— Бежим, Чжан! Скорее!
И они взапуски побежали по тропинке туда, где из трубы жилого домика уже поднимался к небу столб дыма, обещая вкусный завтрак.
После жестокого мороза так приятно было скинуть с плеч тяжелые меховые одежды, снять унты и протянуть озябшие руки и ноги к теплой печке.
На темном, покрытом глубокими морщинами лице Су Си-не, в обязанности которого входило приготовление пищи, при виде уставших и голодных астрономов появилась широкая улыбка.
— Кушать! Кушать! Завтрак готов, — приветливо произнес он высоким фальцетом.
— Постой, дружище, — ответил Ли Сяо-ши. — Сперва умоемся, потом наскоро закусим — и за работу…
— Зачем наскоро? Завтрак хороший! Пельмени приготовил. Спешить не надо. Кушать надо! — обиделся старик.
— Некогда, милый, некогда. Очень спешное дело! — пояснил Чжан и скрылся за дверями ванной комнаты.
В столовой на столе уже стояла миска с настоящими китайскими пельменями — предметом профессиональной гордости старого Су Си-не — и кофейник с крепчайшим черным кофе.
— А где же Ким? — спросил Ли Сяо-ши.
— Он еще не приходил, — ответил Су, — как ушел вчера, так до сих пор и нет. Совсем заработался.
Друзья переглянулись.
— Очевидно, Ким тоже заметил что-нибудь, — произнес Чжан Ван-фу.
— Интересно! Надо все же его повидать.
— Я позвоню.
Чжан Ван-фу набрал номер внутреннего телефона.
— Я слушаю, — ответил мужской голос.
— На столе блюдо горячих пельменей. Су Си-не очень сердится: они могут остыть.
— Сейчас приду, уже кончаю!
Через несколько минут появился Ким Ван Гир — молодой корейский инженер-радист. Как и астрономы, он казался крайне утомленным, но глаза его горели веселыми огоньками.
— Ну, говори! — встретил его Ли Сяо-ши.
— На этот раз сигналы звучали совершенно отчетливо…
— Какие сигналы?
— Вот уже третью ночь наш радиотелескоп принимает непонятные сигналы. Я никак не мог определить направление, откуда они приходят, поэтому ничего не говорил вам. Провозился два дня. Только вчера удалось так перестроить приемник, чтобы он отфильтровал эти излучения от других шумов.
— Ну и что же? — Ли Сяо-ши заметно оживился.
— Оказалось, во-первых, что мы принимали волны длиной двадцать четыре целых и восемь десятых метра, несомненно, излучаемые планетой Марс. Тут нет никакой новости, разумеется. А во-вторых, мне удалось принять и выделить, так сказать, в чистом виде ультракороткие волны порядка три и семь десятых миллиметра, поступающие из той же точки пространства.
— С Марса?
— Конечно! Направление этих волн не оставляет ни малейшего сомнения. Но самое интересное не в этом. Вы представляете мое волнение, когда выяснилось, что излучение в этом диапазоне происходит неравномерно, то есть имеет явно не тепловую природу!
— Не хочешь ли ты сказать, что волны излучает искусственный передатчик?
— Теперь я в этом убежден! Сигналы в течение всего времени наблюдения подавались не постоянно, а с перерывами разной длительности. Я начал дежурство вчера в двадцать один час тридцать пять минут. Первый раз удалось принять передачу в двадцать два часа пятнадцать минут. Она продолжалась ровно три минуты и прекратилась сразу, как будто выключили генератор. В один час восемь минут сигналы возобновились. И снова передача длилась, ровно три минуты. Затем перерыв до четырех часов восемнадцати минут и снова сигналы. Последний раз они были слышны в пять часов двадцать три минуты.
Рассказ Ким Ван Гира настолько увлек ученых, что пельмени остыли. Огорченный повар потихоньку забрал миоку со стола и понес разогревать. Обычно сдержанный. Ли Сяо-ши на этот раз не мог скрыть своего волнения.
— Послушай, Ким, — говорил он, совершенно забыв про усталость, — то, что ты рассказываешь, удивительно интересно и как раз дополняет наши нынешние наблюдения. Скажи, пожалуйста, какой же характер имели эти сигналы?
— Как всегда, чередование коротких и длинных звуков. Вроде азбуки Морзе, только неизвестного значения. Я бы воспринял их как точку и три тире, снова точку и три тире. Так в течение трех минут.
— А не удалось тебе установить, с какой точки на поверхности Марса поступали эти сигналы? — вмешался Чжан Ван-фу.
— Расчеты, которые я как раз и проверял, когда вы позвали меня завтракать, показывают, что область, откуда исходят излучения, примерно соответствует пустыне Эфиопис.
— Пустыня Эфиопис! Так я и думал! — Ли Сяо-ши даже вскочил со стула и принялся ходить по комнате. — Ты понимаешь, Ким, именно в эту ночь мы обнаружили на поверхности Марса в районе Эфиопис удивительное явление. Его нельзя понять иначе как оптический сигнал, рассчитанный на наблюдение с Земли! Мы еще не можем понять, как удалось создать на поверхности планеты изображение длиной не менее тысячи километров, но самый факт не подлежит сомнению. Это открытие величайшего значения!
Трое ученых понимали друг друга с полуслова. Ли Сяо-ши не надо было развивать свою мысль дальше. Все трое знали, что в эту ночь им удалось намного приблизить ответ на загадку, столько времени занимающую умы людей: по всей видимости, на Марсе все же есть разумные существа, способные пользоваться средствами радиосвязи и предпринимать другие шаги для передачи каких-то сигналов на нашу планету. И эти существа желают привлечь к себе внимание жителей Земли — факт, который, несомненно, имел огромное научное значение, и его следовало без промедления сообщить другим ученым. Многое оставалось неясным, например трудно было понять, почему жители Марса избрали для оповещения не тот период, когда их планета находилась ближе всего к Земле, а опоздали почти на три месяца.
Когда настал вечер, за окном маленькой комнатки Ли Сяо-ши вспыхнул огонек. Чжан Ван-фу, идя в обсерваторию, видел на фоне обледеневшего окна силуэт товарища, склоненного над рабочим столом. Старый Су, ложась спать, слышал стук пишущей машинки. Ли Сяо-ши вторую ночь подряд провел без сна, зато наутро доклад о необыкновенных наблюдениях, сделанных на обсерватории Нбоанга-Тхе, был готов.
Дежурство Ким Ван Гира оказалось продуктивным и в этот раз. Ему удалось еще несколько раз заметить сигналы марсиан и даже записать их на магнитофон.
Не повезло только Чжан Ван-фу. Сутки на Марсе почти равны земным. Поэтому в поле зрения контрольной трубы его астрографа таинственная планета снова оказалась в том же самом положении. Область, обозначенная на картах Марса как пустыня Эфиопис, находилась в первые часы наблюдения в самом центре зрительного поля, то есть в самых лучших условиях видимости. Однако на ее поверхности не было видно ничего такого, что хотя бы в отдаленной степени напоминало таинственные знаки, наблюдавшиеся учеными прошедшей ночью.
Если бы не превосходные фотографии, сделанные накануне, Чжан Ван-фу мог бы поклясться, что он стал жертвой оптического обмана или галлюцинаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65