Я сказал об этом психологу, и он, как любой психолог, согласно кивнул. Опять же, как любой психолог, он спросил:
— Как вы себя чувствуете, когда вопрос настолько далек от базовых принципов, что вы не знаете, как на него отвечать?
— Я испытываю некоторое напряжение. Но не более.
— Когда вы в последний раз видели статью в профессиональном журнале, написанную американским астрономом? Не эмигрантом или имеющим двойное гражданство, как вы, а человеком, живущим и работающим в Американском Рейхе?
— Э-э, это… — В голове было пусто.
— Видите?
— Что?
* * *
— У меня было то же самое, — сказала Хелен за ленчем. Мы сидели в кафетерии компании, но поскольку ни с кем не были знакомы, с нами никто не поздоровался, и мы были предоставлены сами себе, тем более что выбрали место подальше от остальных сотрудников. В Контеке всегда полно сюрпризов; на этот раз нас поразило, что еда была отличной, а мебель и столовое серебро вполне подошли бы для дорогого ресторана. Откинувшись на спинку стула, я с удовольствием потягивал кофе, попутно размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней.
— Как ты думаешь, почему Ифвин так зациклился на этих нападениях на Контек? — поинтересовалась Хелен. — Из того, что он описал и что находится в папках, вся эта история причинила ему не так уж много неприятностей, по крайней мере до сих пор.
— Ну, мне кажется, он встревожен тем, что не знает своего противника, мотивов его действий и способов осуществления задуманного. Одно дело — когда тебя грабят на улице среди бела дня и ты знаешь, что грабитель позарился на деньги. Совсем другое — проснуться однажды утром и обнаружить, что, пока ты спал, кто-то переставил мебель в твоей квартире. Объективный вред может быть меньше, но все неизвестное, загадочное пугает сильнее.
— Наверное.
Она убрала челку со лба и спросила:
— Интересно, в Большом Сапфире есть парикмахерская? По-моему, должна быть, здесь ведь живет больше пятисот человек.
Мы наблюдали за перекатами волн в полумиле под нами; там, за большими окнами, вовсю светило экваториальное солнце; даже сквозь затемненные стекла оно казалось слишком ярким, и ослепительный свет резал глаза.
Хелен вновь вернулась к теме разговора.
— Даже если твои предположения верны, это все равно не объясняет личную заинтересованность Ифвина в этом деле. Он контролирует больше экономических ресурсов, чем практически любое независимое государство; его империя, возможно, крупнее, чем Скандинавский и Венгерский Рейхи, вместе взятые. Это — огромные деньги и огромная власть. И все же он хочет, чтобы мы поверили, будто его беспокоит мышиная возня на задворках его империи, тем более что некоторые происшествия могут быть простым совпадением. Контек настолько могуществен, что его можно доить пятьдесят лет, а он и не почувствует. Ифвин не похож на скрягу и, судя по всему, имеет отличную службу безопасности, а даже если это не так, всегда можно нанять высококлассных специалистов на время напряженной борьбы. Так почему же Ифвин так беспокоится? Почему бы ему просто не направить спецотряд на расследование всех обстоятельств и потом почитать отчет о поимке хулиганов? Все это так же смешно, как если бы он сам мыл полы в офисе или продавал билеты. И разве ты не заметила, что огромная часть его империи подчинена выполнению любой, пусть даже самой маленькой его причуды. Как ему удается принимать так много мелких повседневных решений и в то же время встречаться с нами и беседовать часами, то есть явно заниматься совершеннейшей чепухой? Лайл, все это выглядит так, как будто большая часть необъятных ресурсов Контека — больше, чем у некоторых стран, — используется исключительно для поддержания этого «периферийного» проекта. — Она так настаивала, будто я должен был знать ответ.
Но я не знал.
— С этой точки зрения все кажется довольно странным, — сказал я. — действительно мышиная возня.
Удивительно, как Ифвин мог предположить, что кто-то хочет его убрать из-за тех исследований, которые нам предстоит выполнить. Не смешно ли беспокоиться владельцу огромной империи из-за подобных мелочей?
— Может быть, беспокоиться нужно вне зависимости от собственной силы и могущества, — предположила Хелен, глотнув еще кофе. — Или же эффекты — взаимно несовместимые события, следствие, появляющееся раньше причины, — полученные на периферии, страшнее, поскольку Ифвин не знает, может ли противник усилить их или нет. Взгляни на историю со складом в Буэнос-Айресе. Они выслали вагон с шарикоподшипниками, который должен был прийти в Вальпараисо, и как только поезд скрылся из виду, появился другой поезд, вернувший груз. А когда проверили электронную почту, оказалось, что днем раньше было получено сообщение с жалобой, что один и тот же груз был послан дважды.
