Его искусственности совсем не чувствовалось. Федор прошел подальше, на выступающий вперед мысок, так, чтобы закидывать удочку чуть вбок, мимо размытого, покачивающегося, слепящего солнечного отражения.
Поплавок медленно сносило - не то ветерком, не то течением, - над водой вились стрекозы, было тихо, солнечно и хорошо. Вот поплавок чуть дрогнул, и Федор подобрался. Поплавок несколько раз энергично погрузился, словно кивнул, пошел было в одну сторону, потом в другую, словно раздумывая, кивнул еще раз и целеустремленно и быстро пошел вбок, оставаясь в притопленном состоянии. Федор подсек и почувствовал, как живая тяжесть забилась на том конце лесы, передавая волнующую сладкую дрожь удилищу. Леса резала воду, тугой струной указывая направление мечущейся в глубине добычи. Вот ее удалось подтянуть к поверхности, хвост бешеными дробными ударами вспенил воду. Федор отпустил лесу - ровно настолько, чтобы рыба опустилась в свою стихию и не принялась прыгать и кувыркаться по поверхности, но оставив на воздухе голову с широко разинутой пастью. Он еще не ощутил рукой ответных движений рыбы, но уже с ликованием почувствовал - победил! Удерживая голову рыбы над водой, он быстро плашмя подтащил ее к берегу. Ошеломленная, добыча лишь слабо шевелила хвостом. Он присел на корточки, протянув левую руку и продолжая подтягивать рыбу к себе. Пальцы уже сомкнулись на толстом загривке добычи, намертво зажав жабры, когда рыбина очнулась и бешено забилась в последней отчаянной попытке освободиться. Он вырвал ее из воды мгновением раньше и уже развернулся, отодвигая ее подальше от берега, и бросил удилище в траву, освободившейся рукой перехватывая тугое бьющееся тело.
Минутой позже крючок был осторожно извлечен, и красавец окунь, весом не менее полукилограмма, благополучно растянулся на дне набитой крапивой сумки, рядом с полудюжиной себе подобных. Он еще не потерял яркости раскраски и время от времени принимался колотиться и ворочаться в своей тесной гробнице, но все это уже не имело для него никакого значения.
Федор спустился к самой воде и тщательно вымыл испачканные слизью и чешуей руки. Облако взбаламученной воды медленно расплывалось и уносилось слабым течением. Он повернулся, стряхивая с рук воду, наклонился, чтобы взять удочку, да так и замер, глядя на стоящие в сочной траве босые ноги.
Трава была мягкой и густой, а ноги были белые, маленькие и изящные. Федор медленно поднял глаза вверх и распрямился. Она вся, не только ноги, была маленькой и изящной. Одета она была... не то чтобы нелепо... а как-то неожиданно - в короткую, до середины бедер, свободную широкую рубашку. Тонкая ткань была полупрозрачной, под ней ничего не было, кроме стройного тела - с подтянутым, плоским животом, тонкой талией и полной грудью, жадно изнутри прильнувшей к ткани темными бугорками маленьких сосков. Ветерок лениво полоскал одеяние, то облепляя подол вокруг ног и живота, то мягко раздувая его, перебирая тяжелые пряди распущенных, свободно откинутых назад волос. Лицо, как и все тело, оказалось алебастрово-белым, без малейших следов загара. Глаза под ровными полукружьями бровей были темно-серыми и смотрели пристально, не выражая каких-либо чувств.
Вдруг одуряюще, пронзительно запахло травой. Запах был свежим и холодным, отдавал эфиром и мятой, напоминал стерильную больничную чистоту. Женщина шевельнулась, перевела взгляд ему на грудь. Безупречно вырезанные губы ее разомкнулись, она произнесла:
- Откуда это у тебя?
Голос ее оказался грудным и низким. Она подняла мраморную руку и указала на кожаную ладанку, о которой он совсем забыл.
Федор опустил глаза, подняв на ладони маленький кожаный мешочек. От него исходил запах, очищающий голову, словно нашатырный спирт. Федор поднял глаза на женщину и пожал плечами - с какой стати он должен отвечать на столь бесцеремонные вопросы?
Женщина не стала настаивать на ответе и коротко бросила:
- Сними это!
Он опять пожал плечами и качнул головой.
- Почему? - требовательно спросила она.
- Велено не снимать, - сообщил он и улыбнулся. Ситуация начала забавлять его.
Женщина кивнула головой - приняла его ответ как должное.
...Перед отъездом - все уже было погружено, да и сама машина стояла под окнами, - Ольга позвала их домой. В полутемной комнате, окна которой были задрапированы тяжелыми шторами, она сидела за столом и обратилась к ним с таким видом, словно то, о чем она сейчас заговорит, касается жизни или смерти; Федор даже почувствовал неприятное волнение, словно сейчас ему предстоит услышать неприятное известие.
