиш ради свободы передвижения.
На следующий день судья Ив Брейа отступил от решения, грозившего стать правилом, пустился в «научный анализ изображения» и, в конце концов, призвал трибунал не следовать рекомендации прокурора, то есть не убирать афиши.
Мы приводим сей рядовой пример скрытой рекламы для того, чтобы показать эти колебания судьи, выступающего за оправдание специфических эстетических взглядов, и прокурора, обвиняющего в нарушении свобод, для демонстрации попыток правосудия приспособиться, по мере сил, к исчезновению традиционных ценностей. Возле сомнительных афиш не было засвидетельствовано ни одного затора, и вполне мог бы возникнуть вопрос, что, на самом деле, прокурор понимает под «угрозой свободе передвижения» и как соотнести это с реальностью.
Реклама привлекает внимание и взгляды и в общественных местах, потому считается опасной, а на скоростных дорогах и крупных автомагистралях подлежит строгой регламентации.
Во Франции законом от 1979 года даже введено понятие «визуального загрязнения», вызываемого не только застройкой, но и освещением и плотностью рекламы вне жилого массива.
Притязал ли прокурор на то, что бы применить эти ограничения и к городскому ландшафту? То, что неправомерно за городом, может ли стать таковым в мегаполисе?
Почему бы и нет, ведь известные американские публицисты сейчас сами активно критикуют так называемую «новую мировую экологию» — такое обстоятельство дел, при котором все крупные города планеты могут быть всего за несколько часов заполнены миллиардами экземпляров одной и той же афиши и каждый горожанин будет вынужден, помимо своей воли, смотреть снизу вверх на то, что не предложено, а навязано ему.
Находя афиши фильма Милоша Формана не только оскорбительными и непристойными, но и посягающими на основные свободы, прокурор,40 тем не менее, подводит нас к прямо противоположной ситуации: неистовый Ларри Флинт, Христос порнографии, мученик свободы слова, защитник нонконформизма формально содействует достижению тоталитарных целей.
В отношении скрытой и прямой рекламы фильма, рекламной кампании вокруг подвигов Ларри Флинта, насущным становится другой вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28