Таким образом, Контек потерял одного покупателя, зато получил целый вагон шарикоподшипников. А что, если бы все грузы отвозились не по назначению, а не только эта? Что, если бы время изменило ход или пошло по кругу, когда переводили деньги электронным путем? Так ведь можно очень быстро обчистить банковские счета.
Думаю, чем больше мы завоевываем природу, тем сильнее следует беспокоиться о сохранении законов природы и их действии, а об этом никто до сих пор не задумывался.
Днем, вернувшись в свой новый офис, мы с Хелен попытались решить, с какой стороны взяться за порученное нам исследование. Допустим, психологи посовещаются друг с другом и напишут отчет о нас, но мы-то не увидим его по крайней мере в течение дня.
— Почему они задавали нам такие банальные вопросы, как по-твоему? — поинтересовалась Хелен.
— Банальные или бессмысленные. Хотя мне кажется, они спрашивали обо всем, что в принципе помнят люди, Хотелось бы знать, какие вопросы каждый из нас считает бессмысленными.
— Да, любопытно.
Она уставилась на экран монитора и добавила:
— Эй, здесь список заданий на сегодня. Начинается с кучи телефонных звонков.
Я заглянул через ее плечо; почему-то задание касалось нас обоих.
— Означает ли это, что каждый из нас должен звонить всем этим людям и записывать разговор, или же можно устроить селекторную связь?
— Поскольку я не представляю, о чем это и что должно произойти, — сказала Хелен, — то голосую за то, чтобы один из нас звонил, а второй наблюдал за ним на случай, если произойдет что-либо из ряда вон выходящее.
Первым в списке стоял Кларенс Бэббит, из Чикаго, штат Иллинойс. Мне досталась решка, так что я набирал номер. Услышав гудки, я положил трубку.
— Я позвонил? — спросил я Хелен.
— Ты набрал номер, а потом бросил трубку и сидел молча почти минуту. Нас просили записывать все странное, и, по-моему, следует отметить случившееся с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— Как вы себя чувствуете, когда вопрос настолько далек от базовых принципов, что вы не знаете, как на него отвечать?
— Я испытываю некоторое напряжение. Но не более.
— Когда вы в последний раз видели статью в профессиональном журнале, написанную американским астрономом? Не эмигрантом или имеющим двойное гражданство, как вы, а человеком, живущим и работающим в Американском Рейхе?
— Э-э, это… — В голове было пусто.
— Видите?
— Что?
* * *
— У меня было то же самое, — сказала Хелен за ленчем. Мы сидели в кафетерии компании, но поскольку ни с кем не были знакомы, с нами никто не поздоровался, и мы были предоставлены сами себе, тем более что выбрали место подальше от остальных сотрудников. В Контеке всегда полно сюрпризов; на этот раз нас поразило, что еда была отличной, а мебель и столовое серебро вполне подошли бы для дорогого ресторана. Откинувшись на спинку стула, я с удовольствием потягивал кофе, попутно размышляя обо всем, что произошло за последние несколько дней.
— Как ты думаешь, почему Ифвин так зациклился на этих нападениях на Контек? — поинтересовалась Хелен. — Из того, что он описал и что находится в папках, вся эта история причинила ему не так уж много неприятностей, по крайней мере до сих пор.
— Ну, мне кажется, он встревожен тем, что не знает своего противника, мотивов его действий и способов осуществления задуманного. Одно дело — когда тебя грабят на улице среди бела дня и ты знаешь, что грабитель позарился на деньги. Совсем другое — проснуться однажды утром и обнаружить, что, пока ты спал, кто-то переставил мебель в твоей квартире. Объективный вред может быть меньше, но все неизвестное, загадочное пугает сильнее.
— Наверное.
Она убрала челку со лба и спросила:
— Интересно, в Большом Сапфире есть парикмахерская? По-моему, должна быть, здесь ведь живет больше пятисот человек.
Мы наблюдали за перекатами волн в полумиле под нами; там, за большими окнами, вовсю светило экваториальное солнце; даже сквозь затемненные стекла оно казалось слишком ярким, и ослепительный свет резал глаза.
Хелен вновь вернулась к теме разговора.