- Пообещайте мне оба, что выполните мою просьбу, - она замолчала, не то собираясь с мыслями, не то давая им время как-то отреагировать. Федор молчал, выжидая. Рядом недоуменно сопел Аркадий. Ольга снова заговорила:
- Собственно, речь идет о небольшом одолжении - пожалуйста, Федор Петрович, оденьте на шею вот это, - она приподняла над столом какой-то предмет, со свету не разобрать было в полумраке, что именно.
Поскольку Аркадий молчал, Федор спросил резче, нежели намеревался:
- Что это?
- Трава. Мешочек с травой, - быстро ответила она. - Просто мешочек с травой. И никаких лягушачьих косточек, либо чего-то еще... колдовского.
Похоже, к ней вернулось ее самообладание. И юмор.
- Тогда, простите... - холодно сказал Федор. - Я не понимаю...
- И не надо понимать, - быстро и как-то с облегчением сказала она. Она уже полностью контролировала ситуацию. - Чего уж тут понимать... Ну - дура баба, дура старая... А вам что стоит ей приятное сделать, успокоить ее?
Продолжая приговаривать-бормотать, она легко поднялась со стула, скользящим быстрым движением оказалась рядом с ними и, встав на носки, потянулась и одела на шею Федору туго набитый кожаный мешочек на шнурке. От мешочка действительно пахло травой. Федор сделал было движение - уклониться, но она оказалась проворнее. На какой-то момент, пока она тянулась со шнурком, ее тугие груди коснулись его - лифчик под халат она так и не надела.
- Ну вот и все, - насмешливо взглянув на него (а может, это ему тоже почудилось), она отстранилась и легкими движениями заправила ладанку за ворот рубашки. - И очень прошу вас - не снимайте ее, пока не вернетесь сюда. Обещаете?
Неловко выдавил он из себя обещание. Аркадий рядом прогудел:
- Да я, это, прослежу...
- Ну что ты, миленький, - пропела в ответ Ольга, поворачиваясь к нему с таким же кожаным мешочком в руках. - Федор Петрович ведь обещал.
Странно, но Федор выполнил обещание. Даже когда снимал рубашку, чтобы погреться на солнышке, пока рыбачит, мешочек с травой оставил. И лишь сейчас он стал понимать, что все, что с ним здесь происходит, не случайность, а цепочка взаимосвязанных событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Поплавок медленно сносило - не то ветерком, не то течением, - над водой вились стрекозы, было тихо, солнечно и хорошо. Вот поплавок чуть дрогнул, и Федор подобрался. Поплавок несколько раз энергично погрузился, словно кивнул, пошел было в одну сторону, потом в другую, словно раздумывая, кивнул еще раз и целеустремленно и быстро пошел вбок, оставаясь в притопленном состоянии. Федор подсек и почувствовал, как живая тяжесть забилась на том конце лесы, передавая волнующую сладкую дрожь удилищу. Леса резала воду, тугой струной указывая направление мечущейся в глубине добычи. Вот ее удалось подтянуть к поверхности, хвост бешеными дробными ударами вспенил воду. Федор отпустил лесу - ровно настолько, чтобы рыба опустилась в свою стихию и не принялась прыгать и кувыркаться по поверхности, но оставив на воздухе голову с широко разинутой пастью. Он еще не ощутил рукой ответных движений рыбы, но уже с ликованием почувствовал - победил! Удерживая голову рыбы над водой, он быстро плашмя подтащил ее к берегу. Ошеломленная, добыча лишь слабо шевелила хвостом. Он присел на корточки, протянув левую руку и продолжая подтягивать рыбу к себе. Пальцы уже сомкнулись на толстом загривке добычи, намертво зажав жабры, когда рыбина очнулась и бешено забилась в последней отчаянной попытке освободиться. Он вырвал ее из воды мгновением раньше и уже развернулся, отодвигая ее подальше от берега, и бросил удилище в траву, освободившейся рукой перехватывая тугое бьющееся тело.
Минутой позже крючок был осторожно извлечен, и красавец окунь, весом не менее полукилограмма, благополучно растянулся на дне набитой крапивой сумки, рядом с полудюжиной себе подобных. Он еще не потерял яркости раскраски и время от времени принимался колотиться и ворочаться в своей тесной гробнице, но все это уже не имело для него никакого значения.
Федор спустился к самой воде и тщательно вымыл испачканные слизью и чешуей руки. Облако взбаламученной воды медленно расплывалось и уносилось слабым течением. Он повернулся, стряхивая с рук воду, наклонился, чтобы взять удочку, да так и замер, глядя на стоящие в сочной траве босые ноги.
Трава была мягкой и густой, а ноги были белые, маленькие и изящные. Федор медленно поднял глаза вверх и распрямился. Она вся, не только ноги, была маленькой и изящной. Одета она была... не то чтобы нелепо... а как-то неожиданно - в короткую, до середины бедер, свободную широкую рубашку. Тонкая ткань была полупрозрачной, под ней ничего не было, кроме стройного тела - с подтянутым, плоским животом, тонкой талией и полной грудью, жадно изнутри прильнувшей к ткани темными бугорками маленьких сосков. Ветерок лениво полоскал одеяние, то облепляя подол вокруг ног и живота, то мягко раздувая его, перебирая тяжелые пряди распущенных, свободно откинутых назад волос. Лицо, как и все тело, оказалось алебастрово-белым, без малейших следов загара. Глаза под ровными полукружьями бровей были темно-серыми и смотрели пристально, не выражая каких-либо чувств.
Вдруг одуряюще, пронзительно запахло травой. Запах был свежим и холодным, отдавал эфиром и мятой, напоминал стерильную больничную чистоту. Женщина шевельнулась, перевела взгляд ему на грудь. Безупречно вырезанные губы ее разомкнулись, она произнесла:
- Откуда это у тебя?
Голос ее оказался грудным и низким. Она подняла мраморную руку и указала на кожаную ладанку, о которой он совсем забыл.
Федор опустил глаза, подняв на ладони маленький кожаный мешочек. От него исходил запах, очищающий голову, словно нашатырный спирт. Федор поднял глаза на женщину и пожал плечами - с какой стати он должен отвечать на столь бесцеремонные вопросы?
Женщина не стала настаивать на ответе и коротко бросила:
- Сними это!
Он опять пожал плечами и качнул головой.
- Почему? - требовательно спросила она.
- Велено не снимать, - сообщил он и улыбнулся. Ситуация начала забавлять его.
Женщина кивнула головой - приняла его ответ как должное.
...Перед отъездом - все уже было погружено, да и сама машина стояла под окнами, - Ольга позвала их домой. В полутемной комнате, окна которой были задрапированы тяжелыми шторами, она сидела за столом и обратилась к ним с таким видом, словно то, о чем она сейчас заговорит, касается жизни или смерти; Федор даже почувствовал неприятное волнение, словно сейчас ему предстоит услышать неприятное известие.
- Пообещайте мне оба, что выполните мою просьбу, - она замолчала, не то собираясь с мыслями, не то давая им время как-то отреагировать. Федор молчал, выжидая. Рядом недоуменно сопел Аркадий. Ольга снова заговорила:
- Собственно, речь идет о небольшом одолжении - пожалуйста, Федор Петрович, оденьте на шею вот это, - она приподняла над столом какой-то предмет, со свету не разобрать было в полумраке, что именно.
Поскольку Аркадий молчал, Федор спросил резче, нежели намеревался:
- Что это?
- Трава. Мешочек с травой, - быстро ответила она. - Просто мешочек с травой. И никаких лягушачьих косточек, либо чего-то еще... колдовского.
Похоже, к ней вернулось ее самообладание. И юмор.
- Тогда, простите... - холодно сказал Федор. - Я не понимаю...
- И не надо понимать, - быстро и как-то с облегчением сказала она. Она уже полностью контролировала ситуацию. - Чего уж тут понимать... Ну - дура баба, дура старая... А вам что стоит ей приятное сделать, успокоить ее?
Продолжая приговаривать-бормотать, она легко поднялась со стула, скользящим быстрым движением оказалась рядом с ними и, встав на носки, потянулась и одела на шею Федору туго набитый кожаный мешочек на шнурке. От мешочка действительно пахло травой. Федор сделал было движение - уклониться, но она оказалась проворнее. На какой-то момент, пока она тянулась со шнурком, ее тугие груди коснулись его - лифчик под халат она так и не надела.
- Ну вот и все, - насмешливо взглянув на него (а может, это ему тоже почудилось), она отстранилась и легкими движениями заправила ладанку за ворот рубашки. - И очень прошу вас - не снимайте ее, пока не вернетесь сюда. Обещаете?
Неловко выдавил он из себя обещание. Аркадий рядом прогудел:
- Да я, это, прослежу...
- Ну что ты, миленький, - пропела в ответ Ольга, поворачиваясь к нему с таким же кожаным мешочком в руках. - Федор Петрович ведь обещал.
Странно, но Федор выполнил обещание. Даже когда снимал рубашку, чтобы погреться на солнышке, пока рыбачит, мешочек с травой оставил. И лишь сейчас он стал понимать, что все, что с ним здесь происходит, не случайность, а цепочка взаимосвязанных событий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13