— Даже если твои предположения верны, это все равно не объясняет личную заинтересованность Ифвина в этом деле. Он контролирует больше экономических ресурсов, чем практически любое независимое государство; его империя, возможно, крупнее, чем Скандинавский и Венгерский Рейхи, вместе взятые. Это — огромные деньги и огромная власть. И все же он хочет, чтобы мы поверили, будто его беспокоит мышиная возня на задворках его империи, тем более что некоторые происшествия могут быть простым совпадением. Контек настолько могуществен, что его можно доить пятьдесят лет, а он и не почувствует. Ифвин не похож на скрягу и, судя по всему, имеет отличную службу безопасности, а даже если это не так, всегда можно нанять высококлассных специалистов на время напряженной борьбы. Так почему же Ифвин так беспокоится? Почему бы ему просто не направить спецотряд на расследование всех обстоятельств и потом почитать отчет о поимке хулиганов? Все это так же смешно, как если бы он сам мыл полы в офисе или продавал билеты. И разве ты не заметила, что огромная часть его империи подчинена выполнению любой, пусть даже самой маленькой его причуды. Как ему удается принимать так много мелких повседневных решений и в то же время встречаться с нами и беседовать часами, то есть явно заниматься совершеннейшей чепухой? Лайл, все это выглядит так, как будто большая часть необъятных ресурсов Контека — больше, чем у некоторых стран, — используется исключительно для поддержания этого «периферийного» проекта. — Она так настаивала, будто я должен был знать ответ.
Но я не знал.
— С этой точки зрения все кажется довольно странным, — сказал я. — действительно мышиная возня.
Удивительно, как Ифвин мог предположить, что кто-то хочет его убрать из-за тех исследований, которые нам предстоит выполнить. Не смешно ли беспокоиться владельцу огромной империи из-за подобных мелочей?
— Может быть, беспокоиться нужно вне зависимости от собственной силы и могущества, — предположила Хелен, глотнув еще кофе. — Или же эффекты — взаимно несовместимые события, следствие, появляющееся раньше причины, — полученные на периферии, страшнее, поскольку Ифвин не знает, может ли противник усилить их или нет. Взгляни на историю со складом в Буэнос-Айресе. Они выслали вагон с шарикоподшипниками, который должен был прийти в Вальпараисо, и как только поезд скрылся из виду, появился другой поезд, вернувший груз. А когда проверили электронную почту, оказалось, что днем раньше было получено сообщение с жалобой, что один и тот же груз был послан дважды.
Таким образом, Контек потерял одного покупателя, зато получил целый вагон шарикоподшипников. А что, если бы все грузы отвозились не по назначению, а не только эта? Что, если бы время изменило ход или пошло по кругу, когда переводили деньги электронным путем? Так ведь можно очень быстро обчистить банковские счета.
Думаю, чем больше мы завоевываем природу, тем сильнее следует беспокоиться о сохранении законов природы и их действии, а об этом никто до сих пор не задумывался.
Днем, вернувшись в свой новый офис, мы с Хелен попытались решить, с какой стороны взяться за порученное нам исследование. Допустим, психологи посовещаются друг с другом и напишут отчет о нас, но мы-то не увидим его по крайней мере в течение дня.
— Почему они задавали нам такие банальные вопросы, как по-твоему? — поинтересовалась Хелен.
— Банальные или бессмысленные. Хотя мне кажется, они спрашивали обо всем, что в принципе помнят люди, Хотелось бы знать, какие вопросы каждый из нас считает бессмысленными.
— Да, любопытно.
Она уставилась на экран монитора и добавила:
— Эй, здесь список заданий на сегодня. Начинается с кучи телефонных звонков.
Я заглянул через ее плечо; почему-то задание касалось нас обоих.
— Означает ли это, что каждый из нас должен звонить всем этим людям и записывать разговор, или же можно устроить селекторную связь?
— Поскольку я не представляю, о чем это и что должно произойти, — сказала Хелен, — то голосую за то, чтобы один из нас звонил, а второй наблюдал за ним на случай, если произойдет что-либо из ряда вон выходящее.
Первым в списке стоял Кларенс Бэббит, из Чикаго, штат Иллинойс. Мне досталась решка, так что я набирал номер. Услышав гудки, я положил трубку.
— Я позвонил? — спросил я Хелен.
— Ты набрал номер, а потом бросил трубку и сидел молча почти минуту. Нас просили записывать все странное, и, по-моему, следует отметить случившееся с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80